Двусмыслица получается
Прочитал в Сети рекламу «Попробуй кровать на Юле». Путаница? Ладно бы «Попробуй Юлю на кровати». Конечно, тут ударение бы правильно поставить, так как имеет место быть не Юля, а Юла (или Юл?) Но кровать на юле вообще трудно представить, проще на этой девушке Юле и даже на этом юноше Юле (который Юл). В общем, я запутался. А кто придумал этот слоган – он (она) о чём думал (думала)? Его (её) двусмысленность не смутила? Какой-то гендерно-предметный абсурд!
Да, мы были рождены, чтоб Кафку сделать былью. И всё ещё пытаемся, но при других причинно-следственных связях. Ой, нелепо, зато не скучно, лишь бы юла вертелась, а Юля не обижалась. Ну, и бизнес процветал, поскольку делом это не назовёшь. Вроде синонимы, а подтекст разный, иной тонкий смысловой окрас, как и ассоциативный ряд. Нонсенсы-нюансы, понимаете ли. Могучая и великая власть языка, которым не только ковриги сметать, но и ляпы слизывать. Как Маяковским «вылизывал чахоткины плевки шершавым языком плаката». Тут главное – подоплёка. Да.
Вспоминаю «лихие девяностые». Тогда в Москве на крышах горели огромные буквы, а на стенах висели огромные баннеры. Наружная реклама, которая надолго погребла все исторические фасады столицы, превратив её в декорации гигантского супермаркета. И были там смешные и даже пикантные, если не сказать скабрезные, несуразности. Например, фирма SANYO. Это японская бытовая электроника. Но кто-то подумал о русской подоплёке? Саньё по-русски уже несколько иное. Даже с выпадением второй буквы «с». Тут же возникает ассоциативный ряд: саньё – ср..ё – г..но… А нормальный человек купит товар с классификацией «г..но»? Так реклама становится антирекламой, получается обратный эффект. Хотя… как ни назовите (так убеждены звёзды – которые люди), только говорите. Быть на слуху в любой интерпретации – пиар. Упоминания равнозначны востребованности.
Второй пример – реклама французского детского питания «Bledina». «Тут даже кириллицей писать неловко. Это чудовищное несоответствие детского питания с его названием (хотя оба понятия так или иначе связаны с природой деторождения) тут же спародировали на телевидении Николай Фоменко и Игорь Угольников. Там Фоменко в роли младенца требовал эту самую заграничную вкусняшку с вульгарным названием «Bledina».
Не буди лихо, пока оно тихо
Некоторое время я жил на летней даче С. Л. Соловейчика в Валентиновке. И как-то пришли англичане – на предмет съёма в будущем этой дачи. Одна их леди показала пальчиком на кирпичную печь и произнесла резанувшее мне слух слово, скажем, напоминающее «фуэте». Надо лишь поменять первую, третью и пятую буквы на «х», «е» и «а». Я так и не знаю, что это слово, похожее на наше, означает у англосаксов. Но по адресу печки прозвучало логично, потому что толку от неё не было – уже в октябре я корчился от холода. Правда, печка не виновата, виновата постройка – дом стоял не на фундаменте, а на сваях, и его продувало, а потом и морозило с шести сторон. Тут уж топи, не топи – дров не напасёшься. Спал я одетым под тремя одеялами, как полярник на льдине, пока к зиме не съехал в город.
Существует такая театральная история о гастролях Малого театра в Киеве. Там напротив гостиницы, где жили артисты, находился мебельный магазин. Салонов тогда ещё не было. Вечером горела неоновая вывеска. Первая буква не светилась. А теперь прочитайте слово «МЕБЕЛЬ» без неё. А по-украински «мебель» – «меблi». Вообще атас! И вышла на балкон подышать воздухом и полюбоваться вечерним Киевом старейшая актриса прославленного московского театра, этого Дома драматурга Островского, который русский Шекспир, бытописатель Замоскворечья и автор пьесы «Снегурочка», вышла живая легенда этой обители – хранительницы чистого русского языка. И увидела она, к ужасу своему, в общем-то невинные буквы на злосчастном магазине. В силу воспитания всё, что старушка смогла вымолвить, пошатнувшись, так «Боже, это же неприлично»!
Вот что творит с нами словесная эквилибристика, невольные каламбуры и прочая игра слов, чаще всего – непереводимая. В таком серьёзном вопросе, как бизнес, тут надо бдеть в оба, ухо держать востро, а нос по ветру. Ну, и с прочими частями тела лучше не шутить и обращаться бережно. Как говорила погоревшему ухажёру (Ростиславу Плятту) домработница Маргарита Львовна (Фаина Раневская) в фильме «Весна»: «Вот что бывает с теми, кто небрежно обращается с атомной энергией» (Маргарита Львовна перепутала её с солнечной, про которую фильм).
Наконец, есть ещё гастрольная легенда. В ней две прославленные актрисы того же Малого театра (самого что ни на есть академического) остались недовольны гостиничным обслуживанием – не важно в каком городе. И так как обе были хулиганки, то решили особым образом отомстить. Для этого почтенные матроны из свиты Мельпомены использовали экскременты, которые забросили на плафон под потолком. А потолок был трёхметровой высоты, если не больше. Короче, люксовый. И долгое время этот номер оставался не въездным – стояла жуткая вонь, источник которой служба обнаружить никак не могла. А женщины просто пошутили. По-русски: дёшево и сердито. Ну, и креативно, потому что наша голь на выдумку хитра.
Кадр из х/ф «Ширли-мырли», реж. В. Меньшов, 1995 г.
«Гапуся, не спеши!»
Если «г» произнести мягко, почти как «х», то действительно не следует Хапусей хапать всё подряд, особенно под навязанные акции, распродажи и уценки. Акция – это создание искусственного ажиотажа, когда ноги бегут, а голова отключается. Распродажа – это чаще сбыт нафталина. А уценка – это не списание и утилизация просрочки, а её реализация по принципу «чего ж добру-то пропадать?» Прослушивая рекламу лекарств, не принимайте скоропалительных решений. Во-первых, реклама, мягко говоря, преувеличивает, а то и намеренно вводит в заблуждение. Во-вторых, а вам точно это надо? И в-третьих, на этой именно штуке свет клином сошёлся или стоит походить по базару?
В аптеке непременно попросите отечественный аналог рекламируемого препарата. В этом поможет Интернет. Как правило, аналог в разы дешевле. Так вы значительно сэкономите свои средства, не сильно потеряв на качестве пилюль и микстур, и поддержите отечественного производителя. Всё дело в том, что нам предлагают не сам препарат, а его торговое наименование, которое может быть каким угодно. Обычно внизу под названием более мелким шрифтом пишут это самое исходное наименование лекарственного средства, на него и ориентируйтесь.
Я, например, не так давно покупал обычный Корвалол, но мне продали Корвалол Реневал. Никакой разницы, кроме этого ничего не говорящего Реневала. А покупка в результате обошлась мне в три раза дороже. Я это выяснил, зайдя в другую аптеку по пути домой. И там в бело-синей стандартной коробочке оказался тот самый Корвалол, не менявший облика с советских времён. И стоил он 80 рублей, а не 240. За что с меня взяли эти 160 рублей? Видимо, за более нарядную упаковку с ярко-зелёными веточками на белом фоне. Потому что Корвалол – он и в Африке Корвалол, хоть ты как его видоизмени и переименуй.
Маркетинг – закон наживы. Вот без конца рекламируют Омез. И я прежде его и брал, производство – Индия. Потом узнал, что есть в каждой аптеке Омепразол – наш, в капсулах другого цвета, гораздо дешевле. Нижняя цена – 60 рублей. Цена Омеза – 160 рублей. Правда, можно найти и за 70, но это поискать надо. Тут без дотаций не обошлось, потому что истину, что за морем телушка – полушка, да рупь перевоз, никто не отменял. Логистика диктует свою наценку в копилку рентабельности. В убыток никто работать не будет, никакой Гиппократ не усовестит. Тут уже другая истина: где навар превышает 200 процентов, там всякая честность и порядочность приказывает долго жить. Сверхприбыль всегда толчок на преступление черты дозволенного. Это неминуемо, это как дембель, который неизбежен, как крах капитализма. Где барыш, там и криминал. Спокон веку. И слово Аптека перед подлогом никого не остановит, никакого производителя или посредника. Потому что ни кровью, ни могилой, ни выгребной ямой деньги не пахнут.
В так называемых развитых странах на укрощение неуёмных аппетитов могущественных фармацевтических корпораций нацелен свод разорительных штрафов, и словчить там себе дороже. Не расплатишься вовек, а кто без мощного лобби, ещё и патента лишится. Список жёстких требований к тамошним Дуремарам развязывает руки контролирующих структур по самое не могу. Не забалуешь. Хотя всё равно химичат. Барыг да деляг трудно чем-либо остановить, им деньги взор застят, а бешеные деньги и мозг разжижают. Не думаю, что наши фармацевтические акулы и кашалоты предпочли бы остаться в статусе доктора Айболита, тут и там в СМИ просачиваются скандалы на этом поприще, даже на правительственном уровне. Одна допинговая война чего стоит! И не потому импорт активно вытесняет наши лекарства, что у нас они хуже или их не умеют делать, а потому, что на этом кто-то неплохо греет руки. На контрактах, на поставках, на тендерах… Это вполне отлаженная система, дабы преуспеть, ничего не вкладывая. Чистое посредничество и чиновничье кормило. Высота кресла лишь поднимает прейскурант.
Почему магазин не журнал?
Все сетевые магазины вымывают из ассортимента продукцию местного происхождения, когда своя картошка самоходом идёт на колхозный рынок, а на прилавках «Магнитов» и «Пятёрочек» лежит окаменелая египетская, израильская, марокканская и прочая бульба. Даже не белорусская. Помню рынок у Киевского вокзала в Москве, где вся картошка была или курской, или тамбовской. Та же уловка. Что потребитель ищет, то ему и впаривают, вывешивая лживую информацию. Похожая история с кавказскими винами. Их в магазинах полно, но никакой Грузии или Осетии не хватит, чтобы вырастить столько винограда и надавить столько вина. Это сами грузины и осетины говорят. Как правило, каждая марка известного вина, будь то Ркацители, Киндзмараули или Хванчкара, родом из какой-то конкретной деревни в горах. Может эта деревня напоить всю Россию? Естественно, поят её барыги поддельной бурдой.
Если у А. П. Чехова родной брат был горький пьяница, то у Н. А. Некрасова брат мутил самопал в сарае (как делают многие сегодня), подделывая и ликёры, и коньяки, и ромы, и что угодно. На доходы брата от левака поэт Некрасов успешно содержал свои прогрессивные журналы «Современник» и «Отечественные записки». Ну так хоть палёные деньги на благое дело шли, тучно взращивая ниву просвещения, а не на трёхпалубные яхты олигархов в Средиземном море. Хотя спайка прибыли с криминалом налицо даже под такими фамилиями. Классика наживы и классиков литературы подомнёт, не то что малообразованных, но удачливых и предприимчивых укротителей золотого тельца.
Что нынче творится за виноводочными прилавками? Изобилие. В пору горбачёвской кампании по борьбе пьянства с алкоголизмом было хуже, оттуда пошла всякая отрава, расцвела молодёжная наркомания и подростковая токсикомания, второе дыхание обрело самогоноварение (и это лучший вариант развития событий, если, конечно, не на продажу). Сбывали наши самогонщики и самогонщицы такое зелье, что вспоминать страшно. Для крепости и большей дури в эту муть сыпали и махорку, и дихлофос, и дуст… И я этого пойла хлебнул, но, по счастью, в совместимых с жизнью пределах.
Хуже было в доменделеевскую пору в царской России. Народ не просто спивался, он травился низкопробным картофельным и свекольным спиртом, производимым в западных и южных волостях, то есть, сопредельных с недружественными соседями нашей империи. Активно способствовала спаиванию россиян суррогатами, скажем, Польша. Где и чему она не способствовала, когда выпадал случай нам нагадить? Все целовальники и наркодилеры зарабатывают, по сути, на чужих смертях. Враги убивают двух зайцев: обогащаясь, разоряют конкурента, и бьют по нравственному и физическому здоровью нации. Поэтому государь-император озаботился своими подданными, уже пошедшими поголовно вразнос, и поручил великому химику земли русской как-то разрулить проблему. То, что Менделеев вычислил формулу водки – легенда. Но к оздоровлению нации он руку приложил. И оптимальную пропорцию воды и спирта нашёл он. То есть, скорректировал – от 40 градусов до 38. Но для удобства расчётов за алкоголь и борьбы с мошенниками, разбавлявшими водку, Николай Первый ввёл стандарт и акциз, а поскольку преступность при нём каралась жестоко, 40-градусный стандарт быстро устаканился во всех питейных заведениях. А уж после, лет через тридцать, лавры победителя зелёного змия достались Менделееву. Просто так и для престижа русской водки. Не имя красит человека, а человек – водку. Маркетинг, блин…
Не сухой «сухой закон»
Откомандированный на уборку урожая в район по линии военкомата в те годы, сразу после демобилизации из армии, я полгода без просыха пил технический спирт. А от него, говорят, слепнут. Этот спирт (метиловый, а не этиловый) всегда имели в наличии – для сбыта – жившие по соседству с моей столовой (я там поварил, кормил «партизан» и матросиков с Дальнего Востока) шабашники, строившие совхозный коровник. У них я попробовал «жарёху», то бишь жареную на сливочном масле коноплю. От жарёхи я улетел в астрал, проболтавшись на границе параллельных миров часа два. Но сначала едва не сломал шею и не утонул на плотине пруда высотою метров десять. Я сверзился – в ноябре, но бесснежном – вниз, мордой в болото. И в силу наркотического опьянения чуть не захлебнулся бурой жижей. Слава богу, я не свалился в пруд при такой же его десятиметровой глубине.
Из болота меня достал матрос, грузин, кинув жердь, непонятно откуда взявшуюся. Я выкарабкался. У костра сушил на ветвях одежду, сидя в трусах под чьим-то бушлатом. А по возвращении чуть не заблудился, у меня мир раздвоился. Один я видел глазами летящего астрального тела, другой – глазами криво идущего физического. Я отстал от спутников, слыша лишь их голоса, которые звучали отовсюду, а не впереди меня. Я дезориентировался в пространстве напрочь. Огни посёлка также горели со всех сторон, а не по направлению к нему. Но проснулся я в своей столовой, вернее – на кухне.
Когда я был не в состоянии стоять у плиты, меня подменяла тётка Оксана – родом с Западной Украины. Она была бойкая, никого и ничего не боялась. Она кормила своих, гражданских. Но кухня у нас была общая. К ней мы с Серёжкой из Сельхозтехникума (они там практиковались) ходили смотреть телевизор. Студенты жили там же, где шабашники-азербайджанцы, этот дом был приспособлен под общежитие. Когда Серёжкины однокашники уезжали на выходные, он оставался. Хвостом ходил за мной. Снабжал меня сигаретами «Прима», когда все курили что попало (был табачный кризис, комбайнёрам выдавали пачку махры на месяц, чтобы не сорвали уборку забастовкой, а на рынке продавали «бычки» и «макароны» – не разрезанные под стандарт фабричные сигареты). Тогда ходил анекдот про «стрельцов»: стреляя сигарету, надо говорить не «дай закурить», а «позвольте докурить». Наших иногда угощал махоркой местный зоотехник, молодой высокий казах, набивая её в трубку, которую пускали по кругу, как индейцы. Это был праздник. Потому что курить растёртые сухие листья или чёрный чай – удовольствие сомнительное, а вернее – никакое.
Водка «Палёнушка»
В настоящий момент в моей округе я знаю, как минимум, пять точек, где продают самопал. Стоит пол-литра от 100 до 150 рублей. Я беру у соседки, у неё в наличии не разбавленный спирт из Самары, что поставляет нашим барыгам сырьё, а своя самогонка. И я за здоровье не боюсь, блюдя, конечно, чувство меры. Чрезмерное употребление алкоголя вредит нашему здоровью, тут «ящик» не врёт. Как эпитафия на могиле из того анекдота, где «не все йогурты одинаково полезны».
Мне перепой как-то так навредил, что дошло до слуховых галлюцинаций (обычно это бывает на второй день «отходняка», а дважды меня скрутило так, как персонажей из наркодиспансера в советских киножурналах, которые показывали перед киносеансами в советских кинотеатрах. И большего страха я не испытывал. Это была адская смесь (нет, прелюдия к адской смеси) из бредового полусна, асфиксии (удушья) и панической атаки. Я думал до утра не доживу. В первый раз меня спас арбуз из холодильника, его поедание ложкой на кухне сняло тремор и помалу вернуло рассудок в норму. Второй раз (с гостями) спасло то, что был не один. Пить до такого состояния я зарёкся. Видимо, так и выглядит белая горячка. В зачатке. Потому что к другим не белочка приходит, а бесы.
К матери моего школьно-уличного приятеля (он был музыкант-мультиинструменталист) прилетала на метле покойная свекровь. Но не из дому, где жила до кончины, а с утиной фермы за рекой. А под койкой у неё жил бесёнок, она его ловила. Тётя Тоня (имя другое) работала в том же райпо, что и моя мать, в это время она была уже на пенсии, а сын Эрик (скажем так) был ею пригулен в молодости от военнопленного немца по имени Вольдемар. Наш Эрик был полумордвин-полунемец, на улице его звали Шекспир. Душа компании. Кстати, не пил.
А меня дважды бесы посещали ещё в Москве. Я на продолжительное время уезжал на родину, по возвращении до обустройства остановился у знакомой в Марьино, на улице Перерва. И мы забухивали. Она – пивная алкоголичка. Я спонсировал, потому что хозяйка сидела без работы, а сосватанный ей мною муж, мой тогдашний приятель, денег не давал. К вечеру у нас на кухне была гора пивных банок, которые Дашка давила ногой и запихивала под сервант. Как будто Пашка (муж) не заметит. Я спал на полу, и однажды на границе яви и сна меня некие сущности потащили в небо. Подняли так высоко, что я еле отбился. Остался цел. Можно это списать на бред, а можно счесть переходом через границу реальности. У древних славян это Явь и Навь. Где Явь – там явления, а где Навь –наваждения. По сути, виртуальные образы, не имеющие материальной природы. Фантомы, голограммы. Но эти фантомы меня жутко напугали, хотя тащили не в преисподнюю, а куда-то ввысь. А где там верх, где низ, если их нет в принципе, всё условно?
Второй раз меня кто-то властно потянул под кровать. За ноги. Я отчаянно бил кулаками по полу, не имея за что ухватиться. И эта сила меня выпустила. Не думаю, что я испугал её, это она меня решила пугнуть как следует.
Мистика на грани реальности
Подсказки – всюду, просто мы их игнорируем или не можем прочитать. Но в моей жизни знамений предостаточно. И вещих снов. И откровений. Не раз в этом убеждался. Я и Москву сам себе напророчил, упражняясь в сочинительстве – дерзнул написать английский роман, где события происходят в девятнадцатом веке. И там есть сцены, которые в точности повторились в моей жизни в Москве. Говорят же, что кто-то до гибели «Титаника» написал роман про кораблекрушение, где у судна было говорящее название – «Титан». Этот роман оказался готовым сценарием самой громкой морской катастрофы на рубеже минувших веков. Мистика это или тот пласт знаний, куда наука пока не вхожа?
Я трижды видел во сне атомную войну, видел падение Луны на Землю, видел эвакуацию землян на космический ковчег, дважды видел сущность, приняв за Бога (в образе пятилетней девочки, но с глазами, в которых была вселенная). В реальности я несколько раз видел НЛО, в московском метро встретился взглядом с демонической сущностью, мгновенно выскочив на следующей станции из вагона – меня прошибло ужасом насквозь (а просто сидел, уронив голову, напротив некий субъект, уставший или выпивший, и вдруг поднял голову и парализовал меня этим нечеловеческим взглядом).
В метро вообще кто только не ездит: и энергетические вампиры, и всякая нечисть в человеческом обличье, и ведьминское племя… Иногда они себя не особо маскируют. Слышал, что в каждом подъезде многоэтажки живёт как минимум один колдун или одна колдунья. В каждом. Потому что подъезд – это аналог небольшой деревни. По народонаселению. А в каждой деревне есть как один праведник, на котором она и держится, так и одна ведьма, которую все стороной обходят. При мне в детстве эту ведьму звали Авдотьей. Мы её ни разу толком не видели, как ни подкрадывались со страхом к окнам, где она пела песни. Некоторые считали, что она полубезумна, но остальные говорили: ведьма!
Мне есть о чём судить, чёрным колдуном был мой родной прадед, живший не в самой деревне, а на так называемом хуторе – в километре к северу, где потом построили свинарник. При прадеде там была мельница. А где мельница (водяная), там и черти (водяные). При мне там уже стояла обычная мельница – на электросиле. Встретить на такой беса – это как домового в типовой квартире: где ему прятаться? Своего домового я помню, он через меня на печке переползал – серый комок килограмма в три весом. Безликий. Кажется, я об этом уже писал. Напомню лишь, что во время пожара в 1946 году, когда вся деревня выгорела дотла (мальчишки решили в сарае сорочьи яйца печь), все подворья с избами моих родственников уцелели, огонь их даже не тронул. И все дружно списали это чудо на колдовство моего прадеда Григория – отца моего деда по матери, а дед погиб на войне в 1943 году и похоронен под Великим Новгородом на сельском кладбище, где я, к стыду, ни разу не побывал.
Если всё передаётся через поколение (дар, в частности), то в моём случае – через два. Ни дед, ни мать – его дочь – экстрасенсорными способностями не обладали. А у меня вот прозрения, видения и контакты с потусторонним. Не считая поэтический дар. То есть колдовать словами я умею, особо себя не напрягая. А любая зарифмованная и ритмизованная мысль – или молитва, или заговор. Тут возникает особая вибрация на уровнях сокровенных. Поэтому мои вирши так действуют на читающих, о чём говорят отклики. А ко мне люди тянутся странным образом, чаще – маргинальные особи. А это такой слой, который тоже существует на грани, как эту грань ни назови. Некий магнетизм, мною самим не постигнутый. Но, видимо, имеющий место быть. Факт.
(Продолжение следует)
Сергей Парамонов
