В прокат выходит режиссерский дебют актера Александра Горчилина «Кислота», который после премьеры на Сочинском фестивале и приза в конкурсе дебютов критика поторопилась назвать «портретом поколения» и «безмолвным манифестом двадцатилетних»
«Кислота», вынесенная в название фильма,— вовсе не то, что вы подумали. Хотя герои не чураются экстези, экранная кислота — не ЛСД, а просто хлорная кислота. Бисексуальный бес-искуситель с говорящим именем Василиск (Савва Савельев) травит ею унаследованную от отца, скульптора-соцреалиста, мелкую пластику, превращая всяких там пионеров в концептуально-рыночные объекты. А юные герои кислоту задумчиво прихлебывают. Даже странно, что за полтора часа вымер только один из них.
Уже на первых минутах фильма Ваня (Петр Скворцов) съел чего-то не того, разделся догола, выломал унитаз, очень расстроился и по совету Пети (Александр Кузнецов) выпрыгнул с балкона. Петя расстроился, что Ваня его так буквально понял, разделся догола и вписался в групповик, но поутру расстроился еще больше, хлебнул кислоты и временно онемел. Саша (Филипп Авдеев) расстроился, что с друзьями так неловко вышло, сделал обрезание и показал, что получилось, Карине (Арина Шевцова). Карина сфотографировала то, что ей показал Саша, и показала отчиму (Дмитрий Куличков). Отчим нехотя расстроился и немного Сашу побил. Саша расстроился еще больше, дефлорировал пятнадцатилетнюю Карину и побил отчима. Папа Саши пропал без вести в Камбодже вместе с магазином, куда пошел за манго, а мама (Александра Ребёнок) так расстроилась, что стала веганом, забеременела и вернулась в Россию. И это, заметьте, далеко не исчерпывающий каталог экранных печалей.
Статус «манифеста поколения» предполагает, что «Кислота» для России — что-то вроде фильма Тони Ричардсона «Оглянись во гневе» для Англии 1950-х, «Кулаков в карманах» Марко Белоккьо для Италии 1960-х или «Вальсирующих» Бертрана Блие для Франции 1970-х (в этот ряд сознательно включены только фильмы, так сказать, асоциального, хулиганского бунта, поскольку политической составляющей «Кислота» лишена).
Но по большому счету «Кислота» больше всего напоминает миниатюру Хармса: «Однажды Орлов объелся толченым горохом и умер. А Крылов, узнав об этом, тоже умер. А Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду. А бабушка Спиридонова спилась и пошла по дорогам <…> Хорошие люди и не умеют поставить себя на твердую ногу».
Мораль Хармса, сводимая к безыскусному «бывает», вибрирует меж тем всеми оттенками экзистенциального ужаса. Единственное, что можно сказать о «кислотных» страстях,— то же «бывает». Просто «бывает», без оттенков. Строго говоря, бывает и не такое: в как бы богемных кругах хватает персонажей с менталитетом героев «Кислоты», ухитрившихся дожить до сорока, уцелев в еще более оригинальных переделках. Но должен же быть какой-то смысл в том, чтобы полтора часа следить за некрасивыми, недобрыми и неталантливыми пацанами. Да еще и неотличимыми друг от друга: кажется, смысл обрезания Саши лишь в том, чтобы хоть чем-то отличаться от ровесников.
Сценарист Валерий Печейкин необходимость смысла сознает, но выносит его исключительно в многозначительные реплики. Они настолько диссонируют с бессмысленной экранной реальностью, что кажутся пародией. «Мы не такие, как вы!»; «Вы своего сына не понимали!»; «Что вы о своем сыне знали!».
Эти патетические болванки хороши тем, что их можно использовать в любом фильме, претендующем на мятежность. Хотелось бы только понять в данном конкретном случае, чего такого родители не понимают в своих детях и против чего те бунтуют. «Так жить нельзя» — это понятно и честно в любую эпоху. «Кислота» редуцирует мудрость мятежа до сомнительного «жить нельзя».
Это что, бунт против нищеты и отсутствия перспектив? Или, наоборот, против общества потребления, поработившего родителей? Но ни от нищеты, ни от роскоши совершенно обыкновенные семьи героев не страдают. Ага, так это бунт против конформистской нормальности? Но та же мама Саши даст сыну сто очков вперед по отвязанной легкости своего бытия. Вообще, родители — от мальчиковатой бабушки Саши (Роза Хайруллина) до олигархического отца Пети (Алексей Агранович) — кажутся на фоне своих бессмысленных отпрысков удивительно адекватными людьми.
Может быть, это бунт против «полицейского государства»? Есть же в фильме эпизод облавы в ночном клубе. Но, принимая во внимание дальнейшие события, героям лучше было бы переночевать в «обезьяннике», чем у Василиска на хате. Неслучайно самый вменяемый персонаж — именно милиционер, дружелюбно-деловито осведомляющийся у Пети, оговорившего себя в убийстве Вани: «Паспорт с собой? Ну, пошли». И единственная мораль, извлекаемая из фильма, вполне мракобесна: пресловутое «непоротое поколение» не грех бы и выпороть.
