В одном из интервью с Андреем Плаховым Аньес Варда - икона 72-го фестиваля в Каннах - назвала Жан-Пьера и Люка Дарденн своими младшими братьями. И действительно, кажется, что чуть ли не им одним подвластно снимать «проблемное» кино, оставаясь при этом в рамках Искусства: фильмы режиссёров скорее ставят вопросы, чем дают ответы.
Не является исключением и новая их картина «Молодой Ахмед» - совершенно неполиткорректная, но такая сдержанная, успешно балансирующая где-то между этическими нравоучениями, преподнесёнными в этом году в Каннах фильмом «Отверженные» Ладжа Ли, и красивым внеморальным хаосом второй части «Мектуба» Абделатифа Кешиша.
Для Дарденнов награда 2019 года - далеко не первая на главном мировом кинофестивале. За долгие годы своей работы братья собрали все возможные каннские призы, включая две «Золотые пальмовые ветви» за «Розетту» (1999) и «Дитя» (2005), приз за сценарий «Молчания Лорны» и Гран-при за «Мальчика с велосипедом».
Палитра эмоций, которую испытывает зритель при просмотре «Молодого Ахмеда», крайне противоречива и настолько неоднозначна, что складывается ощущение, будто авторы сами как бы немного заплутали в собственных чувствах и убеждениях. Их позиция более-менее обозначается лишь в конце, когда в повествование вмешивается само провидение.
Молодой Ахмед - мальчик, живущий в современной арабской семье во Франции. Его семья, как и любая другая, не лишена внутренних проблем. Однако есть то, что ее выделяет - Ахмед имеет глубокие религиозные убеждения, которые в радикальном (почти экстремистском) ключе подпитываются посещаемой им мечетью и служащим там имамом.
Так возникает прецедент. Подросток покушается на свою учительницу арабского языка из-за того, что та (по слухам) состоит в отношениях с евреем и вдобавок трансформирует методику преподавания, отходя от классического способа изучения языка по Корану. В результате неудавшегося покушения Ахмед отправляется на перевоспитание, однако то, что он действительно сможет исправиться, вызывает сомнения.
При этом, главный герой - всего лишь ребёнок. Он может по-детски влюбляться, испытывать чувство вины, сомневаться в собственной правоте. Он ещё может по-настоящему меняться - именно потому, что молод. Он хочет быть истинным мусульманином, но не знает, что это значит: не касаться нечистых животных? Тщательнее мыть руки? Вовремя совершать намаз? Убивать неверных?..
Дарденны не заигрывают ни с жюри, ни со зрителем, а пытаются выдержать комплексность портрета мальчика, который они рисуют многогранно и целостно, выдерживая обертона.
В конце концов, режиссеры добиваются своего: настоящего, присутственного сочувствия, а не абстракции. Понимания этого ребёнка в данной конкретной ситуации. У фильма нет никаких глобальных притязаний, чётких представлений о том, что хорошо и плохо. Нет и желания представить персонажа в лучшем свете. Авторы лишь позволяют зрителю взглянуть на эту историю со стороны, а после - составить (или не составить) своё собственное мнение. Они не читают мораль, да и, кажется, толком сами не знают, как правильно.
Разве что общая тема фильма - противопоставление религиозных мировоззрений - напоминает об угрозе, описанной Сэмюэлем Хантингтоном в «Столкновении цивилизаций». Впрочем, о какой угрозе может идти речь, если перед нами всего лишь маленький мальчик?
По результатам просмотра картины становится ясно, насколько ошибочными, нелепыми и обманчивыми порой бывают наши представления о другом. Оставляя все прочие цели социальных лент, авторы дают зрителю возможность хотя бы ненадолго отстраниться от них и (по завету Гегеля) попробовать мыслить конкретно.
Анна Стрельчук, Канны
