1994 год. Президентом республики Крым становится бывший следователь прокуратуры Олег Носков, пытающийся вернуть полуостров в состав России.
У Носкова нет опыта ведения государственных дел, и слабостью власти пользуется мафия. Впереди приватизация здравниц Южного берега Крыма.
В драку за лакомые куски вступает крупная банковская структура России.
В основе сюжета — реальные события, участником которых был сам автор (в книге — Яшин, советник президента Крыма).
СЕРИЯ 29
1994-Й ГОД, МАЙ
Дзюба рассматривал женщину, которую привезли его люди. Зовут Лена. Приехала два года назад из Донецка. На вид лет 36, среди молодых клиентов, скорее всего, не котируется. А мужчины, кому за пятьдесят, от нее, наверно, без ума. Молодое лицо, в глубоком вырезе угадывается красивая грудь, тонкая талия, стройные ноги, умные карие глаза.
— Как вас зовут? Не Наташа? – спросил с иронией Дзюба.
— Вообще-то я Лена. Но если вам хочется меня поунижать, зовите Наташей, — ответила женщина.
— Кто вы по профессии? – спросил Дзюба.
— Музыкальный педагог.
На самом деле она была инженер-электронщик. Но если бы ее усадили за инструмент, сыграла бы за милую душу.
Дзюба предложил ей стул, и она присела по всем правилам этикета. Она всем понравилась подполковнику. Единственное, что настораживало – глаза. Они были холодны, и в них застыла подозрительность.
— Вам нравится здесь, на Кипре? – спросил Дзюба.
Лена молча пожала плечами.
— Не понял, — сказал Дзюба.
— Давайте перейдем к делу, — предложила Лена.
— Вы сегодня смотрели телевизор? Что вам показалось самым интересным? – спросил Дзюба.
Лена покачала головой.
— Я смотрю телевизор только вечером, когда собираюсь на работу. До обеда отсыпаюсь.
— Нам нужно, чтобы вы в течение трех-пяти дней поухаживали за тяжело больным человеком, — пояснил Дзюба. — За это вы получите 300 долларов в день, а аванс в размере 600 долларов — прямо сейчас.
— Я согласна, — ответила Лена. – Но у меня будет одно условие. Вы отвезете меня в Украину. А то я тут что-то загостилась.
— У вас нет паспорта?
— У меня отобрали паспорт.
— Жертва белого рабства?
— Вы угадали.
— Хорошо, мы вам поможем, — подумав, согласился Дзюба. – Теперь о наших проблемах. У больного пропала речь, но вполне возможно, что он заговорит. В этом случае вы должны немедленно поставить нас в известность.
— Хорошо.
Дзюба протянул Лене 600 долларов. Агент проводил ее в комнату, где в кресле лежал президент Носков, и вышел, плотно закрыв за собой дверь. В комнате было установлено видеонаблюдение, и оператор стал следить за каждым движением женщины.
Лена солгала Дзюбе. Она действительно обычно спала до обеда. Но вчера вечером закончила работу пораньше, пожилой клиент быстро уснул, и она уснула вместе с ним. И проснулась раньше обычного. И вместе с клиентом, греческим коммерсантом, слушала телевизионное сообщение о похищении президента Носкова и видела его фотографию. А когда увидела лежащего в кресле седого мужчину с усами, сразу опознала в нем своего земляка.
Лена также соврала Дзюбе, что она из Донецка. На самом деле она приехала из Симферополя. И фамилия у нее была Лаврова.
Бывшие сотрудники КГБ почти безошибочно определяют друг друга в толпе по внешности, выражению глаз, манере поведения и другим известным только им признакам. Так получилось и на этот раз. Когда агенты Дзюбы подошли к красивой женщине, сидевшей за стойкой бара, люди Воротникова засекли это мгновенно и проводили бывших коллег до самого особняка. Они сделали это просто так, на всякий случай, и доложили Воротникову.
Напротив особняка находился другой особняк, где сдавались комнаты, чем люди полковника немедленно воспользовались. А еще через несколько часов из консульства в Никосии была доставлена специальная аппаратура, позволяющая слышать в радиусе 100 метров практически каждый шорох и разглядывать очертания предметов даже сквозь шторы.
Первыми, кого увидели в свои приборы люди Воротникова, была Галина Носкова и ее внук. А в движениях женщины, которую агенты Безпеки привезли из гостиницы, угадывалось, что она ухаживает за человеком, сидящим в глубоком кресле. К тому же подполковник Дзюба не считал нужным прятать свое лицо. Его фотография была пропущена по компьютерной базе данных и получены исчерпывающие сведения: фамилия имя и отчество, звание, должность, направление работы и т.д.
Воротников доложил о результатах наблюдений в Москву. Спустя час пришли инструкции в отношении дальнейших действий и сообщение: для транспортировки президента Носкова вылетает специальный самолет.
По инструкции Воротников должен был встретиться с Дзюбой в строго указанное Москвой время и поставить условие: либо оперативная группа Безпеки немедленно и безо всяких условий выдает Носкова и его семью, либо разразится беспрецедентный международный скандал.
Провести переговоры с Дзюбой было не просто. Требовалась серьезная силовая поддержка. А людей у Воротникова было меньше минимум в три раза. Можно было, конечно, привлечь на свою сторону кипрскую полицию. Но в этом случае происходящие события тут же стали бы достоянием средств массовой информации. А полученная инструкция обязывала Воротникова действовать с максимальной аккуратностью, чтобы не нанести непоправимого ущерба братской дружбе народов России и Украины.
Приказ «встретиться в строго указанное время» означал, что в Москве пытаются разрешить кризисную ситуацию дипломатическими методами. На самом деле так и было. Министерство иностранных дел России указало своим коллегам в министерстве иностранных дел Украины, что силовая акция против президента Носкова последовала после визита президента Кравчука в США. Однако Киев использовал только то, что ему было выгодно в американской позиции, а то, что было не выгодно – проигнорировал. А именно: руководство США дало понять президенту Кравчуку, что мир не хочет стать перед лицом куда более опасного конфликта, чем война в Боснии, но это вовсе не означает, что Киев может превращать Крым в одну из областей Украины. Американская точка зрения состоит в том, что Крым в настоящий исторический момент не может отделиться от Украины, но имеет право на полномасштабную автономию.
Российский МИД открытым текстом давал понять, что введение президентского правления в Крыму и назначение наместником Курпатова не могут быть одобрены в Вашингтоне. Так что пора, пока не поздно, давать отбой операции «Вулкан».
Ответа на меморандум не было шесть часов. Киев консультировался с государственным департаментом США, пытаясь все же заручиться поддержкой, а Вашингтон не говорил ни «да», ни «нет». И тогда Москва решила ускорить развязку. ФСК (ФСК – в 1994 году Федеральная служба контрразведки России – авт.) России официально информировал руководство Службы
Безопасности Украины, что местонахождение президента Носкова установлено и, если в ближайшие два часа он не будет передан представителю ФСК полковнику Воротникову, в события вмешается кипрская полиция, а вся ответственность за международный скандал ляжет на руководство Безпеки.
Люди Воротникова перегородили двумя автомашинами выезд из виллы, где удерживался президент Носков. Их было мало, всего четыре человека, но они были уверены, что их украинские коллеги не посмеют вступить с ними в силовое противоборство.
Дзюба вышел за ворота и начал переговоры с Воротниковым, всячески затягивая время. Российский контрразведчик не мог знать, в каком состоянии находится президент Крыма, а Дзюба не мог выдать Носкова, обработанного психотропными средствами.
Неизвестно, сколько бы еще продолжалось их тягостное препирательство, если бы не Федулов и его люди. Они подъехали на четырех микроавтобусах и высыпали из них с видом, не предвещавшим культурного разговора.
Они были злы, потому что им пришлось на ходу привыкать к кипрскому левостороннему движению. Они сбились со счету, сколько раз нарушили правила движения. Полицейские, развращенные новыми русскими и братками, вытянули у Федулова чуть ли не половину всей наличности в долларах.
Сверля Дзюбу глазами, Федулов сунул ему под нос удостоверение начальника президентской охраны.
— Чего ты хочешь? – мрачно спросил Дзюба.
— Отдай президента, — грубо потребовал Федулов. – Быстро!
Дзюба усмехнулся.
— Ты откуда такой шустрый?
В руке у Федулова появился «магнум». Через мгновение ствол был приставлен к животу Дзюбы. Братки и менты красноречиво держали руки за пазухами.
— Вот так! – укоризненно сказал Дзюбе Воротников. – Не хотел по-хорошему.
— А ты кто? – спросил Федулов.
— ФСК, — коротко ответил Воротников. – Я тоже за президентом.
— Стоять здесь, — приказал ему Федулов.
— Стою, — подчинился Воротников.
Федулов подтолкнул Дзюбу стволом.
— Пошли.
Люди Федулова осмотрели всю виллу – безрезультатно. Агенты Безпеки успели спрятать Носковых и Лену Лаврову в тайнике рядом с подземным гаражом.
Федулов навернул на ствол «магнума» глушитель и решительным жестом приставил к голове Дзюбы.
— Колись, Безпека.
Вид у начальника охраны был отчаянный. Дзюба решил не испытывать судьбу и показал тайник.
Президента Носкова вынесли на руках и уложили в микроавтобусе. Галина вышла, крепко держа за руку внука, ее била нервная дрожь. Лена Лаврова сказала, что она из Симферополя, попала здесь, на Кипре, в сексуальное рабство и хотела бы вернуться домой, но у нее нет паспорта, отобрали сутенеры.
— Слушай, я тебя где-то видел, — воскликнул Федулов. – Точно видел! Ну, ладно, потом вспомню. А как мы тебя вывезем без документов?
— Ну, подбросьте хотя бы до Никосии, — попросила Лаврова.
В Федулове заговорили земляческие чувства.
— Ладно, грузись.
Воротников подошел к Федулову.
— Ну и как думаешь лететь обратно?
— Еще не решил.
— По моему звонку из Москвы прилетит специальный самолет, — сказал Воротников. – Едем в российское консульство. Там переждем.
Федулов смотрел недоверчиво, но не возражал. У него не было более простого способа выбраться с Кипра с такой оравой. И нужной суммы денег тоже не было.
Воротников забрал у Дзюбы документы Носковых и мобильный телефон. Сказал на прощание:
-Ну что, коллега, до встречи на родной земле?
— Это какую землю ты считаешь родной? – скривился Дзюба.
— Крымскую, — спокойно сказал Воротников. – И прибавил, заметив, как перекосилось от злобы лицо Дзюбы. — Мой тебе совет, коллега: кипи, но не брызгай.
В кабинет Цыганкова влетела Кира Стежкина. Ее глаза нашли генерала Синцова.
— Возьмите трубку.
Звонила Галина Носкова. Слышимость была отличная. Жена президента говорила усталым голосом.
— Мы в российском консульстве. Ждем: из Москвы специальный самолет.
— Что с вами случилось? – спросил генерал.
— Об этом потом. Мы попали в ловушку. Олега вынуждали подписать страшный документ.
— Какой документ? Где сам Олег Степанович?
— Он не может говорить.
— Что с ним?
— Пока не понятно. На обратном пути мы должны залететь в Краснодар. Там Олегом займутся специалисты. Теперь я буду держать вас в курсе. Надеюсь, больше ничего такого не произойдет, — рыдая, говорила Галина.
Во время этого разговора Кира вернулась в приемную и застала Зульфию-ханум с телефонной трубкой в руках. Советница подслушивала разговор Носковой с генералом Синцовым.
— Что вы тут делаете? – возмутилась Кира.
Зульфия-ханум мрачно посмотрела на нее.
— Тихо! Тише будешь — дольше проживешь.
Генерал Синцов ходил из угла в угол и возмущался.
— Зачем нужен Краснодар? Почему не привезти специалистов в Симферополь?
— Наверно, потому что надо держать очередную братскую пакость в секрете, в очередной раз спасать братскую дружбу, — ядовито предположил Яшин.
— Но почему все время должна спасать Россия? – рокотал генерал.
Его снова позвали к телефону. Звонили из полка национальной гвардии. Туда прибыл Курпатов, провел смотр и приказал нацгвардейцам быть в повышенной боевой готовности. Личный состав полка заявил, что готов к выполнению любого приказа.
Затем сообщения поступали почти каждые десять минут.
В Николаеве силами украинских военных захвачен 67-й район навигационного наблюдения, находившийся в составе Черноморского флота.
В Киеве готовятся к вылету в Симферополь два военно-транспортных самолета со спецназом «Беркут».
В состояние боевой готовности приведены три расквартированных в Крыму мотострелковых полка, один из которых находится в 10 минутах езды до Белого дома, и танковый полк в Перевальном, от которого до Симферополя не более часа езды.
На аэродроме в Бельбеке отрыты в полный профиль и по всему периметру окопы.
В Севастополе проведена имитация атаки украинских истребителей на Главный штаб Черноморского флота и морской пехоты.
Последнее известие было особенно удручающим.
— Турки завернули самолет, — объявил генерал Синцов.
Посыпались вопросы.
— Какой самолет? Что значит завернули?
— Турция закрыла воздушный коридор для самолета, посланного из Москвы за президентом Носковым, — отчеканил генерал. – А из этого следует, что Турция действует заодно с Украиной.
Через десять минут к этому сообщению добавилось другое: силы противовоздушной обороны и военная авиация Турции приведены в состоянии боеготовности.
— Самолет почти наверняка шел в сопровождении истребителей авиации Черноморского флота, — сказал Синцов. – Надо звонить Балтину.
Телефон адмирала долго не отвечал, потом трубку снял его помощник.
— Адмирал ранен.
— Что с ним? – встревожено спросил Синцов.
— Огнестрельное ранение в бедро.
— С ним можно переговорить?
— Нет, он госпитализирован.
Синцов медленно положил трубку. Лицо его окаменело.
Все смотрели на генерала: ждали, что он скажет. Он сказал, что случилось с адмиралом Балтиным.
— Это война, — упавшим голосом произнес Гусев.
— Ну, может не война, но ситуация, прямо скажем, хреновая, — согласился генерал.
А еще через пять минут в кабинете воцарилась мертвая тишина. Было слышно, как на другом конце провода кто-то сказал генералу:
— Вооруженные силы Украины приведены в состояние повышенной боевой готовности. В ответ Россия объявила тревогу в войсках стратегического назначения.
— Твою мать! – выругался генерал Синцов. – Кажется, доигрались.
