Этот альбом рождался у меня на глазах, хотя и по другую сторону океана. Когда в июле прошлого года, сразу после запрета в России «Свидетелей Иеговы», Чистяков не вернулся с американских гастролей и стал давать резкие интервью, было ощущение, что от этого удара он уже не оправится. Он говорил: «Когда утром смотрю в зеркало, каждый раз не могу поверить, что я, Федор Чистяков, — экстремист и угроза национальной безопасности России. Меня разыграли как карту в большой политической игре. Это какой-то бред».
Вынужденная эмиграция смешала все планы. Осенью должен был возродиться спустя 25 лет легендарный «Ноль», были намечены концерты, ему удалось невозможное: он второй раз в жизни стал звездой. Наконец восстановился после затяжных депрессий, записал блестящий альбом «Без дураков», находился в отличной концертной форме. Полные залы, прекрасная пресса, чувство, что ты опять поймал удачу за хвост и находишься на гребне волны. Но уже повзрослевший, все понимающий, сильный. И вот все это рухнуло в одночасье.
До атаки на «Свидетелей» Федор был далек от политики, как мало кто в шоу-бизнесе. Например, совершенно натурально не знал, чей Крым. «Да, я слышал краем уха, что там какие-то проблемы, — говорил он мне весной 2016-го, — но не понял, какие». А когда понял, отменил уже намеченные гастроли на полуострове.
Чистяков читал новостную ленту, возмущался, ссорился со старыми друзьями из-за политики, делал злые записи в интернете. В какой-то момент попросил организовать ему баттл с Поклонской, слава богу, до этого не дошло.
А в сентябре прислал мне список песен, существовавших на тот момент лишь в черновиках и набросках: «Параноики», «Нас заказали», «Обожрался героина», «Дурдом»… «Ну вот, — подумал я, — еще один записался в борцы с режимом. Теперь нас ждет очередной альбом из серии «Здесь все плохо» и «Так жить нельзя». Агитка, плакат, выплеск обид на жизнь под видом рок-музыки».
Я поторопился с выводами, это было только начало. Федор работал яростно. Вычеркивал куплеты, дописывал новые, менял аранжировки, слоями накладывал инструменты, бесконечно перезаписывал вокальные партии. На месте хард-рокового риффа появлялось что-то вроде шотландской волынки, рядом с цыганской гитарой возникали латиноамериканские ритмы. Картина все усложнялась и усложнялась. В ноябре он сказал:
— Это будет простая музыка в духе раннего «Ноля»: тяжелый рок на баяне. Можно назвать альбом политическим, можно протестным — как угодно. Вам не нравился успокоенный, умиротворенный Чистяков, Чистяков, поющий лирические песни? Получайте неуспокоенного!
Но уже к декабрю «протестный альбом» стал на глазах превращаться из плаката в полотно Босха. Парад уродцев, злодеев, сумасшедших — страшный сон о нашем отечестве. Чистяков никого не осуждает, ни с кем не борется, он просто говорит: смотрите, как обстоят дела. Это не политическое высказывание, а трагический комикс, любимый жанр Федора, — жанр, в котором он сильнее всего. Не при прошлой, а еще при позапрошлой власти, когда и в помине не было Васи Ложкина с его пугающими котами, еще не был записан даже первый альбом «Звуков Му», он уже пел: «Что? Да. Нет. Да. Где горячая вода? Где ваши квитанции? Констанция, как станция?» И истерический запил на баяне.
Убрать свидетелей. Песня посвящена Деннису Кристенсену, датскому гражданину, который уже почти год сидит в российской тюрьме. Его взяли в Орле 25 мая — во время чтения Библии. Десять лет он работал плотником, делал детские площадки, благоустраивал город. И он — Свидетель Иеговы, член запрещенной организации.
Тема тяжелая, но даже здесь Чистяков не рубится насмерть со злом, а пишет карикатуру на злодеев: «Запустим в мирный космос ракету «Сатана». Потом всем гуманоидам вообще придет хана. Оставьте ваши сопли и ваш дешевый фарс. План будущего в действии — мы летим на Марс!» С одной стороны, всем хана, а с другой, невозможно не улыбнуться.
Медведи. Цыганочка с выходом. Единственная песня на альбоме, где играет приглашенный музыкант — гитарист Ваня Жук. На обложке сингла — безумные медведи Ложкина. Спальный район, снег, репродуктор на столбе, очень страшно: «Кровь пиют и мясо рвут И ломают кости. И из леса прочь летят Нежелательные гости». Тоска нечеловеческая. Но когда Чистяков голосом сыщика из «Бременских музыкантов» начинает орать: «Сэры, пэры и мадонны, все прочие масоны», поневоле улыбаешься и думаешь: обойдется. Это хоть и страшный, но мультик.
Все, конечно, сделали стойку на слова о нежелательных людях, которым нет места в родном отечестве. Чистяков теперь и сам такой человек. Но гораздо горше другой куплет: «Я хотел поговорить, Ой, да поговорить с людями, А зашел в дремучий лес. В лес дремучий с медведями». Поговорить не с кем, вот в чем ужас. Вспоминается несчастный Мандельштам, который звонил из автомата следователю, читал стихи и кричал в трубку: «Нет, слушайте, мне больше некому почитать»…
Пропаганда. А вот это действительно злая песня, хотя по форме — зажигательный рок-н-ролл: «Верховный пастырь объявил, что приближается конец. Но он просил отсрочить. Мой телевизор сошел с ума. Он начал мироточить». И издевательский припев: «Где-где-где? В пропаганде! Ду-ду-ду — пропаганду!» Совмещать веселье с отчаянием Чистяков мастер, это его профессия. Пробовали танцевать под пророчества о конце света? А под гимн лапше на ушах? Попробуйте, это весело.
Искусство лизать. По тексту — вариация на тему пинкфлойдовской «Welcome to the Machine»: «Добро пожаловать! Двери открыты, у тебя счастливый билет! Так не скрывай своих радостных чувств». Речь о шоу-бизнесе и шире — о том, какой ценой дается успех сегодня, сколько всего надо предать, чтобы оказаться в топе, и какими искусствами овладеть. Искусство лизать, искусство стучать… Нужно приспосабливаться, «а не то приедут парни в масках, бойцы из ансамбля песни и пляски, спецы по искусству мочить».
Вокал — в манере Майка Науменко, лидера группы «Зоопарк». Майка нет уже скоро как тридцать лет, сменили амплуа или умерли практически все русские музыканты, которые могли бы такое спеть. Чистяков, слава богу, жив.
Дурдом. Когда в 1994 году Федор вышел из лечебницы Скворцова-Степанова, зашел в магазин и увидел, сколько тысяч стоит хлеб, он сказал: «Это вы сошли с ума, а не я». Впрочем, Крестный ход сотрудников ДПС в Краснодаре в 2017-м — это тоже неслабо: «У нас крутой дурдом, ты не поймешь его умом. Нас не остановить, этот дурдом не победить». Жизнерадостный гимн окружающему идиотизму, людям, которых не сбить с пути, потому что они сами не знают, куда идут.
XXI век. Арт, сложно закрученная композиция — вопреки обещанию мочить жесткий рок. А посыл простой: не хочу я такого будущего, которое наступило. Чистяков рассказывает, как в 2009-м почувствовал тектонические сдвиги во вселенной, как будто проснулась Годзилла. Потом эта Годзилла перекочевала на обложку альбома «Без дураков». А сейчас уже прямым текстом: «Под землей зашевелилась какая-то Годзилла». Из других персонажей — Красный медведь, обожравшийся героином. Образ настолько безумный и страшный, что сразу веришь: да, апокалипсис наступил.
Как же буду жить. Единственная светлая песня во всем альбоме. В силу своего опыта Чистяков чаще пишет о зле, чем о добре, мир зла ему хорошо знаком, слишком часто приходилось с ним сталкиваться. Но это не значит, что светлой стороны жизни не существует. Из старого интервью: «Миром правит дьявол. И вторая мысль, которую я запомнил — на земле будет рай». Песня, редкий случай, как раз о рае. Вернее, о попытках его найти: «Вкруг меня репей да чертополох. Шел я от одной до другой беды. Где же я найду, как — Твою любовь? И научит кто так, как учишь Ты?»
Маленький гвоздик. Федор, несмотря на то что выглядит порой Форрестом Гампом, слабовольной жертвой обстоятельств, — человек очень твердый. Жизнь его ломала и продолжает ломать, как мало кого, надо иметь сильный характер, чтобы выжить и не сойти с ума в его ситуации. «Гвоздик» — об этом, о воле к сопротивлению: «Я маленький гвоздик, забитый в доску. И я рад, что еще торчу. Я скоро уйду в древесину по шляпу. Пока же я громко кричу». И дальше: «Главное — не согнуться, остаться прямым до конца. И не опускать лица». Как в старой песне «Вежливого отказа»: «А весной умирать, но с прямою спиной», та же философия.
Речь тут, конечно, не о борьбе с кровавым или каким-нибудь другим режимом, вообще не о политике. Речь о том, чтобы сохранить достоинство. Что бы ни случилось — держаться.
На обратной стороне Луны. Америка казалась советскому человеку чем-то вроде другой планеты. Попасть туда можно было только во сне. И вот он в Нью-Йорке, Америка ему больше не снится. «Дальше только небо», — поет Чистяков. Очень странное чувство.
Ян Шенкман
