Выпуск N 2 от 20 января 2003
01.11.2002
Опять новая эпоха. Опять снег. Вот начался еще один год: от ноября до ноября. Чувствую я это? Нет не чувствую, совсем не чувствую. Потеряла время. Какая разница: от ноября до ноября, от декабря до декабря, от июля до июля - к смерти. А точнее к новой жизни. Скоро? Какая я глупая: от ноября до ноября; а может, от июля до июля... Бессмысленно считать. Ведь не просто же так я из ноября оказываюсь в декабре, потому что этого кто-то сверху захотел. Это надо заслужить, осознать, использовать все возможности ноября: стать доброй, отзывчивой, научиться прощать, не лгать, смириться с плохим, научиться благодарить за хорошее - и то и другое нужно, чтобы попасть в декабрь. Сделать все это (о, это сложно!), и тогда ноябрь, этот ужасный месяц, наполовину смешанный с грязью, наполовину состоящий их дождя, сам собой, естественно и незаметно для нас превратится, трансформируется, преобразуется в белый, сказочный, снежный декабрь - последний месяц усилий, переживаний - всего прошлого - и месяц встречи - С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ! Будем ждать? Будем ждать - как в детстве подарка от Деда мороза. А заслужить этот подарок нужно пытаться именно в ноябре (Дед мороз дарит подарки только хорошим мальчикам и девочкам). Не подарит подарка - что будем делать? Вот и будет вечный ноябрь, до тех пор пока не заслужим декабря. Но уже когда заслужим... Дед мороз - он самый добрый, он всесильный, он любит всех нас. Все получим что просим.
Так что вперед, вперед! Не унывать (пусть ноябрь - пока). Не спеша, не бегом, не осмысленно, с целью - из ноября в ноябрь, из июля в июль, из декабря в декабрь... к свету!
02.11.2002
Вчера был день не как всегда, поэтому я не писала дневник и не отмечала время во второй половине дня. Сейчас еще самое-самое утро, рассвело минут 20 назад, так что ничего страшного - вчерашние воспоминания еще не заслонены сегодняшним днем.
Вчера я познакамилась с мальчиком (точнее, конечно, сказать с молодым человеком: он постарше меня), по-настоящему одаренным Богом. И этот дар - его голос. Я слышала, чтобы хорошо пели девчонки, слышала громогласных оперных певцов, но чтобы так пел уличный мальчишка... Сильнейший голос, великолепный, красивейший. Сначала он сидел среди всех, совершенно обычный, я даже не обратила на него внимания - так, заметила, что новое лицо. Но когда ему принесли гитару - всё, он стал центром внимания на целый вечер. Действительно редко где можно услышать такой голос...
Но в чем все дело. Когда я его спросила, учится ли он где-нибудь, он, как уже давно решенный вопрос, ответил, что в музыкальную школу его уже не возьмут, потому что ему много лет - и все!
Не знаю, мне почему-то стало его так жалка (он еще очень серьезно сломал себе стопу и был на костылях), мне захотелось вмиг стать известным журналистом - только для того, чтобы помочь ему: поступить в какое-нибудь музыкальное училище или хотя бы школу для начала (голос у него, конечно, обалденный, но совсем не обработанный, иногда его не слушается).
А... я надеюсь, до моих знакомых здесь, не в Москве, никогда не дойдут эти записи, поэтому я могу все о них сказать. А это компания погибших людей, та, с которой, как сказали бы мои родители, не стоит связываться. Они никто не учатся, ни у кого из них нет будущего. В одиннадцатом классе кто-то из них был моими друзьями. Сейчас... эти их постоянные пьянки, тупые разговоры, жаргон, круг интересов - вчера я в этой компании оказалась абсолютно случайно. И что будет с этим мальчиком среди таких друзей - понятное дело. В лучшем случае, однокомнатная квартирка на последней улице, те же друзья, глупая жена, куча брошенных детей и скандалы по выходным. И воспоминания по когда-то удивительному голосу.
Хотя, может быть, я немного утрирую, но картина в целом - такая.
Помочь ему? Я? Возможно, и смогла бы. Помните у нас было задание - придумать себе дело на год, что бы я хотела сделать за год. Так вот я хотела бы подарить голос этого мальчика людям. И если бы я знала, что смагу, я бы задалась этой целью. Но дело в том, что он хозяин своего голоса и без его согласия и желания ничего не получится. А ему, по-моему, ничего не надо, кроме как спеть свои действительно потрясающие песни вечером на лавочке перед подъездом своим полупьяным друзьям и услышать в ответ только ругань недовольных "шумом" жильцов.
P.S. Музыка - это, по-моему, самое прекрасное в мире, что может быть после дружбы. Вчера рядом со мной сидела музыка - с гитарой. А я сижу и пью чай. Вот удивительное создание человек, правда?
03.11.2002
Я сижу и думаю: что такое несчастье? Когда хуже него нет ничего на свете, а когда по-другому. Странный вопрос, правда. Сейчас постараюсь объяснить.
Когда я заговорила о несчастье, мне сразу вспомнился наш гость - тот редактор из газеты "Трибуна" и его бедная жена. Несчастье? Да. Ужасно? Да. (Хотя в общем-то , это уже и нельзя назвать несчастьем, потому что все поправимо и впереди уних чудесные годы; я в этом уверена и очень хотела бы, чтобы так было - поэтому так и будет). Но допустим, в тот момент, когда он сидел перед нами, он - был несчастен и ему было плохо. Для него самого это действительно ужасно. Но для меня? Мне его жалко безумно, но у меня в голове остался красивый образ: молодой человек, и умный, и активный, заинтересованный, порядочный - и как же так, несчастный. То есть для меня этот реальный человек стал героем высокой трагедии а несправедливости судьбы, а его несчастье - сщемляющим сердце сюжетом. Ладно, мне немножко неприятно говорить так о реальной беде (хотя, повторяю, - все у них будет хорошо), но взглянуть на ту же, ставшую уже, по-моему, банальной, пушкинскую Татьяну - похожий случай. Несчастна - да, действительно несчастна. А мы восхищаемся ею. И не надо пытаться убедить, что школьниц, изучающих "Евгения Онегина" , восхищает ее благородство. Нет. Трагизм, и только трагизм. Почему, в чем мы находим красоту в несчастье - это уже загадка человеческой психологизм и мне ответ недоступен.
Но я вспоминаю себя. Когда в школе мы прошли "Евгения Онегина", для меня долгое время оставался нерешенным вопрос: хотела бы я быть Татьяной. Сейчас я, конечно, изумлена - мало сказать, этим вопросом. Потому что по сути его можно прочитать так: хотела бы я быть несчастной (благородство тут, повторяю, сбоку), чтобы это восхищало других. А можно даже так: чего я хотела больше, счастья реального, самого по себе, или счастья (тоже счастья, по-своему), полученного от того, что кто-то бы про меня думал, то есть от показухи. Вот это слово, ненавистное мною. Ну скажите, реально ли поверить, что вся суть очарования нетленной пушкинской Татьяны - в этом, в ней, в показухе, если уж называть вещи своими именами.
Ужасно? Да. Но ужаснее всего то, что какое-то время я на самом деле хотела быть пушкинской Татьяной.
Ой, как бы я хотела, чтобы я здесь, в своих рассуждениях, ошиблась и все оказалось не так мрачно, как получилось.
04.11.2002
Перечитываю вчерашний дневник. Да уж, несчастье в жизни и несчастье в литературе - два противоположных друг другу понятия. Одно с минусом, другое с плюсом. Но сейчас я почему-то подумала, ведь литература - это преображенный автором мир, точнее новый мир, созданный на основе реального, но другой. И герои. Их прототипы ходят в реольном мире, испытывают несчастья, испытывают даже какое-то счастье от того, что их несчастье становится для кого-то красивой трагедией, так оно выглядит со стороны. Но как их понять? Ведь по сути дела им нравится стать героем какого-то красивого литературного произведения. Но они же все равно не станут героями, а останутся в лучшем случае прототипами. И в чем же тут радость: чтобы их тебя сделали какого-то другого человека, пусть и вызывающего потом восхищение у читателей, но нового человека. А ты останешься в сторонке со своим реальным несчастьем, потому что красивым будет тоже несчастье, преображенное художественным взглядом автора, а не твое реальное. Так и получается: реальный человек в реальном мире с реальным несчастьем - по одну сторону, а прекрасный герой из удивительно несправедливого мира, принесшего ему трагически прекрасное несчастье - по другую. Что ж, радуйтесь, реальные люди, особенно те, кто хочет быть пушкинской Татьяной, радуйтесь от того, что ваше реальное несчастье... таковым и его, и создает что-то нереальное и прекрасное - чудо. А пушкинские Татьяны будут радоваться - ведь им нравится быть грязной глиной, из которой сделают Венеру.
05.11.2002
Иногда в таких случаях мне хочется повернуться и крикнуть: "Через пять лет ты увидишь меня по телевизору и скажешь своим внучатам: "Представляете, пять лет назад я встретила Ее Саму при выходе из метро на вокзале, наступила ей на ногу, а потом еще сама же и наорала. Какая же я дура!"...
В таких случаях - да, а вообще, я не хочу быть знаменитой. Правда.
Может быть, я эгоистка (и скорее всего, это так, хотя для меня это слово негативное и я не вижу в нем ничего экстравагантного), но я действительно всего в своей жизни хочу только для себя самой. Сделаю мнего хорошего (я имею в виду не для удовольствия, а для радости), хорошего - для себя. Будет это полезно еще кому-нибудь - прекрасно. Я собственно на это и рассчитываю, иначе зачем я нужна в журналистике. Нет - это, конечно, хуже, даже можно сказать, что это плохо, но во всяком случае я точно не собираюсь направлять все свои силы на то, чтобы обо мне потом написали глянцевые журналы.
К чему я это говорю? - к тому, что я до сих пор не могу придумать, чего бы я хотела сделать за год. Наверное, это плохо, но в мои цели действительно не входит "изменить мир". Нет, конечно, я хотела бы, чтобы машины уступали прохожим дорогу, чтобы "крутые" компании не били иностранцев, хотя бы в моем городке, чтобы в метро не стало бомжей и попрошаек, чтобы в электричках не продавали всякую дребедень, хотела бы помочь бездомным животным (как представлю, как им сейчас, бедным, холодно), вообще хотела бы, чтобы никто не страдал, чтобы все были счастливы - короче, мира во всем мире. Но боюсь, что это не то, что не реально (хотя это действительно не реально), а главное, что я палец о палец не ударю, чтобы что-либо сделать. Изменить себя... - да, пожалуй.
За год я хотела бы написать сон, не обо сне, а сам сон. Я как-то говорила, что мне снится чушь по утрам - что я бегу босиком зимой ночью и куда-то опаздываю или что я на каблуках спускаюсь в какую-то канаву за красным шарфом, а шарф сам идет ко мне. Так вот я хотела бы написать такой же бон, но не описать свой собственный, а самой его придумать, потому что смысла сваего утреннего сна, я боюсь, что не узнаю никогда. А вот вложить свой очень четкий смысл в форму такой же бессмыслицы с виду - это было бы здорово. Как Библия - читай с любого конца, и любой отрывок - все равно каждый раз будешь открывать какие-то потрясающие идеи.
Или посмотреть все фильмы Феллини, Торковского- вообще все лучшие фильмы и узнать о них все, что только возможно. Или придумать сценарий для жильма по какому-нибудь стихотворению символиста или футуриста - кого-нибудь, например, Анненского. Или - Гумилева. Хотя, наверное, высоко взяла. Я такого за год не смогу сделать, тут вся жизнь нужна.
Я многочего хотела бы, но - ... только для себя.
А знаменитой я быть действительно не хочу. Зачем? И не буду. Я даже никогда не крикну так, если мне кто-нибудь наступит на ногу в метро (на самом деле никто мне не наступал) - хотя бы потому что я вежливая.
06.11.2002
Я все думаю о нас - о себе и своих сверстниках.
Мне почему-то очень понравилось (раньше я никогда этого не делала) взглянуть на нас как на поколение. Тут, конечно, лучше Лермонтова не скажешь: печально я на него гляжу. Но даже печально взглянуть понравилось.
Действительно, все очень глобально: пессимизм, отсутствие веры во что-либо, пофигизм, безучастие ко всему окружающему и т.д.
Я как-то разговаривала с папой на тему религии у нас в стране. Мы читали блоковскую "Двенадцать" и никак не могли согласиться друг с другом: "Иисус Христос" - это сам библейский персонаж или это только символ того, чему поклоняются, искусственный, "с белым венчиком из роз", возможно идея светлого будущего - также никогда не ожившая. И папа сказал, ты посмотри, как люди верили в XIX веке и как они верят - если вообще верят - сейчас.
Ведь раньше вера для людей - это было основное в их жизни. И забудем слово "бог", которое у нас означает и языческих богов, и идолов, и поп-кумиров, и еще бог знает чего. Они верили в душу, в то, что заставляет заплакать при виде собственной слабости и безволия. Да, у них были традиции: они еженедельно ходили в церковь, читали заученные молитвы - но ведь во всех них был смысл. Они целовали икону, но не потому что надеялись, что "бог увидит, как они к нему внимательны, и поможет нагадить соседу", а потому что икона - это было для них отражение, как бы материализованное в этом мире. Их души или напоминание о людях, сумевших перебороть свое безволие и стать настоящими людьми.
Сейчас? Половина вообще не верит. И я даже не знаю, что лучше. Тут как-то слышала разговор одной очень верующей женщины. Она говорила: "Душа есть. Американские ученые доказали, что после смерти тело человека весит меньше на 2 грамма - это душа ушла". О, да! Потом это два грамма сядут (если как она рассуждать) на березу и будут тщательно следить за тем, помнят ли их его родственники. Чушь какая! Давайте жить, чтобы потом стать двумя граммами и с березы подглядывать за родственниками. И это так мы верим. Мы покупаем иконки (а, там чего-то бабуська продавала) и ставим их в машину, чтобы ее (простите за грубое слово) не сперли. По дороге на экзамен надо заехать в церковь, купить свечу помощнее и поставить ее авось господь поможет. А простоять ночь в церкви на Пасху (ё, спать охота) - святое дело всех преуспевающих политиков.
Мы верим?
Не знаю, может быть, просто вера только начинает возрождаться. И она опять неминуемо проходит этап языческих колдовских обрядов (а как еще объяснить всю эту слепую любовь российского населения г иконкам да к свечкам), но то, что мы верим не в нашу душу - это точно.
Так может лучше вообще не верить? Естественно, разумный молодой (да и немолодой тоже) человек, взглянул на всех этих бабусек с душой в 2 грамма весом, новых русских с иконками в машинах и со свечами 10 см в диаметре, на политиков ночью на Пасхе - отвернется, скажет: "что за дикарство, вообще. Чушь." и уверится, что Бога нет.
А жить, ни во что не веря? Зачем быть добрым к окружающим - все равно в конце концов я умру. Зачем сдерживать себя, когда хочется наорать на родителей, - все равно в конце концов ни их, ни меня не станет. Зачем сочувствовать, зачем любить, зачем жить? Потому что для самоубийства кишка тонка? - пожалуй.
07.11.2002
У меня что-то с компьютером. Пятьсот раз предупреждали хранить все на дискетке - но ведь пока сам не вляпаешься, все равно не послушаешь. Но ничего, я уже успокоилась - не разбить же его теперь. Вот решила еще пописать дневничок - чтобы совсем про это забыть.
Эта неделя прошла удивительно бездарно. В субботу я начала писать реферат по миржуру. В воскресенье - я кровь из носа должна была его закончить. Но не успела. Что делать - в среду надо сдать. Понедельник я решилась-таки прогулять (я действительно очень ответственный человек, к тому же мне интересно учиться, а дома я с ума схожу - я никогда не прогуливаю). С утра до ночи я сидела над рефератом: не писала дневник, заступорилась в "Соло" на 77 упражнении, короче. Ничего, кроме реферата, не делала. И что же? Опять не успела. Мне пришлось прогулять еще и вторник! Я пропустила русский-орфографию, ноа и так раз в две недели. Сейчас мои слова похожи, наверное, на речь ботаника и очень нудные. А ну и что. Мне нужно выговориться. Итак, утрам в среду я доделала-таки реферат и сдала, я даже смогла получить плюсик на коллоквиуме, абсолютно к нему не готовясь (больше я так делать в жизни не буду и сегодня же вечером сяду за Овидия - для очистки совести, и для мозгов, конечно, тоже немножко). Сегодня выходной и я решила наверстать ту потерянную неделю, написать реферат по теории журналистики, сделать все-таки все дневники (и я это сделаю), дойти "Соло"... Теперь, надеюсь, можно понять, почему я так... расстроилась - мягко сказать... из-за этого ... компьютера (чтоб его).
Вот так. А о чем написать сейчас - не знаю. Только что листала свой блокнот и наткнулась на запись о попрошайках в метро и в электричках (это я все размышляю о том, что бы я хотела сделать за год - и почему-то одно глобальное в голову лезет и ничего конкретного). Вот о них-то мне как раз самое время писать. Потому что утром, когда я не выспавшаяся и раздраженная (т.к. опаздываю), еду в вагоне, у меня на них возникает примерно такая же реакция, как только что на компьютер. Хочется просто разгромить все вокруг или встать и крикнуть на весь вагон: "Уйдите все отсюда, дайте мне спокойно - одной! - доехать". А еще лучше оказаться вдруг на каком-нибудь огромном пустом поле, разбежаться, что есть сил, и перебежать его все на одном дыхании. Но это уже мои личные ассоциации - их, наверное, мало кто поймет.
Сейчас вдруг вспомнила - вчера мы с девчонками, когда до Останкино добирались, разговаривали тоже на эту тему - о попрошайках. Я им (девчонкам) так красочно описала, как нки (попрошайки) меня бесят. Добрая девочка, правда?
Да нет, конечно же. Мне тоже их жалко, хотя по моим словам этого, наверное, нельзя сказать. Просто, может быть, я уже пресытилась этой жалостью, но, по-моему, все они, все их надорванные голоса, умоляющие речи, грязные справки об инвалидности - все это, по-моему, так фальшиво. Не спорю, конечно, наверняка они настоящие инвалиды, и беженцы, и ограбленные (во всяком случае, большинство из них), но ведь они целый день и каждый - по тысячи раз повторяют эти свои затверженные просьбы. Даже если и было в них когда-то что-то естественное. То все это давно уже стерлось. И вот они выдавливают из себя уже закончившиеся слезы, повторяют уже потерявшие для них самих смысл мольбы, суют тебе в лицо эти никому не нужные вправки. Ну как это может повлиять на психику пассажиров?! Жалость? - нет! Раздражение? - да! За то, что нам кажется, что нас обманывают, за тоя. Что и так душа ноет. А тут еще эти душераздирающие вопли. Убитые горем старушки, которым ты ну все равно не поможешь своими двумя рублями. Что делать? - Да, я их ненавижу. Особенно утром.
Хочется быть доброй? - да. Хочется им помочь? - да, но как? Я тут ничего не могу сделать - ни за год, ни за два, ни, наверное, за десять.
Хотя когда у меня есть мелочь, я ми отдаю. Зачем? Чтобы в кармане не болталась. И чтоб они уже побыстрее ушли со своими воплями в другой вагон.
Ваша А.В.Гоганова
