Гостиница в курортном городе. Поздний вечер. В соседнем номере молодая женщина выясняет отношения с мужем — наверное, по скайпу, потому что его реплики не слышны, зато ее гневные ответы звучат громко и отчетливо, даже слишком. Можно представить себе, что говорит муж, и реконструировать весь диалог. Но минут через сорок мне надоедает это упражнение для начинающего сценариста. Я стучусь в дверь.
«Кто там?» — «Сосед!» — «Что вам надо?!» — «Простите, вы разговариваете слишком громко, невозможно ни спать, ни читать. И мне как-то неловко выслушивать подробности вашей личной жизни». Дверь приоткрывается. Возмущенное лицо, негодующий голос: «Вы понимаете, что вы сейчас сделали?» — «Что?» (Я и вправду не понял, чего такого ужасного я натворил. Вроде я вышел в джинсах и футболке, и даже не босиком, а в гостиничных тапочках.) — «Вы… Вы… Вы… Вы нарушили мое личное пространство!» Дверь перед моим носом захлопывается.
Да, личное пространство нужно уважать — но это уважение должно быть обоюдным. С так называемыми «личными границами» часто получается примерно так же. Чрезмерно ретивая оборона этих полумифических границ часто оборачивается агрессией. Почти как в геополитике: каждая страна придвигает свои базы поближе к чужой территории — якобы чтобы понадежнее защититься, — но дело может кончиться войной.
Если мрачно сосредоточиться на защите личных границ, то все душевные силы уйдут на сооружение крепостных стен
Наша жизнь разделена на три сферы — публичную, приватную и интимную. Человек на работе, на улице, на выборах; человек у себя дома, в семье, в отношениях с близкими; человек в постели, в ванной, в туалете. Границы этих сфер размыты, но воспитанный человек их всегда способен почувствовать. Моя мама учила меня: «Спрашивать мужчину, почему он не женат, так же неприлично, как спрашивать женщину, почему у нее нет детей». Понятно — здесь мы вторгаемся в границы самого интимного.
Но вот парадокс: в публичной сфере можно задавать почти любые вопросы, в том числе приватные и даже интимные. Мы не удивляемся, когда незнакомый дядя из отдела кадров спрашивает нас о нынешних и бывших мужьях и женах, о родителях, детях и даже о болезнях. А вот в приватной сфере не всегда прилично спрашивать знакомого: «за кого вы голосовали», не говоря уже о семейных проблемах. В интимной сфере мы не боимся показаться глупыми, нелепыми, наивными, даже злыми — то есть как будто бы голыми. Но выйдя оттуда, мы вновь застегиваем все пуговицы.
Личные границы — в отличие от государственных — подвижны, зыбки, проницаемы. Бывает, что врач задает нам вопросы, от которых мы краснеем. Но мы не сердимся, что он нарушает наши личные границы. Не ходить к врачу, потому что он слишком глубоко влезает в наши проблемы, опасно для жизни. Кстати, и сам врач не говорит, что мы грузим его жалобами. Близкие люди потому и называются близкими, что мы раскрываемся перед ними и ждем от них того же. Если же мрачно сосредоточиться на защите личных границ, то все душевные силы уйдут на сооружение крепостных стен. А внутри эта крепость будет пустой.
