1994 год. Президентом республики Крым становится бывший следователь прокуратуры Олег Носков, пытающийся вернуть полуостров в состав России.
У Носкова нет опыта ведения государственных дел, и слабостью власти пользуется мафия. Впереди приватизация здравниц Южного берега Крыма.
В драку за лакомые куски вступает крупная банковская структура России.
В основе сюжета — реальные события, участником которых был сам автор (в книге — Яшин, советник президента Крыма).
СЕРИЯ 30
1994-Й ГОД, ИЮЛЬ
Трудно сказать, что заставило президента Кравчука скомандовать своим силовикам «отбой». То ли сознание того, что операция все равно провалилась. То ли заверения руководителей украинских спецслужб, что они уберут Носкова с политической арены другими средствами. То ли позиция западных стран, давших понять, что они не одобряют кипрской авантюры. То ли, наконец, боязнь Леонида Кравчука уступить на предстоявших в июле президентских выборах голоса миллионов избирателей восточной Украины его главному сопернику Леониду Кучме. Скорее всего, свою роль сыграл каждый из этих факторов.
Так Украина и Россия остановились у самого края пропасти. И даже более того: истинная подоплека и детали событий оказались скрыты от общественности в то время и до конца не известны до сих пор.
…Привезенные в Краснодар специалисты, врачи и электронщики в течение двух суток поставили Носкова на ноги и даже частично вернули память. Полное восстановление обещали не раньше, чем через месяц.
Едва придя в себя, президент засобирался в Симферополь. Его не удерживали.
Крымской общественности все преподносилось так, будто Носков только что вернулся из заграничной командировки. Слух об истинном и предельно драматическом развитии событий последних дней, конечно, гулял по Симферополю, но воспринимался как плод чьей-то буйной фантазии.
Здороваясь с Яшиным, Носков задержал его руку и шепнул:
— Мне надо что-то сказать крымчанам. Набросай пару страничек.
— Хорошо, — согласился Яшин. – Ну, как ты?
— Мне надо придти в себя, — сказал президент.
Структура Брагина устроила Федулову и его команде восторженный прием. Всегда сдержанный и сухой, Максим на этот раз расчувствовался и сказал присутствующим:
— Раньше мы могли почти все. Теперь мы можем все.
Братва была довольна собой, но эмоции проявляла сдержанно.
Брагин заметил среди прилетевших Лену Лаврову. Ее лицо показалось ему знакомым. Но женщина тут же скрылась в толпе. Уж она-то точно узнала Брагина. Не раз видела его восемь лет назад во время суда. Узнала она и Ритку Журавскую. А когда увидела рядом с Брагиным Дениса, ей все стало ясно. Мир тесен. Те, кто лишил ее когда-то мужа, принесли несчастье непосредственно ей самой.
Ритка Журавская давно уже ни в чем не нуждалась. Но Максим был всего лишь сожителем. В любой момент он мог отказать ей в деньгах. В любой момент мог даже бросить ее вместе с ребенком. Поэтому она должна была откладывать на черный день, а еще лучше – иметь свой заработок.
Работа появилась как бы сама по себе. Ритке хотелось играть людьми. И она получила эту возможность при поддержке Брагина. Открыла массажный салон, куда захаживали влиятельные люди Крыма и даже министры правительства. Максим общался с ними, решая свои вопросы, а оператор снимал их услады видеокамерой.
Умеющая делать всякое дело хорошо, Ритка собирала в своем салоне лучших проституток не только Крыма, но и всей Украины. А потом сообразила, что это не предел возможностей. Куда больше бабок можно рубить, поставляя девушек в зарубежные бордели. Но этому новому тогда бизнесу тоже требовалось прикрытие. И Ритка открыла фирму по вербовке девушек и женщин в страны Западной Европы якобы в качестве доработниц. На одно из таких рекламных объявлений и клюнула красивая, хорошо воспитанная и образованная женщина Елена Лаврова.
Лена взяла частника и поехала домой. Всю дорогу от аэропорта до Симферополя она оглядывалась: не едет ли кто следом?
Выйдя из машины возле своего дома, она присела на лавочку. Надо было хоть немного успокоиться. Она боялась встречи со свекровью и дочерью.
Но дома был один Артем. Он сказал, что Клавдия Ивановна, скорее всего, дежурит возле Белого дома. А Женя... Тут паренек отвел глаза и замолчал.
— Что с ней? – взволнованно спросила Лена.
— Ничего страшного. Все нормально. Просто она здесь больше не живет.
— А где она?
Артем рассказал про Зуева. Лену это убило. Она сидела с безжизенным лицом.
— А как там моя мама? – спросил паренек.
Лена долго смотрела на него, как бы не понимая, о чем он спрашивает. Потом сказала:
— Она скоро вернется. Не волнуйся, с ней все в порядке. Просто, понимаешь, бывают такие ситуации... – Лена не могла закончить, ее душили слезы.
На другой день Носков приехал на телестудию. Парикмахера не вызывали, прическа была в полном порядке. А вот гримеру пришлось поработать – выглядел президент неважно. И говорил негромко, почти не отрывая глаз от текста.
— Уважаемые сограждане! Говорят, власть меняет человека, ставшего президентом. Имеется в виду, что он отдаляется от народа, перестает сопереживать простым людям, не оправдывает их надежд на улучшение жизни. Это грех, очень тяжкий грех, сродни предательству. Заверяю вас, что я не забыл о своих предвыборных обещаниях. Еще раз повторяю: они для меня святы. Но их выполнение все время зависит от взаимоотношений Республики Крым с Россией и Украиной, от позиции по этому некоторых западных стран. Кое-кому выгодно, чтобы разногласия по поводу Крыма и Черноморского флота переросли в серьезный конфликт. Но мы со своей стороны сделаем все, чтобы эти надежды не оправдались. Русско-украинского фронта не будет, господа, даже не мечтайте!
Носков сделал паузу, отпил глоток воды и продолжал:
— Крым располагает сегодня полномасштабной автономией и немалыми экономическими возможностями. Но наши потенциальные партнеры воздерживаются от сотрудничества, чего-то выжидают, ссылаясь на нестабильность в нашей республике. Что можно сказать по этому поводу? На мой взгляд, самую страшную нестабильность может создать только сам народ, недовольный своим руководством.
Носков отложил текст в сторону, и продолжал своими словами:
— Дорогие сограждане! Я принял непростое, но, как мне кажется, правильное решение. Я назначил вице-премьером правительства Крыма известного российского экономиста Геннадия Андреевича Сарычева. Он крымчанин, родом из Ялты. Во время нашего знакомства он сказал мне, что у него душа болит за земляков. Ну, что ж, это как раз то, что нужно, чтобы улучшить нашу с вами жизнь. И последнее, что хочу сказать сегодня. Повышение цен на хлеб, хлебобулочные изделия и молоко я отменяю, хотя ответственности за это недоразумение с себя не снимаю.
Предчувствие не обмануло Лену Лаврову. Свекровь и дочь встретили ее прохладно. Что всего обидней, они ни о чем не спрашивали, будто им все было ясно. А Лена не могла признаться, в какую она и ее подруга попали западню. Впрочем, как позже выяснилось, Клавдия Ивановна и Женя и не расспрашивали, потому что догадывались. Боялись услышать правду.
Клавдия Ивановна плакала.
— Какой ужас! В какое время мы живем!
Теперь, когда Женя уехала от нее к Зуеву, старушка чувствовала себя особенно одиноко. С невесткой, как она считала, у нее уже не могло быть ничего общего.
Клавдия Ивановна не знала, что именно Женя в какой-то степени заставила Лену податься на заработки в Европу. Однажды она сказала ей в запале:
— Если ты такая бедная, зачем меня родила?
Девочка не хотела слышать никаких объяснений. Мол, в советское время ее родители, по профессии электронщики, занимали престижное положение в обществе и получали приличную зарплату. Женя жила настоящим временем, которое обернулось для их и без того несчастной семьи беспросветной нуждой.
Слава богу, Лена не знала, кто заманил в массажный салон ее дочь, обещая сделать из нее фотомодель. Этот же лощеный проходимец, Денис Гаврин, обманул и ее, отправив вместо Италии на Кипр, продав в сексуальное рабство.
Яшин и Гусев сидели в комнате пресс-службы и смотрели телевизор. Передавали интервью с Цукановым. Журналисты донимали будущего спикера вопросами, как он относится к назначению Сарычева. Цуканов уходил от прямых ответов: все-таки впереди второй тур выборов, а большинство избирателей, конечно, за то, чтобы правительством руководил человек из Москвы.
После интервью показали сюжет, посвященный Сарычеву. Вот он раскуривает трубку в своем кабинете. Вот о чем-то разговаривает с Ельциным. Всюду степенный, преисполненный достоинства, контролирующий каждое свое движение, знающий, как себя держать, чтобы произвести благоприятное впечатление.
— В Киеве могут потирать руки: Носков сам подложил под себя бомбу, — высказал свое мнение Гусев.
Яшин промолчал.
— Что молчите, Андрей Васильевич? – насмешливо спросил Гусев. – Вы знаете этого Сарычева?
— Встречались однажды.
— Ну и как он вам?
— Как советник, может быть, и хорош. По крайней мере, безопасен. Совет можно принять, а можно и отвергнуть. А как вице-премьер… С гонором парень. Будет вести себя, как московская штучка. На окраине империи таких не любят.
— Интересно, почему же?
— Потому, что окраина империи – это не провинция.
— Я так понял, что вы не советовали Носкову брать Сарычева? Или он вас не спрашивал?
— Все решения президент принимает сам, — нейтрально ответил Яшин.
— На кой черт ему тогда советники?
Неожиданно в дверь постучали, и в комнату ввалилась орава тележурналистов. Похоже, их появление не было для Гусева полной неожиданностью. Итальянка тут же отозвала пресс-секретаря в сторону, и они начали шептаться. При этом Гусев с досадой посмотрел на Яшина, будто тот ему чем-то мешал. Яшин отвел взгляд. Но периферическим зрением увидел, как Сильвия что-то сунула Гусеву в верхний карман пиджака.
Осветители поставили софиты, операторы настроили камеры, можно было начинать. Сильвия спросила Гусева:
— Когда прибудет господин Сарычев?
Гусев взглянул на свои часы, это было чисто нервное движение, похоже, его возбуждали лежавшие в кармане доллары.
— Я думаю, сегодня.
— Как относится к этому назначению Киев? Президент Носков согласовал это назначение с президентом Кравчуком? – спросила Сильвия.
Гусев замялся, его глаза беспокойно заметались. Он не знал, как правильно ответить. «Нелегкий у тебя, мерзавец, хлеб», — подумал Яшин и вышел из комнаты.
В коридоре ему встретился генерал Синцов. В последние дни они прониклись друг к другу симпатией и уважением. Генерал предложил пойти пообедать. Сказал, когда спускались в буфет:
— Чудеса в решете. Я думал, Цыганков скроется, а он сидит в своем кабинете как ни в чем не бывало.
Глава администрации в это время информировал президента о поведении Сарычева. Москвич прилетел вчера вечером и до полуночи пил в гостинице со своими крымскими друзьями, в основном предпринимателями.
— Из записей сделаны выборки самого интересного, хотите послушать? – спросил Цыганков.
Президент отмахнулся.
— Некогда. Скажите своими словами.
— Сарычев сказал, цитирую дословно: «Мэр Ялты должен быть наш».
Президент поморщился.
— Ну и что тут такого? Кто контролирует Ялту, тот контролирует весь южный берег полуострова, всю его курортно-санаторную структуру, которая может давать больше половины бюджета.
— Нет, мой президент, тут контекст совсем другой, — вкрадчиво возразил Цыганков. – Далее Сарычев сказал, цитирую: «Не пройдет и года, как я стану в Крыму первым»
Носков озадаченно молчал.
— Сарычев метит на ваше место, мой президент.
— Все куда-то метят, — заметил Носков, давая понять, что сам Цыганков не прочь занять место Сарычева.
— Как быть с записью? Распечатать, передать текст вам?
— Уничтожьте пленку, — распорядился Носков. И пытливо посмотрел главе администрации в глаза, как бы говоря: ведь наверняка не уничтожишь.
Спросил насмешливо:
— Полковник, а почему вы не спрашиваете, где ваш друг Иванов? Разве вам не интересно узнать, куда это он вдруг исчез? Или вы знаете, где он?
Цыганков, готовый к этому вопросу, ответил спокойно:
— Я могу только строить догадки, мой президент. Возможно, кто-то втянул Иванова в игру. А возможно, его просто подставили, чтобы дискредитировать меня. Все-таки он мой бывший заместитель по работе в контрразведке. И нас связывали не только служебные, но и приятельские отношения.
— Ну и что бы вы сделали на моем месте? – спросил Носков.
У Цыганкова забегали глаза, но голос звучал твердо:
— Я бы уволил Цыганкова без объяснения причин.
Президент Носков достал из папочки чистый лист бумаги и протянул главе администрации.
Тот не ожидал такого поворота.
— Написать прямо здесь?
— А чего тянуть? Ждать, когда вы меня пристрелите?
Лицо Цыганкова стало багровым.
— Мой президент, как юрист, вы должны знать, что сказано в презумпции невиновности.
— Каждый обычно цитирует то, что ему нужно, — ответил Носков.
— Там сказано, что недоказанная виновность приравнивается к доказанной невиновности.
Носков рассмеялся.
— Николай Валентинович, ну вы ж с Ивановым профессионалы. Разве вас схватишь за руку? С вами нужно расставаться на всякий случай, при первом серьезном подозрении. Что я и делаю по вашему же совету. Прощайте. Служите верой правдой и дальше ридной Украине.
Цыганков сказал с пафосом:
— Я никогда не разделял Россию и Украину. Я всегда служил и служить буду братству наших народов.
Носков ответил с сарказмом:
— Нельзя, Николай Валентинович, служить тому, чему не служит ваше начальство. А если ваше начальство провело вас на такой мякине, то вы не профи, а сибирский валенок. Куда вы полезли, скажите на милость? На что рассчитывали? Младшая сестра может, конечно, покуражиться над старшей, попользоваться ее добротой, поиспытывать ее терпение. Эта игра на родственных чувствах может продолжаться долго, но рано или поздно терпение у старшей сестры лопнет. И что тогда? Никто и никогда не заменит младшей сестре ее старшую сестру. Запомните это и передайте по инстанции до самого Киева: никто и никогда! Никакие тети в Европе и дяди в Америке. Прощайте!
Цыганков тяжело поднялся. А из дверей комнаты отдыха, бесшумно возник Федулов, держа наготове пистолет. Мало ли что мог выкинуть на прощанье глава администрации.
