Культурные институции стремительно свернули деятельность. Одним из последних, кому все-таки удалось запрыгнуть в уходящий поезд, оказался скрипач Вадим Репин. Власти Новосибирской области разрешили ему провести VII Транссибирский арт-фестиваль. Правда, не в полном объеме — список участников подвергся изменениям. Иностранные музыканты, представляющие гипотетическую вирусную опасность, в Новосибирск не приехали, их заменили российские коллеги. Об этом и других особенностях фестиваля во время пандемии музыкант рассказал «Известиям».
— Еще на прошлой неделе проведение фестиваля было под угрозой, но в итоге смотр все-таки стартовал 20 марта. Пошли на риск?
— У нас было два варианта: перенести фестиваль целиком либо частично. Отмену я не рассматривал. В этот проект было инвестировано столько времени, сил и работы большой команды... Остаться ни с чем было бы очень обидно.
К сожалению, коронавирус сегодня — это имя всему на свете, поэтому мы составили список артистов-участников, которые представляют гипотетическую вирусную опасность — живут или находились в зоне риска, и приняли решение отказаться от их выступлений.
Не приедет Казуки Ямада — выступив в Германии и Франции, он обязан пройти карантин. Проект «Летучая мышь», где задействован Саша Гётцель и звездный состав из Венской оперы, нам тоже пришлось отменить. Сменился состав на камерных вечерах — мы лишились Марио Брунелло и Андреа Луккезини, с которыми должны были исполнять тройной концерт Бетховена, сольные программы.
К счастью, состоится наше со Светланой Захаровой «Па-де-де» — все задействованные в этом проекте артисты, а их очень много, в последнее время не покидали Россию. Пройдут наши детские концерты, мастер-классы для ребят, камерные вечера с моими российскими друзьями и симфонические концерты. Несколько проектов — может быть, два или четыре — мы проведем отдельно, после того как вирус перестанет быть настолько опасным.
— В каком настроении и состоянии находятся ваши заграничные коллеги, что думают о пандемии?
— Думаю, мысль у всех одна и та же: «Что будет дальше?» Предсказать это невозможно. Надеюсь, у нас всё будет как в Китае, где эпидемия быстро пошла на спад. Им это удалось, но там другое общество — они по-другому воспринимают приказы и постановления. Китайцы — люди другого склада, иначе воспитаны, гораздо более дисциплинированные. В Европе и в России народ более либеральный.
У нас все цитируют статистику: «Молодых это не касается». Но на самом деле это касается всех: вокруг много наших дорогих, любимых и близких пожилых людей, которые находятся в зоне риска. Быть переносчиком вируса страшнее, чем заболеть самому. Надеюсь, это понимают все здравомыслящие люди.
— График выступлений у музыкантов расписан на годы вперед. В ситуации, когда всё отменяется или переносится, как вы строите планы и строите ли их вообще?
— Планы на будущее строить фактически невозможно, но тем не менее мы пытаемся импровизировать. Смотрим на всё это с долей энергии, понимая, что она нам понадобится.
Все выступления сейчас переносят на октябрь, ноябрь и декабрь. Если вирус удастся победить, эти месяцы будут самыми трудными и горячими для артистов. Главное, чтобы все остались здоровыми, ведь мы больше других находимся в группе риска, потому что посещали самые опасные на данный момент места.
— Предлагаю отвлечься от пандемии. У популярной исполнительской музыки сегодня тренд на хайп. А классическая музыка умеет хайповать?
— Конечно! Хайп есть в любой профессии, просто в академическом искусстве он имеет другое значение. Разные артисты ставят себе разные цели: скажем, обработать мелодию Бетховена, чтобы она звучала в стиле рок. А дальше назови это хайпом, нервным заболеванием или еще чем-то, без разницы. Юйцзя Ван, Луганский, Мацуев — по-настоящему хайповые пианисты.
— Как изменилось отношение к профессии музыканта за последние 30 лет?
— В 1980-е годы она была окном в мир. Если кому-то удавалось достичь определенного уровня, он мог посмотреть все страны мира, увидеть, как всё устроено за железным занавесом. Поэтому родители вели в музыку детей — а вдруг получится?
Сегодня же это далеко не единственная профессия, которая распахивает окно, — мир открыт, каждый может ездить и смотреть всё что хочет. Приоритеты нынче другие, люди смотрят на финансовую составляющую.
— Правильно ли это — идти в искусство ради обогащения и славы?
— Нет ничего крамольного в том, что изначально желание стать музыкантом замешано на деньгах и славе. Главное, чтобы у молодых людей была хоть какая-то мотивация попробовать, а дальше — сколько жизней, столько и путей, нет двух карьер, которые походили бы одна на другую. Высокие ценности приходят к ребятам потом, когда они уже начинают вариться в своей среде, знакомятся с прославленными музыкантами, у них возникает свое отношение к искусству.
В некоторых странах сегодня быть музыкантом очень модно. В Китае, например. 25 млн детей там профессионально занимались фортепиано, я уверен, что сейчас их больше. 16 млн детей пытаются заниматься на скрипке, повторяю, профессионально, с настроем на дальнейшую карьеру. Эта повальная мода в итоге дает таких звезд, как Лан Лан и Юйцзя Ван.
— Ваш проект со Светланой «Па-де-де на пальцах и для пальцев» родился довольно давно. Есть планы на новую совместную постановку?
— На новую планов нет, потому что наше «Па-де-де» постоянно развивается: с моей стороны возникают новые музыкальные идеи, со стороны Светланы — новые хореографические. За те семь лет, что мы представляем этот проект, он сильно видоизменился по контенту, не изменив своей идеи. Разноплановость нам очень важна, потому что Светлана танцует как современную, так и классическую хореографию.
Проект по-прежнему живет активной жизнью и вызывает интерес во многих странах. Конечно, не каждый организатор может себе его позволить — постановка сложная и дорогая, с особой логистикой. Но концерты неизменно проходят с огромным успехом, что дает нам чувство удовлетворения и наслаждения.
— Скоро вы со Светланой сможете интегрировать в этот проект вашу дочь. Анна, насколько мне известно, делает успехи в художественной гимнастике?
— Думаю, что, скорее всего, Анна со временем интегрируется в балет. Но пока она действительно горит художественной гимнастикой. Аня талантливая, выразительная и трудолюбивая девочка. А эти качества важны не только в жизни, но и в построении карьеры. Нам со Светланой очень импонирует, что она всей душой отдается тому, что любит.
— У вас с супругой романтические профессии — весь спектр эмоций и воодушевления выплескиваете на сцене. Для личной жизни что-нибудь остается?
— Жизнь действительно сложная штука, потому что приходится отдаваться и профессии, и семье. Но я всегда придерживался мнения, что одно не должно страдать от другого. Если понимаю, что у меня свободны хотя бы несколько десятков часов, сразу же вылетаю прямым рейсом в Москву к семье. Для меня нет большего счастья, чем когда мы все вместе.
Самое романтическое время в театральном сезоне для нас со Светланой — это дни, когда мы участвуем в «Па-де-де». Помимо этого мы всегда стараемся организовать себе островки — буквально два или три дня пару раз в году, когда остаемся только вдвоем и принадлежим лишь друг другу и никому больше — ни публике, ни дочери, ни родителям. Это большая редкость для нас, но тем она желаннее.
— Получается, секрет вечной влюбленности — разлука?
— Должен признаться — наши графики способствуют тому, что каждый день, проведенный вместе, ценишь по-особенному. В основном жизнь проходит в ожиданиях: «Через шесть дней у меня будет возможность прилететь к Светлане… Придется улететь на десять дней, на две недели». Я всегда считаю дни до встречи. Потом прилетаю, и даже сам этот факт делает меня счастливым. Мы со Светланой по-прежнему находимся на первом этапе «конфетно-букетного периода» — просто в силу небольшого количества проведенных вместе часов.
Когда мало видишься с любимым человеком, жаждешь встреч всё сильнее. Это самый настоящий запретный плод. Еще куда ни шло, если мы находимся в соседних европейских странах, а когда на дорогу реально нужно три дня... У нас была просто сумасшедшая ситуация, когда мы узнали, что Светлана в положении. Я тогда на 14 часов прилетел в Токио из Европы, чтобы подарить ей цветы и обнять. При этом провел в самолете 35 часов.
— Ваша жизнь — сплошной адреналин?
— Совершенно точно, потому что всё время находишься в волнительном предвкушении чего-то. То едешь на новый проект или на гастроли, то ждешь возвращения домой, к близким. Оказавшись в кругу семьи, вновь испытываешь выброс адреналина, потому что впереди следующий амбициозный проект, к которому надо быть готовым на все сто процентов. С одной стороны, это постоянный стресс, с другой — полнокровная жизнь.
Наталья Васильева
