1994 год. Президентом республики Крым становится бывший следователь прокуратуры Олег Носков, пытающийся вернуть полуостров в состав России.
У Носкова нет опыта ведения государственных дел, и слабостью власти пользуется мафия. Впереди приватизация здравниц Южного берега Крыма.
В драку за лакомые куски вступает крупная банковская структура России.
В основе сюжета — реальные события, участником которых был сам автор (в книге — Яшин, советник президента Крыма).
СЕРИЯ 17
1994-Й ГОД, МАРТ-АПРЕЛЬ
Полковник Лисовский готовил оклад для президента Кравчука, когда позвонил Дзюба и попросил принять его срочно ввиду важности имеющегося у него сообщения.
Через несколько минут подполковник докладывал:
— Пришла сводка из Интерпола на лиц, которые только что объявлены в розыск. Среди них вот этот тип, — Дзюба положил на стол Лисовскому фотографию Зуева.
— Кто такой? – спросил полковник.
— А черт его знает, выясняем. Появился в Севастополе. По паспорту Зуев Евгений Федорович. Купил домик в лесничестве, выдает себя за егеря, но наши люди постоянно видят его в компании контр-адмирала Рыбакова и других флотских торгашей. За глаза называют его «папой».
— Ладно, пусть хоть мамой называют. Что на него пришло из Интерпола?
— О, вам будет интересно, — непроницаемый Дзюба оживился. – Правда, в справке Интерпола говорится в основном о некоем Желько Ражнятовиче по кличке Аркан, но наш Зуев был охранником и личным другом этого Аркана.
— Погоди, Аркан, что-то я о нем слышал, — Лисовский поморщился, напрягая память, — Сербский бандюган, албанцев крошит, так?
— Вообще-то он черногорец, но считает себя борцом за сербскую идею. А албанцев он и этот Зуев начали крошить по всей Европе еще при Тито. Вот тут все подробно написано, — Дзюба протянул полковнику справку Интерпола.
Лисовский пробежал глазами текст и вернулся к началу, стал вчитываться в каждое слово.
«Желько Ражнятович по кличке Аркан – сын командира бригады ПВО Югославской народной армии из-за неурядиц в семье, вызванных разводом родителей, связался с уголовниками и в 1971 году в возрасте 17 лет был арестован в Белграде за ограбление ювелирного магазина. Как несовершеннолетний, был осужден на два года и еще в тюрьме, за непримиримый нрав и жестокость, получил преступное звание, равное российскому «вору в законе».
— Дороги Ражнятовича и Зуева пересеклись в 1981 году в Белграде. А как там оказался наш «папа», еще предстоит установить, — сказал Дзюба.
Лисовский продолжал чтение справки.
«В 1987 году Зуев Евгений Федорович, уроженец Симферополя, во время посещения Италии в составе туристической делегации отказывается возвращаться в СССР. В Милане он знакомится с Ражнятовичем-Арканом. Вместе они совершают убийство владельца ресторана «Кики», задолжавшего банде Аркана крупную сумму. Через час после убийства оба снова пришли в этот ресторан и на глазах полицейских заказали себе кофе. Спустя два месяца указанные фигуранты нападают на ювелирный магазин во Франкфурте, но в перестрелке с охранниками получают легкие ранения и полиция задерживает их на месте преступления. Но через несколько дней Ражнятович и Зуев бегут из тюремного госпиталя. Их арестовывают в Берне после очередного налета на ювелирный магазин и водворяют в тюрьму в Лозанне, но они бегут оттуда, натянув на себя несколько шерстяных джемперов, чтобы не пораниться о колючую проволоку, выпрыгивают из окна четвертого этажа на голый асфальт и перелезают через шестиметровый забор».
— Однако, — Лисовский почесал в затылке.
— Я ж говорю, этот Зуев еще тот фрукт, — сказал Дзюба.
«Спустя два месяца банда Ражнятовича совершает налет на банк в Стокгольме, — продолжал читать Лисовский. — Забрав деньги, Аркан и Зуев демонстративно снимают с лиц маски и дарят кассирше букет роз. На другой день Аркана опознает в баре полицейский, пивший там пиво, и задерживает его. Зуев с другими членами банды совершают вооруженный налет на здание суда и освобождают Аркана».
Лисовский отодвинул от себя бумагу и покачал головой:
— Не верю. Кто пишет справки в этом Интерполе? Беллетристика какая-то.
— Я тоже думал – бред, но дальше идет объяснение, кто стоял за спиной Аркана, — сказал Дзюба.
Полковник Лисовский впился глазами в текст:
«После очередного преступления на суде в Белграде во время оглашения приговора отец Аркана Велько Ражнятович не выдержал и закричал с места: «Желько, ну скажи им, сколько ты сделал ради Югославии». Аркан успокоил отца жестом руки, его адвокат передал судье какую-то папку, и через двадцать минут Аркана освободили прямо в зале суда. После этого эпизода достоянием гласности стала практика найма уголовников Службой державной безбедности для грязной работы за пределами Югославии и прежде всего для подавления строго иерархированной албанской мафии, связанной с тайной полицией Албании, контролировавшей солидную часть героинового рынка Европы. Как известно, от 30 до 50 процентов денег АОК (Армия освобождения Косово) сделаны на продаже наркотиков. Будучи еще молодым уголовником, Аркан был завербован другом отца, Станко Чолаком, начальником управления Службы державной безбедности для проведения спецопераций за пределами Югославии, в частности, для убийства албанских и хорватских националистов и оппозиционеров в эмиграции».
Лисовский отвлекся от текста и приказал Дзюбе:
— Надо посмотреть, не занималась ли этим Зуевым Служба внешней разведки. Довольно-таки подходящий кадр. Привлеките к этому наших людей в Москве, пусть поковыряются в документах: может, что-нибудь всплывет.
Дзюба склонил голову.
Полковник читал дальше:
«С началом распада Югославии Аркан становится основным поставщиком оружия из Сербии в мятежную Краину – сербский анклав в Хорватии на границе с Боснией. И еще до начала боевых действий формирует вместе с Зуевым отряд так называемых «тигров», выдает им «фирменную» черную форму и бросает на фронт под хорватским городом Вуковар. В настоящее время Желько Ражнятович по кличке Аркан является лидером маргинальной политической партии и депутатом парламента Сербии от Косово, но это не избавляет его от ответственности за совершенные им военные преступления. Ордер на Ражнятовича Желько выдан Гаагским трибуналом».
— Ну что? – промолвил Лисовский, закончив чтение. – Надо установить у этого типа прослушку и не спускать с его глаз.
— С прослушкой будут трудности, — отозвался Дзюба. – Домик в лесу, телефона нет.
— Всадите ему жучок в машину.
— Это не так просто. У него хорошая охрана. А у нас людей мало, — пожаловался Дзюба. – На этого Зуева потребуется отдельная группа.
— Формируйте группу, — согласился Лисовский.
Ночью Носков о чем-то шептался с Федуловым и лег далеко заполночь. А утром кортеж из шести машин уже несся в Симферополь. Подъехав к зданию Верховного Совета, которое называли «Белым домом», охранники встали у всех подъездов, выполняя приказ никого не пускать и не выпускать. Но эта мера, как оказалось, была лишней. В здании находились одни сторожа. Они отказались открывать двери, даже когда увидели Носкова. Сказали, что подчинятся только управляющему делами Верховного Совета.
— Привезите управляющего, — распорядился Носков.
«К чему эта спешка? Неужели нельзя было подождать до понедельника?» — недоумевал Яшин, но решил, что лезть с расспросами не стоит.
Привезли управляющего, породистого старика с лицом графа. Старик мягко предупредил Носкова, что переход Белого дома к новому хозяину должен произойти в законном порядке, то есть после подписания соответствующих документов.
Федулов протянул руку:
— Ключи! Быстро!
Управделами побледнел, у него затряслись губы.
По знаку Федулова охранники достали из-за пазух короткоствольные автоматы. Это подействовало. Старик прошел в свой кабинет и вынес оттуда все имевшиеся у него ключи.
— Не дури, — сказал Федулов. – Где ключи от сейфов?
— Как вы разговариваете, молодой человек? – возмутился управделами. – Ключи там, где они и должны быть — у владельцев.
— Я говорю, не дури! – тем же грубым тоном повторил Федулов. – Где дубликаты?
Старик пробормотал в замешательстве:
— Это черт знает что.
Он открыл сейф, где лежали дубликаты ключей.
— Проведите меня в кабинет Кузьмина, — велел Носков.
Сбоку от огромного письменного стола Кузьмина стояли государственные флаги Крыма и Украины, дальше висела драпировка. Носков раздвинул ее. Показалась дверь.
— Здесь комната отдыха, ванная, душевая, — пояснял управделами, открыв дверь.
Носков заливисто рассмеялся:
— Умел расслабляться Федор Федорович.
— Он умеет и работать, — с достоинством возразил старик.
Пока Носков осматривал помещение, а Федулов — содержимое сейфа, управделами написал заявление с просьбой уволить его по собственному желанию. Носков прочел.
— Демонстрируете преданность шефу? Зря. Ваш опыт мог бы и нам пригодиться.
— Не с того начинаете, — сказал управделами. – И в этом я вижу симптом. Я, знаете ли, лучше в дворники пойду.
Носков усмехнулся.
— Отработаете согласно КЗОТу две недели, а там посмотрим, что с вами делать. — И повернулся к Федулову. – Вызвали спецов? Давайте их сюда!
Двое спецов начали с телефонов, потом осмотрели мебель, все щели. Нашли два «жучка», один в часах на письменном столе, другой в комнате отдыха.
Носков констатировал:
— Не верил пан Кравчук товарищу Кузьмину. – И обратился к спецам. — А в стенах нет аппаратуры?
Один из спецов посвятил в секреты своей профессии:
— В этом случае стены должны звенеть.
Носков походил по комнате, похлопал в ладоши. Звона не было.
— Ну вот, теперь можно работать. – И повернулся к Яшину. – Слышал, как общаются в администрации Ельцина? Записки друг другу пишут! У нас этого маразма не будет.
Появилась Галина. Она была необычайно деловита. Ее интересовали службы Верховного Совета, которые занимались обслуживанием сотрудников и депутатов: особенно столовая, буфет, парикмахерская, стоматологический кабинет и гараж.
Галина обратилась к управляющему:
— У Кузьмина были свой парикмахер, стоматолог? Наверно, хорошие специалисты. Назовите фамилии.
Управделами назвал.
— У Олега Степановича проблемы с зубами, ему нужно поставить металлопластмассу. Но он не хочет этим заниматься, не переносит бормашины, — доверительно поделилась Галина.
— Поможем.
— И видите, что у него делается с волосами. Закручиваются на макушке не слева направо, а наоборот. Нужно изменить форму зачеса.
— Сделаем.
Долгие годы лакейской работы сказывались на глазах. Управделами быстро привыкал к новым хозяевам.
Галина прошлась по приемной.
— Новую секретаршу зовут Кирой. Она живет далеко, надо присылать за ней машину. Я тоже будут приезжать. Жена президента не должна сидеть дома. Она должна быть деятельной. Правильно, Андрей Васильевич?
Молчавший до сих пор Яшин подтвердил. Но не вытерпел, спросил:
— Чем будете заниматься?
Галина подошла к нему вплотную:
— Пока это секрет, но вам скажу. У нас много врагов, и враги должны видеть, что народ любит Олега и готов по первому его зову придти к Белому дому.
Яшин смотрел на нее с недоумением. Галина добавила не менее туманно:
— Я буду заниматься группой поддержки. У нас очень обязательные люди. Они не подведут. А еще я хотела бы создать свой фонд. Только пока ни на чем конкретном не остановилась. У вас нет идей?
Яшин ответил, недолго думая:
— Чаще всего жены президентов занимаются проблемами детей, женщин, стариков, наркомании, профилактики спида…
Лицо Галины поскучнело.
— Для этого нужно иметь много здоровья, а у меня его нет.
Носков сел за стол Кузьмина и тут же встал, прошелся по кабинету. Кажется, он хотел что-то сказать Яшину, но ему мешали другие люди.
— Оставьте нас с Андреем Васильевичем, — попросил он.
Все вышли. Носков прошелся еще раз от стола к двери, постоял у окна. Яшин сел в кресло и терпеливо ждал, чувствуя себя царедворцем.
— Тебе когда нужно возвращаться в Москву? – спросил Носков.
— Вернусь, когда скажешь.
Носкову ответ понравился. Он задумчиво продолжал:
— Знаешь, в чем успех президентства? В том, чтобы рядом был абсолютно надежный человек, который может давать ценные советы. Не случайно на Востоке сложился институт первых визирей. Вспомни, у Рузвельта был Гопкинс. У Кеннеди – брат Роберт.
Яшин бросил шутливо:
— Самый надежный человек – жена.
Носков хмыкнул.
— Жена Картера присутствовала на заседаниях кабинета министров, и что из этого вышло? Картер провалился. Горбачев советовался с Раисой Максимовной. И чем это кончилось? У тебя, Андрей, создалось неверное впечатление. Галина будет знать свое место. Но ты не ответил на мое предложение. Я не предлагаю тебе никакой должности. Я просто хочу, чтобы ты побыл какое-то время рядом. Хотя бы первые сто дней. За это время, я думаю, финансовые дела в Крыму наладятся, и ты получишь полную компенсацию. Я тебя не обижу.
Яшин думал ровно столько, сколько нужно, чтобы не обидеть собеседника.
— Конечно, я согласен. С тобой интересно работать, — сказал он президенту. – Но у меня одно условие. Я должен иметь право на бестактность.
— То есть? – поднял брови Носков.
— Я буду говорить правду, когда ты не будешь об этом просить. Иначе не будет того эффекта, которого ты хочешь добиться.
Носков рассмеялся.
— Я понимаю, это нужно прежде всего мне. Давай, режь правду-матку прямо сейчас. Ведь наверняка уже что-то накопилось. Кури, если хочешь. Мне нравится запах табака, когда нравится собеседник.
— Тебе ни в коем случае нельзя ссориться с парламентом, — сказал Яшин.
Носков усмехнулся:
— Это из области фантастики. Я об этом даже не мечтаю. Противостояние между исполнительной и законодательной властью происходит на всем пространстве СНГ, и Крым не будет исключением. Другой вопрос – как минимизировать нежелательные последствия. Путь только один – большинство в Верховном Совете должны составлять те люди, на которых я укажу избирателям.
Яшин смотрел на президента с удивлением:
— Не очень представляю, как это можно сделать.
— Есть один ход, — загадочно произнес Носков. – Когда до парламентских останется неделя, я оглашу список этих людей и совершу прыжок с парашютом
— Не президентское это занятие – прыгать в пропагандистских целях с парашютом.
Носков заливисто рассмеялся:
— Ошибаешься. Если бы другие президенты умели это делать и не тряслись за свою жизнь, прыгали бы как миленькие. Причем, ты заметь: я ведь за себя не прыгал. Но за то, чтобы парламент был чистым, я прыгну. И народ это оценит и поймет.
Логика была очень убедительная. Некоторое время Яшин даже не знал, что сказать. Потом развел руками.
— Ну, вот видишь. Не понимаю, зачем я тебе нужен?
Носков подошел к Яшину, потрепал его по плечу.
— Если говорю, нужен, значит нужен. Будешь входить ко мне без доклада. Завтра лечу на смотрины к пану Кравчуку. Присматривай тут за моими штирлицами. За ними, сам знаешь, нужен глаз да глаз.
