В конкурсе Венецианского фестиваля показали фильм аргентинского режиссера Пабло Траперо «Клан» — историю аргентинских Цапков, основанную на реальных событиях.
«Клан». Реж. Пабло Траперо, 2015У сеньора Архимеда Пуччо трое сыновей и две дочери, благообразная седина, отличная репутация, семейный бизнес и надежные покровители на самом верху. Пока младшая дочка делает уроки, а старший сын тренируется в местной футбольной команде, в подвале дома ревет и стонет очередной заложник, которого похитили ради выкупа; после передачи сумки с деньгами его скорее всего найдут на помойке с простреленной головой. Или не найдут никогда. У семьи же появится новый автомобиль или участок земли.
Реальный Пуччо, впоследствии получивший пожизненный приговор и освободившийся в 2011 году, выбрал не лучшее время, чтобы начать свое предприятие: в середине 1980-х на смену военным хунтам приходит демократическое правительство, и похищения людей, столь обыкновенные в предыдущем десятилетии (исчезло около 30 тысяч человек), перестают быть в порядке вещей. Пуччо и его подельники похищали знакомых, соседей по благополучному кварталу Буэнос-Айреса, а в момент переговоров выдавали себя за политических активистов, зарабатывающих на революционную борьбу.
Пабло Траперо (как и прошлогодние «Дикие истории» его соотечественника Дамиана Шифрона, фильм спродюсировали братья Альмодовары) напевает историю криминального клана, как поп-песенку — прием, часто применяемый в хоррорах, чтобы мороз по коже. Лейтмотивом картины становится нарочито беззаботная Sunny Afternoon, сцены похищений и расправ коротко монтируются с шумными семейными торжествами или свиданиями старшего сына Алекса с возлюбленной. Обыденное зло глубоко укоренено в жизни квартала. Алекс обсуждает с товарищами по команде похищения и качает головой: «Как же так, выкуп отдали, а его все равно убили?» Интонация этого динамичного и страшного фильма именно такова: глядя на экран ты поминутно спрашивается себя «Как же так?».
Как часто бывает в испанском и латиноамериканском кино, история семьи у Траперо неотделима от политической истории страны; семья становится метафорой нации: атмосфера для преступлений клана Пуччо была создана предыдущим десятилетием военного террора, фигура диктатора с вершины вертикали власти всегда переходит на семейный уровень. Клан Пуччо — в ловушке патриархата, Архимед — классический «извращенный отец», который выдает собственный садизм за заботу о детях, вовлекая их в череду убийств и отнимая у них будущее. «Папа о нас позаботится», — повторяет после ареста мать, а в соседней камере, на расстоянии одной монтажной склейки Архимед отказывается брать на себя ответственность, не хочет выгораживать детей, тянет их собой в прижизненный и посмертный ад. Трое его сыновей по-разному взаимодействуют с внутренней ситуацией, к которой они приговорены: самый младший, никак не задействованный в похищениях, просто исчезает навсегда, на прощание подарив презрительный взгляд старшему; средний — во всем папин сын; старший — оппортунист с измученной совестью, самый распространенный тип. Похитителей находят только тогда, когда под влиянием реформ слабеет власть покровителя («Сколько продержится демократическое правительство? Года два», — обсуждают в кругу Пуччо). Вертикаль, которая казалась такой надежной и единственно возможной, рушится — и самое худшее для заложников вдруг оказывается позади.
Мария Кувшинова
