Выждав девять дней после смерти Олега Табакова, публика все громче начинает говорить о кандидате на пост худрука МХТ. Кто станет у руля главного драматического театра страны — великого объекта национального достояния? Такое назначение приравнивается к политическому, и решение принимается только на самом верху. Так было с момента, как театр из частного после революции стал государственным и, похоже, так будет всегда.
Кому Родина в лице нового президента и правительства доверит исторический символ мирового театра? Узок круг этих «революционеров» — реальных и мифических. Но к ним мы вернемся позже, а пока стоит оглянуться на 120-летнюю историю дома Станиславского и Немировича-Данченко, чтобы рассмотреть фигуры, в разное время возглавлявшие Художественный театр. А они все — очень интересные, со своими в общем-то непростыми и невеселыми судьбами, победами, поражениями и трагедиями. Долгожители и начальники с короткими сроками, настоящие строители и формальные назначенцы. Какова была кадровая политика? Кто был лидером и насколько соответствовал этому месту? Какие директора работали при них? Итак, начнем…
И слезы Станиславского, и письма Сталину
Сколько же в МХТ было всего худруков за всю его почти 120-летнюю историю? Оказалось, что на этот вопрос не так просто ответить: если учитывать, что в определенные моменты театром руководили художественный совет и коллегия, в которые входили по 3–4 человека, получится 10. А если учесть, что Немирович-Данченко дважды оказывался таковым, то 11.
Первыми художественными руководителями Московского Художественно-общедоступного театра (так он назывался до 1901 года), естественно, стали его основатели. Согласно картотеке Музея МХТ, на руководящем посту Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко числились вдвоем до самой смерти первого, последовавшей в 1938 году. Причем руководство их в четыре руки, начиная с 1906 года, носило странный и уникальный характер, аналога которому нет ни в российском, ни в мировом театре. Под одной крышей Станиславский и Немирович-Данченко существовали как бы параллельно: отношения были сложными, напряженными, временами они не общались, а переписывались. Но театр при этом работал, выпускал спектакли, ездил на гастроли, воспитывал актеров, создавал студии, в том числе и оперную. «Да как же стоит ваш театр?!» — восклицал в сердцах от абсурдности момента герой «Театрального романа», написанного Булгаковым как раз о МХАТе, Максудов. «Да так, знаете ли, и стоит», — отвечали ему невозмутимо привыкшие ко всему.
В МХТ в начале прошлого века и до прихода к власти большевиков было много всего разного. А после прихода — и подавно. И слезы Станиславского, который реально плакал от того, что артисты не понимают его системы. Той самой, к которой с трепетом и благоговением относится весь мир, почитая ее фундаментом актерской профессии. И письма Сталину были — от него же, а также от народных артистов СССР. И мировая слава: даром, что ли, звезды, приезжая на Московский кинофестиваль, первым делом бегут во МХАТ, встают на колени и смахивают слезу, не веря, что стоят на той самой исторической сцене!
Это тот самый театр, о котором Леонид Андреев в 1901 году писал: «…Художественный претворялся в то, что он есть на самом деле, — в символ… Смелый, добрый и яркий, он встал грозным memento mori сперва перед омертвевшей рутиной всех иных драматических (и даже оперных; даже балета коснулось его влияние) театров, а затем перед рутиной, спячкой и застоем вообще». Время и события всегда испытывали МХТ на точность этих слов.
Актриса-директор — это опасно
Вспомним директоров. В 1929 году впервые между двумя отцами-основателями появляется третья фигура — «красного директора» Михаила Гейтца. Его поставили распоряжением Главискусства после того, как так называемая «пятерка» (Баталов, Марков, Прудкин, Судаков, Хмелев) была отстранена от дел, и все права были переданы тройке директоров — Станиславскому, Немировичу-Данченко и Гейтцу. Последний продержался на этом посту три года.
А какая трагическая судьба была у второго директора — Михаила Аркадьева, ради назначения которого Станиславский писал Сталину! В июне 1937 года Аркадьев был снят с работы. Официальной причиной увольнения считается якобы ложная информация, данная Аркадьевым в связи с репертуаром МХАТ, когда тот был на гастролях в Париже в том же 37-м году. Аркадьева расстреляли. Репрессирован был и следующий директор — Боярский…
После смерти Станиславского худруком стал Немирович-Данченко. За пять лет он много чего успел сделать: поставил в 1940-м свои знаменитые «Три сестры», на которых, говорят, даже мужчины плакали. Основал Школу-студию, но до открытия ее не дожил.
Третьим худруком стал артист Николай Хмелев, который полтора года числился в неудачной «пятерке» управленцев МХАТа после смерти Немировича-Данченко. Артист из второго поколения мхатовцев, он был лауреатом трех Сталинских премий, с начала Великой Отечественной войны вступил в ополчение. Определял художественную жизнь Художественного совсем недолго — два года, потому что умер. Причем в театре, во время генеральной репетиции спектакля «Трудные годы» Алексея Толстого, где исполнял роль Ивана Грозного. А директором при нем был тоже артист — Иван Москвин. Он в 1898 году, на открытии МХТ, играл роль Федора Иоанновича, после исполнения которой и проснулся знаменитым.
Вообще, в директорском корпусе МХТ за все годы его существования директорами было только два артиста — Москвин и Табаков — и одна актриса — Алла Тарасова. Если быть точным, официально она считалась врио (временно исполняющей обязанности). Красавица, лучшая Анна Каренина в одноименном спектакле, она продержалась в директорском кресле четыре года. А за несколько месяцев до ее назначения другая актриса — Еланская — написала письмо Сталину, начинавшееся так: «Дорогой и любимый Иосиф Виссарионович! В течение 20 лет меня, Еланскую, и Андровскую душила, как могла, задерживала как актрис всякими нечестными путями А.К.Тарасова. Это очень жестокая, карьеристическая, бессердечная актриса. Я могу это доказать рядом поступков, которые мне пришлось пережить за мою творческую жизнь в театре». А заканчивается так: «У нас сейчас снимают директора. Дошло до нас, что выдвигается кандидатура Тарасовой. Если так, то она нас задушит — это бессовестный, несправедливый человек».
Тем не менее Тарасова стала директором. Но в какой-то момент, как рассказывают старые актеры, которые еще живы и работали с Аллой Константиновной, заявила: «Нет, я не хочу больше этим заниматься». И ее можно понять: выходить на сцену куда приятнее, чем решать хозяйственные вопросы, преодолевать форс-мажоры, подобные тому, что произошел на гастролях в Одессе. Костюмы отправили баржей, а та по дороге затонула. Достали со дна, прибежали к ней: «Алла Константиновна, что делать?» — «Скорее-скорее, все на солнце сушить», — говорит та. Ей отвечают, что на солнце никак невозможно: парча может попортиться, и старинные вышивки не перенесут солнечного удара. А жара в то лето в Одессе стояла страшная. И тогда актриса-директор приняла мудрое решение: «Ребята, вы сами все делайте, а мы — купаться, купаться», — и ушла. Правильно, каждый должен заниматься своим делом.
Худрук МХТ номер четыре — Михаил Кедров, тоже актер, режиссер, педагог. Командовал в театре пять лет, с 1946 по 1951 год, параллельно числясь главным режиссером. «О Кедрове я высокого мнения — он подлинный художник и твердый человек», — когда-то характеризовал его Станиславский в письме Немировичу-Данченко. До 1955 года он оставался еще и главным режиссером театра.
А вот начиная с 1955-го и до 1970 года на 15 лет в Художественном воцарилась коллегиальность: сначала художественный совет, которым управляла «четверка» (Виктор Станицын, Борис Ливанов, Михаил Кедров и Владимир Богомолов), а позже — коллегия, но уже без режиссера Богомолова, который (на всякий случай) не был дедушкой нынешнего режиссера МХТ Константина Богомолова.
Конечно, от коллегиального командования добра не жди. И после 15 лет, наполненных как работой, так и конфликтами, борьбой за власть внутри самой коллегии, мхатовские старики призвали Олега Ефремова, основателя популярного «Современника». Олег Николаевич станет вторым по счету долгожителем среди мхатовских худруков: ровно на 30 лет войдет он во МХАТ. Переживет взлет советского МХАТА, его раздел в 1987 году на «мужской» и «женский», трудности и кризис 90-х. Он первым совместит в одну две руководящие должности — худрука и директора — и сам же потом откажется от этой идеи.
В 2000-м, после смерти Олега Ефремова, пост примет его знаменитый ученик по «Современнику» с фантастическими менеджерскими способностями — Олег Табаков. Его срок у руля МХТ составит 18 лет. Стоял мощно, ярко, эффективно.
Кто войдет в «клетку с тиграми»
И вот теперь в воздухе повис вопрос, который вполголоса задают все: кто? Исходя из кадровой истории театра, понятно, что решение будет принято не сразу, хотя, по нашим сведениям, работа по сбору информации и её аналитики вовсю идет.
Кто же может реально претендовать на пост худрука первого драмтеатра страны? Вот краткий список претендентов: актер и худрук Театра Наций Евгений Миронов, актер Владимир Машков, актер, ректор Школы-студии МХАТ, директор Дома актера Игорь Золотовицкий, худрук Театра им. Пушкина Евгений Писарев, худрук Александринского театра Валерий Фокин, режиссер МХТ Константин Богомолов, худрук Студии театрального искусства (СТИ) Сергей Женовач. Это реальные претенденты, у каждого есть свои «за» и «против», своя группа поддержки в самом МХТ или лоббисты на самом верху.
Скажем, Миронов и Писарев оба — созидатели, только-только поставили на ноги свои театры, и назначить их в МХТ — значит ослабить или даже потерять Пушкинский и Театр Наций.
Золотовицкий — актер и педагог, авторитетная в студенческой среде персона, но он не является художественным лидером, а МХТ сегодня как никогда нужен именно такой. Сергей Женовач создал прекрасную СТИ, уже с третьим поколением молодых актеров, и при назначении его худруком МХТ неизбежно произойдет переход его артистов в Художественный театр, как это было с артистами «Табакерки», что ослабит обе труппы и будет чревато внутренним конфликтом.
Константин Богомолов в этой компании — самый молодой, самый радикальный, чьи художественные идеи интересны, но все-таки не как главная стратегическая линия академического театра. (Похожая ситуация была несколько лет назад в Комеди Франсез, когда старейшую труппу возглавила очень хорошая артистка Мюриэль Майетт, предложившая радикальные перемены в репертуарной политике, — не пошло.) Нынешний худрук Александринки Валерий Фокин, тоже воспитанник «Современника», доказал, что он и успешный менеджер (вытянул Александринку из физического и художественного запустения), и художественный стратег с очень жесткой системой руководства. Про таких говорят: «У него не забалуешь». Наконец Машков, занятый только своей личной карьерой, вряд ли готов добровольно отказаться от свободы и взвалить на себя историческую ответственность.
Называют еще пару имен — это мощный питерский режиссер Юрий Бутусов, которого недавно чиновники формально выкинули из театра Ленсовета (а он много ставил в Москве, и в МХТ в том числе), и Ольга Хенкина, многолетняя заместительница Табакова, последнее время де-факто управлявшая в МХТ. Но эти фигуры как раз из области мифических, что даже не стоят обсуждения.
Но сколько бы сейчас ни гадали на кофейной гуще, надо понимать, что референдума по вопросу нового худрука МХТ не будет, назначение придет только сверху. И кто бы ни вошел в «клетку с тиграми», ему придется очень непросто: есть история, традиция и мощная фигура предшественника — Табакова, на фоне которой совсем не трудно потеряться.
