Кто тянул министерство за язык?

Правила правописания были изменены по правилам подковерной борьбы

В Высшей школе экономики в рамках заседаний дискуссионного «Русского клуба», созданного по инициативе студентов, состоялось обсуждение проблемы, затрагивающей каждого из нас: новые языковые нормы, утвержденные новыми словарями, вышедшими в свет как раз к началу учебного года.

Посреди пучины мирового экономического и финансового кризиса случилось событие немалое, а может быть, самое важное в этом году — таинственное и малопонятное движение вокруг реформы норм русского языка, — начал заседание клуба его ведущий — профессор Леонид Поляков, политолог и социолог. — Чем продиктовано стремление наших инстанций именно так отформатировать, отрегулировать нормы нашего языка? Отныне «дОговор» или «чернОЕ кофе» — это норма. Постараемся разобраться. Но есть одна вещь, о которой невозможно не сказать, начиная разговор. В 1882 году Иван Сергеевич Тургенев создает стихотворение в прозе «Русский язык». Вот оно у меня выписано, но, поверьте, знаю наизусть: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!» Почему-то на этом месте обычно останавливаются, а ведь стихотворение продолжается. «Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?» Отчаяние вызывала у Тургенева политическая ситуация. Начало царствования Александра?III характеризовалось резкой реакцией. Тем, что сейчас называют «закручиванием гаек». Но слушайте, чем стихотворение заканчивается: «Но нельзя не верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!» Для писателя вера в величие народа оправдывается языком, а не наоборот. Вот как! И что же происходит сейчас с залогом нашего величия?

Доктор филологических наук профессор Елена Пенская берет слово:

— Я очень внимательно слежу за тем, что происходит. Анализировала документы реформы, беседовала со специалистами. Сразу скажу — целостной картины не складывается. Но представлю вам все факты, которые выяснила. Нынешняя волна реформирования языковых норм пошла с конца августа. Но оказывается, «роковой» приказ Минобрнауки появился еще 8 июня. В начале августа приказ был зарегистрирован в Минюсте. О чем говорится в приказе, в чем его смысл? Он предписывает нормативные словари и справочники русского языка как государственного языка Российской Федерации. А затем в приказе идет «самое вкусное» — список. Список, в который вошло 4 словаря. Орфографический, грамматический, фразеологический и словарь ударений. Грамматический словарь Андрея Зализняка — прекрасная работа. Остальные — словари как словари. Пожалуй, неплохие. Хотя и с ошибками. Но где их нет? Что же так нервирует во всей этой истории? А вот что. Есть приказ, о котором мало кто знает, есть словари, которые мало кто держал в руках. И все эти словари напечатаны одним издательством — «АСТ-ПРЕСС». Чиновники выпустили свой приказ тихо и без объяснений. А есть, оказывается, еще культурно-просветительская программа «Словари двадцать первого века», которой руководит молодой и энергичный Константин Деревянко. Сегодня у него спрашивают: почему ваши и только ваши словари выиграли? А был ли конкурс? Если был, то кто в нем участвовал? Послушайте, как отвечает Деревянко. Во-первых, говорит он, мы следили и ждали регистрации приказа. Получается, что только они знали о существовании приказа и ждали его регистрации. Во-вторых, продолжает он, мы были информированы, что состоится заседание межведомственной комиссии… Стоп! Здесь надо бы спросить: а почему только вы были информированы, а никто больше информирован не был? Почему-то интервьюеры этот очевидный вопрос не задают. Дальше, объясняет Деревянко, словари были срочно отданы на экспертизу и единогласно утверждены экспертами.

— То есть произошла обыкновенная подковерная игра с заранее известным результатом, — вступает в разговор политолог Валерия Касамара. — Если бы изначально эти «единогласные» эксперты выносили свои решения гласно, при освещении прессой, то они не были бы такими единогласными. А то, что мы видим, — это непрозрачное принятие решений, процесс лоббирования. Нет конкурентной борьбы, а в результате мы получаем то, что получаем. То, что происходит сейчас, — это какое-то жертвоприношение безграмотности. Существуют слова-индикаторы, по которым человеку грамотному сразу становится ясно, с кем он имеет дело…

— Вы хотите сказать, что язык проводит между нами границу? Границу между знающим меньшинством и всеми теми, кто говорит «транвай»? — вмешивается Леонид Поляков.

— Кто-то так говорит? «Транвай»? — ахает юная аудитория.

— Неужели никогда не слышали? Настоящая граница пролегает не по заборам на Рублевке, а по языку. Язык — это последнее и первое богатство, которым мы владеем. Язык показывает, как и что недопустимо. Язык учит рамкам и самодисциплине. Но может быть, ну ее — самодисциплину? Может быть, все эти страсти по языку — только аристократические предрассудки? Как хочу, так и говорю… Зачем себя затруднять, контролировать и сверяться с нормами… А вы, друзья, как думаете?

— Мне не нравится эта реформа языка, и вот почему, — заявляет студент Максим Богачев. — Первое. Заказ выполняет одна организация. Второе. Реформа не была освещена, мы ничего о ней не знали. Минусы понятны. Но в чем плюсы реформы языка? Почему эксперты ее поддержали?

— Нет никакой реформы языка, — решительно отвечает Елена Пенская. — Так вообще нельзя говорить. Язык развивается по своим законам, и никакой приказ реформировать его не способен. Есть реформа отдельных орфоэпических, орфографических норм. И смысл приказа, так тайно-глупо принятого, в том, чтобы дать качественные словари, на которые можно ориентироваться в нынешнем половодье самых разных словарей, зачастую совсем некачественных. Другое дело, что этот процесс освещался в прессе специфически: до принятия приказа и его регистрации — ни одного сообщения. А после — масса публикаций как по заказу. Как по команде.

— Учась в школе, дети вынуждены писать от руки, — поворачивает разговор в другую сторону Валерия Касамара. — Выходя из школы, они перестают писать от руки, а тем самым и писать грамотно, потому что написанное от руки компьютер не исправляет, а набранное на экране — исправляет. Грамотность стремительно падает. Этому способствует и практика писать на латинице — в СМС, в Ай-си-кью. И практика компьютерного языка: «превед медвед». Окружающий мир провоцирует молодежь к орфографической безграмотности. А теперь получается так, что и новые нормативные словари к ней же подталкивают. А дикторы и корреспонденты что творят и говорят?! Удержаться хотя бы на том уровне грамотности, который еще сохраняется сегодня, крайне трудно. А в прессе, в тех статьях, которые появляются теперь, после принятия решений, настойчиво проводится мысль, что требование правильного владения языком — это аристократическое требование, антинародный, антидемократический предрассудок.

— Повторю, — вступает Леонид Поляков. — Тургенев верил, что такой язык дан великому народу. А какой мы народ? Мы кто? Русские или россияне?

— Именно язык помогает нам, многонациональной стране, — подхватывает Валерия Касамара, — идентифицировать себя как гражданскую нацию — «россияне». Сохраняя язык красивым и чистым, мы помогаем и формированию нашей гражданской нации.

— Язык живет по своим законам, — говорит Елена Пенская. — Сейчас не язык в беде, а мы в беде. Осип Мандельштам писал, что самое плохое — это отлучение от языка, языковой нигилизм. В происходящем сегодня сплелись разные сюжеты. Один — о возне втихомолку вокруг приказа и словарей. Другой — серьезный сюжет о необходимости работать над новыми качественными словарями. В чем урок происходящего? В том, что русский язык стал ньюсмейкером, интересным не только сообществу лингвистов, а всем нам. Мои рекомендации: возьмите эти словари в руки, посмотрите. Изучите. Составьте свое мнение на основании фактов. Следите за дискуссией в прессе.

Елена Иваницкая