Сегодня татуировки стали модой, частью масскульта и — бурно развивающимся рынком. Появившись много тысячелетий назад (возраст самой древней татуировки — 5 тысяч лет) как знак идентификации — в античном Риме или сословной принадлежности — в Древнем Египте, сегодня они свидетельствуют скорее о желании своего хозяина вырваться за жесткие социальные рамки. Общество до сих пор относится к этим попыткам как минимум настороженно.
На днях в одном из военкоматов города Уфы медицинская комиссия отказалась призвать в армию рэпера Ивана Дремина, известного под псевдонимом Face. Из-за татуировок на лице молодого человека военные врачи заподозрили у него психическое расстройство. Это не первый случай отказа потенциальному призывнику по причине его чрезмерно обширных или заметных наколок.
— Несмотря на то что сегодня мы переживаем пик моды на татуировки, общество до сих пор не считает их нормой, а уж татуировки на лице тем более воспринимаются как проявление девиантности,— говорит преподаватель РАНХиГС и кандидат социологических наук Екатерина Воробьева. Свою диссертацию она защитила как раз по тату-культуре.— Те, кто делает татуировки на лице,— это, скорее всего, откровенные нонконформисты. А армия — очень жесткий социальный институт с иерархией, дисциплиной, требованием подчинения. И если человек склонен к свободе и ее публичной демонстрации, то можно предположить, что у него возникнут конфликты с руководством. Он может, например, устроить бунт или дезертировать. Те люди, которые не пускают его в армию только из-за татуировок, безусловно нарушают закон, но их можно понять: они имеют основания для беспокойства.
При этом военкомы уже разочаровали тех, кто решил, что тату — это гарантированный белый билет. Во-первых, сказали они, надо смотреть, какие татуировки и что они говорят о характере человека. А у Дремина были и другие заболевания, препятствующие службе.
Подавляющее же большинство любителей татуировок вполне адекватны, они понимают, что живут в обществе, с которым надо считаться, и ничего этому обществу не хотят противопоставить.
Наколки мудрости
Если раньше татуировки были зашифрованными посланиями для «своих» в закрытых социальных институтах, вроде тюрьмы или армии, а за каждым рисунком был закреплен определенный смысл, то сегодня тело понимается как возможность самовыражения, а само тату — как проявление свободы. А выбор в пользу тех или иных изображений происходит так: это «просто красиво», говорят те, кто расписывает себя картинками и слоганами.
И сегодня у некоторых сообществ есть свой набор тем и стандартов изображений. Свой набор образов в тату у байкеров — тут изображения и черепов, огня, клубной тематики, орлов, крыльев, и лозунгов вроде «Езжу в честь него, потому что он погиб ради меня». Похоже, по набору тем и плотности символики тату для байкеров близки к татуировкам закрытых сообществ (вроде армейских или криминальных).
А вот легкомысленные звезды и шоумены используют тату, чтобы заявить о своих взглядах на мир. Так на предплечье Евгения Плющенко изображен крылатый крест и латинская надпись: «Viam supervadet vadens» («Дорогу осилит идущий»). У бывшей участницы группы «Тату» Юлии Волковой между лопаток красуется арабская вязь, обозначающая «любовь и мир». У шоумена Алексея Воробьева на руке надпись «Glory in the hands of labour», что переводится как «Слава в руках труда». Его коллега Оскар Кучера сделал тату на японском, которое, по его словам, означает «Ничто не приведет ни к чему, если ничего не делать». Ирина Хакамада тоже украсила себя иероглифом — «Умение бороться за жизнь».
Футболисты не размышляют о жизни. На их телах: бутсы, мячи и даже игровые моменты, которые сделали судьбу спортсмена. А еще портреты тренеров и игроков, ставших кумирами для футболистов. Отдельная тема — любовь к своей семье. Так, защитник московского «Спартака» Лукас Айртон сделал на шее тату материнского поцелуя, а Месси написал на себе «С днем рождения, мама!». Популярны: имена жен (часто бывших. А что делать? Жены уходят, а татуировки остаются), детей, даты рождения самых близких людей и изображения Иисуса Христа.
Любят украшать себя тату бармены и повара. У первых на тело наносятся изображения шейкеров, фирменных бутылок с популярными напитками, лимонов и, конечно, симпатичных девушек. Руки многих шефов покрыты тату ножей и кухонной утвари.
Но, пожалуй, никакое профессиональное сообщество не даст такого количества поклонников тату, как самые обычные люди.
— Среди моих клиентов были педагоги начальных и средних классов школы, преподаватели университетов. Недавно, например, «забивался» молодой человек, преподающий высшую математику в МГУ,— рассказывает художница Мария Каминская, которая стала тату-мастером 7 лет назад.
За тату приходят врачи, коучи, психотерапевты, менеджеры самого разного уровня, чиновники и банковские служащие. Исследование, которое провела Екатерина Воробьева среди студентов МГУ им. М.В. Ломоносова и МАТИ-РГТУ им. К.Э. Циолковского, показало: татуировки есть у 13,5 процента студентов, а 26 процентов студентов хотели бы их сделать.
Получается, за последние 10 лет, как говорит Мария Каминская, татуировка в России перестала быть маргинальным увлечением, а стала частью вполне традиционных и нормативных способов самовыражения.
— Татуировка осуществляет невербальную коммуникацию, это способ рассказа о себе,— объясняет Оксана Мороз. У нее самой — кандидата культурологии, доцента и руководителя магистерской программы «Медиаменеджмент», бакалаврской программы «Менеджмент креативных проектов» в РАНХиГС и МВШСЭН — девять татуировок.— Для молодежной культуры всегда были характерны эксперименты, но теперь эти эксперименты стали касаться собственной телесности, и, кстати, они становятся все более безопасными, ведь все зарегистрированные тату-салоны проходят проверку санэпидемстанции, риск чем-то заразиться там минимизирован.
Современные люди считают себя вправе экспериментировать с собственным телом. Татуировки перестали быть знаком принадлежности к какой-либо субкультуре, сейчас это просто часть облика. «Кстати,— говорит Оксана Мороз,— чистое тело без наколок тоже воспринимается как информация о человеке».
Тихоходка, кит и сакура
— Когда человек впервые решает сделать татуировку, у него как будто в голове тумблер из положения «нельзя» переключается в положение «можно»,— говорит Мария Каминская.— В обществе очень много запретов, один из них — запрет на татуировки как на что-то вечное, невыводимое. А оказывается, что в этом нет ничего страшного, даже родня поохала и привыкла. И порой клиентов, которые почувствовали себя свободными, начинает «нести». Одна моя клиентка захотела забить все тело с ног до головы. Мы это почти осуществили, но сильно растянули во времени. Я сознательно стараюсь притормозить таких людей.
Один из респондентов социолога Екатерины Воробьевой занимает руководящую должность в крупном банке. У него татуировано все тело, но на работе он соблюдает дресс-код, носит рубашку с длинными рукавами и пиджак, поэтому никто из коллег ни о чем не догадывается, зато дома он становится самим собой. Сам факт существования тату на теле доказывает: человек хочет хоть в чем-то осуществить свободный выбор. Причем чем жестче он регламентирован на службе, тем большей свободы ему хочется там, где он принадлежит сам себе. Вероятно, этим и объясняется повальная мода на тату среди офисных служащих.
Иногда поводом для вдохновения становится мечта.
— Один мой клиент буквально бредил китами,— рассказывает Мария Каминская.— Они ему снились, он написал о них песню, а однажды поехал куда-то в Доминикану. И с лодки звонил мне в восторге, что наконец видит живых китов. Когда он вернулся, решил запечатлеть на своем теле кита как символ исполнившейся мечты.
Но есть и другие причины сделать тату. PR-менеджер благотворительной организации Яна Тиммерман (у нее две татуировки) рассказывает:
— После скоропостижной смерти моих родителей я очень горевала. Однажды пришла мысль поддержать себя символом, который всегда будет со мной. Выбрала нежную веточку сакуры с бутонами — как знак продолжения жизни. Мастер сделал мне эту татуировку на внутренней стороне предплечья. На вторую тату я решилась не сразу. Сначала увидела в Facebook рисунок неизвестного мне животного — тихоходки, или водяного медведя. Подумала: чего только не бывает в природе! И очень удивилась, узнав, насколько стойкая и буквально неубиваемая эта тихоходка. Неудачи в моей жизни не прекращались, и я вдруг решила, что тихоходка станет моим тотемом, знаком того, что я все вынесу и преодолею. Новая татуировка расположилась на правой ноге, я ее люблю, и она действительно поддерживает меня хотя бы тем, что она есть. Одновременно я стала много читать о тихоходках, коллекционировать видео и картинки о них.
— Люди часто делают татуировки в момент тяжелого кризиса,— поясняет клинический психолог, системный семейный психотерапевт, директор по учебной работе Центра системной семейной терапии Инна Хамитова.— Вообще, для любителей тату тело становится холстом, на котором записываются значимые события, в том числе травмы. Например, переживая развод, женщина стремится похудеть, сделать новую прическу, татуировку. И рисунок на коже становится свидетельством: «Я смогла с этим справиться». Не шрамом или какой-то зарубкой, а напоминанием, что ты в силах многое пережить. Татуировка становится ресурсом, который транслирует человеку, что он сильнее, чем думал.
Только для взрослых!
За последние годы возник быстро растущий рынок тату-услуг. С 1995 по 2016 год только в Москве открылось не менее 200 тату-салонов, примерно такое же количество тату-мастеров принимают клиентов у себя дома. Вслед за городами-миллионниками и другие населенные пункты обзаводятся собственными тату-салонами. Один сеанс татуирования, занимающий 3–4 часа и позволяющий покрыть цветным рисунком пространство размером с растопыренную ладонь, стоит около 10 тысяч рублей. Если же пытаться сделать на тату бизнес, то в Сети можно ознакомиться с опытом известной сети тату-студий: 10 студий принесли своему хозяину за год 15 млн рублей и 4,2 млн чистой прибыли.
Этому нигде не обучают, но если раньше навыки татуирования передавались по дружбе, то сегодня многие тату-салоны за деньги приглашают новичков сидеть рядом с мастером, наблюдать за его работой и перенимать опыт.
Коммерциализация разделила тату-мастеров на две группы. Первые ради денег готовы на все, вторые борются за чистоту творчества и соблюдают профессиональную этику. Хороший ответственный мастер будет отговаривать клиента от спорных решений, таких как нанесение татуировки на лицо или стремительное забивание рисунками всего тела.
Специалисты называют неудержимое стремление покрыть все тело наколками «синей болезнью». Порой в этом действительно есть что-то нездоровое. И мастер не должен поддаваться желанию заработать и фантазиям клиента.
— Такое навязчивое желание может быть как просто увлечением, так и признаком психического расстройства,— предостерегает психолог Инна Хамитова.— Если это связано с желанием причинять себе боль, если это бесконечное стремление улучшать свое тело, непринятие своего тела, то мы имеем дело с психическим расстройством.
Ежегодно в Москве и Санкт-Петербурге проводятся крупные международные тату-конвенции — своеобразные фестивали, на которых жюри оценивает выполняемые тут же работы тату-мастеров. Они располагают существенным призовым фондом, их призеры повышают свой рейтинг в профессиональном сообществе и среди клиентов.
— Сегодня татуирование индустриализируется,— говорит социолог Екатерина Воробьева.— Многие первые татуировщики 70-х — 80-х годов были людьми, прошедшими зону, профессионального художественного образования и специального оборудования у них не было, работали они кустарным способом. А теперь среди тату-мастеров все больше настоящих художников, которые соревнуются в профессионализме. Работа тату-салонов строго регламентирована. Стены в салоне должны быть кафельными, несколько раз в день необходимо кварцевать помещение. Мастер обязан работать в перчатках, использовать одноразовые иглы, обрабатывать кожу клиента дезинфицирующим раствором. Среди людей, у которых я брала интервью, не было ни одного человека, который чем-нибудь заразился в тату-салоне.
Появились специальные магазины с оборудованием как для нанесения, так и для сведения тату. Бывает, что начинающие мастера пытаются сами сделать тату-машину, но проще ее купить. Тем более что китайцы сделали процесс нанесения татуировки очень доступным.
— Заказываешь на AliExpress, как я это называю, «набор юного татуировщика»,— говорит Мария Каминская,— он состоит из двух машинок плюс туда входит минимальный набор расходных материалов. Мальчики с девочками самого нежного возраста покупают эту гадость и чуть ли не на переменках друг другу накалывают всякую ересь. Я к этому отношусь крайне отрицательно и всегда повторяю: татуировка — это для взрослых!
Когда любовь прошла
Художница Дарья Теплова вот уже полгода сводит татуировку, которую нанесла 10 лет назад. Она мечтала о тату с седьмого класса, но осуществить мечту решилась только на втором курсе института.
— Татуировка для меня была как якорь для корабля, я думала: если закину его, значит, в жизни все будет хорошо,— рассказывает Дарья Теплова.— На втором курсе меня по знакомству устроили работать в РАО ЕЭС России. Я всегда плевала на дресс-коды, заплетала африканские косички, носила красный галстук и огромные платформы. Кстати, это мне сыграло на руку, потому что в компании все хотели со мной познакомиться. Дополняла мой образ татуировка — ажурный браслетик, похожий на ковку с вензелями. Потом сделала еще две наколки. Долгое время они были мне нужны для самоидентификации. Мне казалось, что без них меня как будто и не было бы. Со временем мое мироощущение изменилось. Если раньше у меня была позиция обороны от чужого вмешательства, то потом я поставила себе цель научиться любить людей. И однажды проснулась с пониманием, что татуировки, которые служат мне психологической защитой, больше не нужны, потому что мне не от кого защищаться.
— Человек начинает сводить татуировки, когда перестает ассоциировать себя с чем-то — с этой любовью, с этой группой, с этим занятием,— поясняет психолог Инна Хамитова.— Например, часто возлюбленные делают парные татуировки в знак своей любви, которая, кажется, будет вечной. Но любовь проходит, напоминание о ней становится болезненным, хочется убрать его, чтобы открыться новому опыту, новым отношениям. Или если татуировка для молодого человека была знаком принадлежности к какой-либо группе, а потом он разочаровался, стал относиться к этому опыту как к юношеской ошибке… Тело татуированного человека выполняет роль дневника, страницу из него не вырвать, но нести какие-то знаки на себе больше не хочется. Приходится выводить тату.
Именно из-за трудности выведения наколок специалисты не одобряют татуировки у очень молодых людей.
— Среди хороших тату-мастеров, имеющий вес и голос на рынке, есть строгое правило: до 18 лет никаких татуировок, даже с согласия родителей,— уверяет Мария Каминская.— Ни один уважающий себя мастер не будет иметь дело с малолетними, потому что у них слишком быстро меняются вкусы и мировоззрение. Сегодня он хочет одно, завтра другое, послезавтра вообще передумает делать татуировку. Даже в примитивных культурах первая татуировка делалась в момент инициации — перехода из подростка во взрослого человека. И если ребенок требует от родителей денег на татуировку, настаивает, чтобы ему разрешили ее сделать, я считаю, ответ должен быть таким: во-первых, повзрослей, во-вторых, пойди и заработай на свою мечту.
Шипы и розы
Понятие нормы в современном обществе становится все более размытым. И все-таки люди с татуировками все еще сталкиваются с дискриминацией.
— Среди моих респондентов встречались люди, которым пришлось испытать на себе агрессивную реакцию окружающих на татуировки,— рассказывает социолог Екатерина Воробьева.— Например, гинеколог со скандалом выгнала из кабинета девушку, у которой на интимном месте вытатуирована роза. Врач кричала: «Пошла вон отсюда, проститутка!» Или, например, молодого человека не приняли на работу в банк из-за того, что у него из-под рубашки виднелся фрагмент татуировки. Это, кстати, можно понять, потому что клиенты могут отказаться иметь дело с банком, сотрудники которого носят татуировки. Но есть ряд профессий, в которых тату приветствуются: бармену, ди-джею, футболисту уместно иметь такой боди-арт.
Я педагог, и если бы я сделала татуировку, то не стала бы скрывать ее от своих студентов, прежде всего потому, что не стала бы наносить на свое тело никаких вызывающих или агрессивных символов. Вызывает раздражение не сам факт наличия татуировки, а когда человек бросает вызов нормам общества. А если его татуировка никого не задевает, все в порядке. Вот выкладывать в сеть фото своих татуировок педагогу, на мой взгляд, не стоит. В каком-то смысле это будет провокацией: ведь ты педагог, носитель и проводник доминантной культуры, тебе устраивать шоу не очень уместно.
Критерии красоты и моды радикально меняются со временем. То, что совсем недавно считалось вызывающим, становится повседневным.
— Даже за время моей жизни мода на боди-арт менялась несколько раз,— говорит психолог Инна Хамитова.— Когда-то считались красивыми губки бантиком, сейчас женщины делают себе татуаж губ и бровей. Пластическая хирургия, еще недавно доступная лишь киноактрисам, теперь стала чем-то повседневным. Так же и татуировки. Перестав быть признаком преступного мира, они проникли повсюду. Даже политические деятели их себе позволяют. И я думаю, что, как и все общественные явления, мода на тату будет развиваться циклично, со спадами и подъемами.
Коммерциализация тату-культуры лишила ее бунтарского флера. Татуировки больше не являются признаком избранности, членства в закрытом сообществе, протеста, вызова общественным настроениям, вкусам. Поэтому реакция общества на них перестанет быть такой острой. Возможно, со временем тату перестанет быть даже и побегом в свободу для офисных менеджеров. А вот в качестве свидетельства любви тату может и подзадержаться, ведь любовь, как мы знаем, не умирает.
Ольга Волкова
