На этой неделе стартовал десятый сезон Континентальной хоккейной лиги (КХЛ). В интервью “Ъ” президент КХЛ Дмитрий Чернышенко рассказал, чем обусловлено сокращение числа ее участников и потолка зарплат и какие изменения ждут лигу в ближайшие годы.
— Перед вами лежит документ под названием «Стратегия КХЛ 2015–2018», уже реализованная вашей командой досрочно — за первые два года работы. Вы характеризуете ее как антикризисную. Что, речь действительно шла о кризисе?
— Для начала нужно, видимо, напомнить, какой функционал у Континентальной хоккейной лиги. Прежде всего это проведение чемпионата: основные затраты идут как раз на него. Второе — помощь клубам в управлении чемпионатом и повышении его коммерческой привлекательности. КХЛ — управляющая надстройка над независимыми юридически лицами — клубами, часть из которых является соучредителями лиги, но при этом у лиги нет цели, во всяком случае пока, распределять дивиденды между его участниками, то есть все средства она реинвестирует в улучшение самого процесса. На момент, когда приходила новая команда, финансовые показатели лиги были, если можно так сказать, планово убыточными. И требовалась перезагрузка, стратегия, которая позволяла бы отладить механизм и задать вектор, который бы обеспечил лиге большую финансовую устойчивость. Три последних сезона мы показывали стабильный финансовый рост. Мы видим, что лига больше зарабатывает, значит, продукт становится лучше. А это — отражение здоровья и самих клубов. Значит, и у них тоже ситуация улучшается. Поскольку эта стратегия была уже полностью выполнена, нам понадобилось разрабатывать новую. Если предыдущая делалась собственными силами внутри лиги, то при подготовке следующей, охватывающей период с 2017 по 2023 год, из-за того, что потребовался анализ огромного объема информации, мы прибегли к внешней экспертизе, в том числе и финансовым консультантам, которые являются аудиторами других больших международных лиг, в частности Национальной хоккейной лиги. На уровне больших данных у нас появлялась статистическая информация, чтобы мы могли сравнивать ключевые параметры здоровья лиги: среднюю зарплату игроков, посещаемость арен, источники финансирования и так далее.
— Новую стратегию КХЛ представляла по окончании прошлого сезона. И, анонсируя ее, вы приводили тревожные цифры, например, о зашкаливших за 1 млрд руб. клубных долгах. Иными словами, каких бы хороших результатов КХЛ ни добилась за минувшие три года, «кризисная составляющая» сохранилась?
— В какой-то момент стало понятно, что находиться в той ситуации, в которой мы сейчас находимся, больше невозможно. Эскалация бюджетов клубов, большое количество «переплаченных» игроков — все это приводило к перегреву рынка, к неадекватным клубным затратам.
— И КХЛ посчитала, что решить эту проблему можно с помощью понижения потолка зарплат, экономии на контрактах хоккеистов?
— Почти половина затрат клубов — это затраты на фонд оплаты труда. Если у нас больше 80% игроков переоценены раза в два минимум, то вот и источник оптимизации… При этом подчеркну: цели сосредоточиться на том, чтобы недоплачивать нашим игрокам, не было. Была цель привести финансовые параметры лиги и клубов в соответствие с текущими рыночными реалиями, а не с ажиотажным спросом или личными амбициями. Помимо этого, вы помните, было поручение президента, которое, если сформулировать его коротко, заключалось в том, чтобы прекратить ярмарку тщеславия и слезть с иглы государственного финансирования. Отсюда вытекали три задачи. Это — повышение спортивного уровня лиги, повышение коммерческого потенциала клубов и снижение доли государственного участия в финансировании клубов. Они послужили краеугольным камнем для создания новой стратегии, которую мы представили после окончания прошлого сезона членам совета директоров и которую они единогласно приняли.
— Многим все же запомнились в первую очередь колоссальные долги клубов. Их масштаб перед началом нынешнего сезона хотя бы немного сократился?
— Я вот на что хотел бы обратить ваше внимание. В КХЛ было 29 клубов. Их совокупные доходы — около 50 млрд руб. Расходы примерно такие же. Но есть 2 млрд болтающихся, переходящих расходов — долги клубов перед игроками. Они неизменно перетекали из одного сезона в другой. Теперь впервые благодаря решению председателя совета директоров КХЛ Геннадия Николаевича Тимченко, который ввел штрафы за просрочку выплат, у нас практически нет задолженностей перед игроками.
— Простите, можно уточнить: за прошлый сезон долги перед игроками погашены, притом что их было более миллиарда?
— Да. Это — большое достижение. Видимо, финансовое стимулирование оказалось самым эффективным. Пугалки, уговоры — они не действовали… Но давайте продолжим про стратегию. Если мы хотим повысить экономическую эффективность лиги, то очевидно, что нужно повышать доходы и сокращать расходы. Никто ничего нового здесь не придумает. Доходы можно повышать за счет продажи билетов, различной коммерческой деятельности. А расходы, если мы предполагаем, что те, что относятся к логистике, уже «отполированы», оптимизированы, можно сократить только за счет фонда оплаты труда. При этом никто не говорит о том, что нужно трогать звездных игроков. Наоборот, их должно быть больше.
— Клубы-то вы уже «тронули», исключив новокузнецкий «Металлург» и «Медвешчак», и не собираетесь останавливаться…
— Было просчитано, что 24 клуба — с учетом наших амбиций, планов роста в Европе и Азии — это оптимальное количество. Оно принесет прирост в доходах клубов в размере 5 млрд руб. при экономии 12 млрд руб. к 2021 году. Этим все и продиктовано.
— Значительная часть доходов КХЛ — это поступления от спонсоров и рекламодателей. Насколько вы удовлетворены результатами работы на этом направлении? Может быть, в ближайшее время у лиги появятся новые партнеры?
— Конечно, в преддверии чемпионата мира по футболу, который пройдет в нашей стране в следующем году, интерес в основном будет прикован именно к этому виду спорта. У футбола вообще очень большой потенциал. Но несмотря на это, и у нас еще все впереди как у развивающегося рынка. Мы уже наблюдаем на устоявшихся рынках, прежде всего европейских, рост интереса к нашей лиге. И рост стоимости телевизионных прав. 80% дохода КХЛ — это как раз средства спонсоров и от продажи телевизионных прав. Вы знаете, наверное, что последние три сезона, с того момента, как я возглавил лигу, мы распределяем между клубами деньги, полученные от реализации телевизионных прав. В этой достаточно сложной схеме учитывается вклад каждой команды в создание стоимости телевизионных прав. Например, в Финляндии она достаточно высокая, и поэтому тот же «Йокерит» вносит большой вклад в общую копилку. Тренд роста стоимости телевизионных прав вообще наблюдается во всем мире и в России в том числе. Хотя, что касается КХЛ, тут довольно деликатная ситуация. Дело в том, что я возглавляю «Газпром-медиа», а одно из его подразделений — телеканал «Матч ТВ» — покупает у КХЛ, то есть у меня же, телевизионные права. Но на самом деле идет жесткая торговля, и мы приходим к такому компромиссу, который выгоден и для КХЛ, и для «Матч ТВ».
— Деньги, которые вы получаете от продажи телеправ, сравнимы с футбольными?
— Чтобы ответить на этот вопрос, мне придется без разрешения коллег раскрыть коммерческую тайну, касающуюся стоимости прав в Российской футбольной премьер-лиге. Я хотел бы еще раз отметить сам принцип: наша лига начала распределять так называемые телевизионные деньги между клубами, чего не было никогда. Для многих это стало неожиданностью. Как вы нам будете платить? Обычно с нас деньги брали… Например, в среднем победитель Кубка Гагарина получает более 30 млн руб. Причем стоимость телевизионных прав постоянно растет, а растет она потому, что наш продукт становится все более привлекательным. Моя задача сделать так, чтобы привлекательность лиги росла и дальше. Все клубы КХЛ условно поделены на четыре группы A, B, C и D. А — это первая четверть клубов, ну и так далее. Вот когда друг с другом играют представители группы А, арена заполняется на 90%, а по телевидению такой матч смотрят как минимум полмиллиона человек. Но примерно половина клубов тянут эти показатели вниз. Их не только не смотрят, но самое обидное — на них не ходят. К сожалению, примерно 17% матчей не дают коммерческого эффекта — ни самим клубам, ни лиге. Доходы от таких матчей в два-три раза ниже прямых затрат на их проведение — парадокс: чем больше домашних матчей проводят эти клубы, тем больше убытков они несут. И мы должны разными способами уменьшить данный процент, в том числе путем сокращения количества клубов, повышения зрительского интереса и увеличения заполняемости арен.
— Наверное, одним из наиболее перспективных направлений деятельности КХЛ является китайский рынок. Один партнер из этой страны у вас есть, а другие компании не готовы к сотрудничеству или пока присматриваются?
— Действительно, китайский рынок очень перспективный, я знаю о нем не понаслышке, поскольку являюсь членом координационной комиссии Международного олимпийского комитета по подготовке зимних Игр в Пекине 2022 года. И могу сказать, что Пекин находится в высокой степени готовности инфраструктуры и со спортивной точки зрения собирается сделать все для того, чтобы достойно, как привыкли китайцы, выглядеть на домашней Олимпиаде.
Они уже принимают очень серьезные системные меры, в том числе по резкому увеличению массовости в зимних видах спорта. Например, в планах у китайцев масштабное строительство любительских и профессиональных хоккейных площадок. Это просто гигантские цифры, которые европейцам даже сложно будет осознать. Один из китайских руководителей говорил о том, что там поставят на коньки более 300 млн человек. Уже сейчас мы наблюдаем натурализацию большого количества этнических китайцев, которые жили в других странах и выступали в зарубежных лигах. Там бережно собирают всех хоккеистов. И я так понимаю, что «Куньлунь» скоро станет гораздо более китайским, чем сейчас.
Недавно китайские клубы вошли и в нашу Высшую хоккейную лигу, которая и раньше благодаря усилиям Федерации хоккея России демонстрировала очень серьезный рост, а теперь ее потенциал становится еще более мощным. Уже заключен российско-китайский меморандум, предусматривающий совместную работу по развитию и популяризации хоккея в Азиатском регионе. Это и обмен опытом, и информационное сотрудничество, и поиск спонсоров на российском и азиатском рынках. На базе ВХЛ создан новый турнир (Кубок Шелкового пути.— “Ъ”), в котором помимо российских команд будут участвовать клубы из Китая, Японии и Кореи. Это очень серьезный замах. Мы это приветствуем, потому что прежде всего речь идет о становлении нового рынка.
И мы уже наблюдаем рост интереса в Китае к КХЛ, что в первую очередь отражается на нашем контракте по продаже телевизионных прав. До этого китайцы транслировали только Национальную хоккейную лигу, а сейчас в наших контрактах заложен существенный рост доходов на азиатском направлении. Я думаю, что этот процесс пойдет быстрее, как только на китайском рынке сформируется восприятие продукта КХЛ, как сейчас там есть восприятие продукта Национальной баскетбольной ассоциации, которая очень серьезно вкладывалась в Китай. Также раскачивали и НХЛ. Тогда к нам подтянутся и китайские спонсоры, и партнеры.
— А есть данные о том, сколько китайцев смотрят КХЛ?
— Около 60 млн. Но это не совсем корректная цифра, так как это технический охват телеканала, который транслирует матчи КХЛ в Китае.
— Давайте еще поговорим о потолке зарплат, который вы планируете постепенно снижать. Безусловно, это мера необходимая, особенно в нынешних финансово-экономических реалиях, а контроль за соблюдением регламента вы гарантируете? Вот вы говорили, что хотите даже платежные ведомости клубов сделать открытыми.
— Как говорил один мой хороший знакомый, вся музыка написана, не за всю деньги получены. Ведь КХЛ не является какой-то отдельной от самих клубов организацией. Лига управляется не только мной — президентом-волонтером, но и председателем совета директоров Геннадием Николаевичем Тимченко, есть органы корпоративного управления, есть правление, совет директоров, туда входят представители клубов. Как только клубы сами захотят открыться и стать прозрачными, это произойдет. Технически никаких препятствий, более того, каких-либо рисков я не вижу. Потому что здесь нет сложных и непонятных моментов, скажем, имитации покупки игроков, как бывает в футболе, для того чтобы обходить ограничения финансового fair-play.
Теперь что касается понижения потолка заработных плат... Если вы вспомните, то вначале мы сделали две вещи. Первое: зафиксировали все зарплаты в рублях. Это был 2014 год. И все согласились, несмотря на то, что тогда рубль упал по отношению к доллару почти в два раза. В том числе хоккеисты, у которых были валютные контракты. Второе, что мы сделали: добились, что клубы согласились с тем, что потолок в 1 млрд 100 млн руб., который был на тот момент, каждый сезон будем снижать на 50 млн. Сейчас у нас потолок — 900 млн, а через три сезона станет уже 600 млн, при этом каждый клуб получит право выводить из-под потолка двух звезд. Сколько бы звезда ни стоила, это будет решать сам клуб.
— Столь существенное снижение потолка зарплат не приведет к резкому падению уровня спортивного зрелища?
— Почему вы так думаете? Я вижу зарплаты всех хоккеистов и на основании этого моделирую ситуацию. В данном случае мы ограничиваем не звезд, а прежде всего игроков более низкого уровня. И для того, чтобы звезды равномерно распределились по клубам, как раз и вводятся ограничения. Причем за это проголосовали и суперклубы.
— То есть и президент СКА Геннадий Тимченко был за?
— Ну, во-первых, Геннадий Николаевич — один из авторов этой стратегии. Он, как и другие руководители клубов, меценаты, спонсоры, понимает, что иначе невозможно будет развиваться. Запланированное нами снижение потолка зарплат на самом деле не приведет к каким-то серьезным последствиям. Мы провели анализ фонда оплаты труда игроков. Сейчас у топовых клубов бюджет в восемь раз больше, чем у тех, что находятся в конце этой таблицы, а в НХЛ всего в два раза. Но там 100 лет занимались тем, что приводили клубы более или менее к равному уровню. Ну как можно поднять интерес ко всем матчам, если у нас сейчас такой вот совершенно не спортивный разрыв в возможностях клубов?
То же самое с ФОТом игроков. В НХЛ средняя зарплата хоккеиста в пять раз выше, чем в КХЛ, но при этом если мы даже немного снизим зарплаты для игроков «незвездных категорий», то получим результат. Весь фонд распределяется по категориям игроков: топ-30, дальше следующая тридцатка и так далее. И основные деньги — более 70% — «висят» именно в самых низких категориях. Причем понизив зарплаты этим игрокам, мы не столкнемся с их массовым оттоком. Разница с НХЛ по средней зарплате у нас была пятикратной, теперь увеличится до 5,5 раза. Разница с европейскими лигами была 2,8 «в нашу пользу», станет 2,6. То есть игроки низкого уровня все еще будут зарабатывать у нас больше — в 2,5 раза, чем получают в среднем хоккеисты сопоставимого уровня в европейских лигах. На самом деле речь идет о более бережном сокращении зарплат по сравнению с тем, за которое выступал я. Совет директоров принял сдержанное решение, тогда как я выступал за более агрессивный подход.
— А вот НХЛ каждый год поднимает потолок зарплат…
— Знаю, но у них рынок растет каждый год. Я оптимист и исхожу из того, что и наш потребительский рынок будет расти. В этом квартале экономика вырастет на 2%, дай бог, чтобы этот тренд продолжился. Тогда граждане смогут покупать более дорогие билеты, а спонсоры в стремлении ассоциировать себя с продуктом лиги будут тратить больше денег, по сути дела борясь за кошельки потребителей. Главное, чтобы в кошельках что-то было. А спонсоры, безусловно, обратят внимание на массовый, структурированный, коммерчески устойчивый продукт. И они уже приходят в лигу. Потенциал роста КХЛ связан именно с ростом покупательной способности россиян. Но при этом мы наталкиваемся на определенные естественные ограничения. Парк наших хоккейных дворцов, скажем так, неоднородный. Есть прекрасные ледовые арены. Как у минского «Динамо», например, у СКА. Надеюсь, в Санкт-Петербурге скоро построят двадцатитысячник. Это тоже будет прекрасный пример для других. СКА и так у нас в общем-то является образцом…
— В маркетинге?
— Да, и в маркетинге. А сейчас как победитель Кубка Гагарина и в спорте. Дворец СКА всегда практически полностью заполнен — на всех играх минимум 95%. Но он вмещает всего 12 тыс. зрителей, то есть армейцы запросто заполняли бы и двадцатитысячник. Я разговаривал со многими губернаторами. Стимулирую их на то, чтобы в регионах, где хоккей сильно развит, задумывались о строительстве больших арен. Чего тут велосипед изобретать? Если мы исходим из того, что потребительские корзины будут расти, покупательная способность тоже, это значит, что люди будут приходить на стадион и тратить определенное количество средств на билеты, питание, атрибутику и так далее. Хоккей — это очень хороший досуг, здесь не опасно. И уже все поняли, что хоккей — это как раз семейный досуг. Поэтому встает вопрос физической вместимости арен. А у той же «Югры» дворец на 5,5 тыс. зрителей…
— Даже у ЦСКА есть эта проблема…
— Это вообще сложно комментировать, так как не поддается никакой логике. Знаете, я хорошо отношусь к руководству ЦСКА, но не могу понять, как клуб с таким потенциалом работает со своими болельщиками. Но думаю, в ЦСКА обязательно к этому придут.
— А зачем клубам строить новые дворцы, если даже старые не заполняются?
— Значит, такие клубы просто должны играть в другой лиге.
— В КХЛ вводится такое понятие, как звезда, а как будет определяться, кто является звездой?
— Была идея канонизировать критерии звезды, но потом мы все-таки решили, что каждый клуб должен сам определять, кто для него является звездой. Это может быть и ветеран, и игрок, подающий надежды. Вообще нужно понимать, что наша стратегия — это некие цели, к которым мы стремимся. Вот прямо сейчас мы, если честно, не видим в лиге 48 звезд, по две на каждый клуб, которых имеет смысл выводить за потолок заработных плат. И мы надеемся, что к тому моменту, когда потолок будет снижен до 600 млн руб., у нас появится столько звезд.
— Учитывая, что сейчас в лиге 27 клубов, а уже в следующем сезоне их будет 24, сразу для трех команд нынешний чемпионат является критическим?
— Да, цель по итогам этого сезона перевести три клуба в лиги, соответствующие их уровню. Параметры оценки только иллюстрирует положение клуба по заданным критериям, но решение о составе участников принимает совет директоров. Скорее всего, опубликуем соответствующую таблицу по итогам регулярного чемпионата. Аутсайдеры уже будут к тому моменту в принципе известны. Play-off скорректирует только цифры в верхней части таблицы, а в нижней — все уже будет понятно. Сейчас в зоне риска где-то шесть клубов.
— Можно представить, сколько вам будет звонков от тех же губернаторов или глав крупных предприятий, чьи клубы попадут в нижнюю часть вашего рейтинга. Если ситуация с новокузнецким «Металлургом» вызвала такой ажиотаж…
— Мы будем общаться, объяснять. Все это просчитываемые вещи. Пожалуйста, будьте лучше, работайте. Как можно обвинять в чем-то лигу, если к вам на маленькую арену не ходят зрители, вас не смотрят по телевизору и даже не показывают? Даже местное телевидение не показывает.
— В Новокузнецке говорили, зато у них хорошая хоккейная школа, воспитавшая много игроков.
— А какое отношение эта школа имеет к клубу, вы не спрашивали? Кто финансирует эту школу? И со школой, слава богу, ничего не случилось, она продолжит воспитывать хороших хоккеистов. Значит, у Новокузнецка это получается, но в Континентальной лиге клуб мучился и был изгоем. Мы надеемся, что он выйдет на ведущие роли в ВХЛ, повысится посещаемость. Поверьте, я искренне рассчитываю, что «Металлург» по-новому раскроется, будет конкурентоспособным, а не проигрывать всем подряд. В чем счастье? Люди уже плюнули, перестали ходить на команду.
— Означает ли то, что вы твердо решили сократить КХЛ до 24 клубов, что сейчас в двери лиги не стучатся потенциальные новички — из России, Европы, Азии, с хорошим потенциалом?
— Стучатся.
— Но вы им не откроете?
— Я не хотел бы раскрывать всю информацию, но мы постоянно ведем переговоры. Мы к этой теме очень внимательно относимся, потому что принять в лигу клуб очень просто. Но дальше возникают вопросы: на сколько сезонов его хватит, насколько это интересно самой лиге? Безусловно, мы будем развиваться и в Азии, и в Европе. Посмотрите на наш канонический график. В нем указано, что в 2019 году в КХЛ появляются два клуба. У нас есть еще целый сезон, чтобы их выбрать.
— Все-таки поясните — это будут именно два новых клуба?
— Через сезон в КХЛ будет 24 клуба. С этим количеством команд лига проведет еще один чемпионат, после которого решится, какие два клуба ее покинут, чтобы дать возможность войти новичкам. На мой взгляд, это могут быть и российские, и зарубежные клубы. Какая разница?
— А каких кандидатов больше?
— У нас много предложений. Есть предложения из Италии, из Швейцарии, из Великобритании, Германии, Японии. Даже Китай второй клуб хочет создавать. Но, повторю, все они должны быть тщательно проанализированы. Есть процедура вступления в лигу, есть четкий регламент, комплект требований, документов, гарантий — финансовых, юридических. Это большая, серьезная работа.
— В этом сезоне в КХЛ явно выделяются два клуба — СКА и ЦСКА. Вы уверены, что за три года ситуация изменится и уровень конкуренции будет на энхаэловском уровне? Или гранды останутся грандами?
— Если наш план будет реализован, если клубы будут четко соблюдать правила, сохранение нынешней ситуации невозможно. Произойдет выравнивание возможностей. Лидеры будут превосходить аутсайдеров не в восемь раз, а три или в два.
— Но вот в этом сезоне сложной, скажем так, интриги фактически нет. Согласны?
— Этот сезон, вообще, очень особенный. Он — олимпийский: все для фронта, все для победы.
— Для вас, кстати, были неприятными новости о том, что целая группа кандидатов в сборную — Вадим Шипачев, Евгений Дадонов, Алексей Береглазов, Андрей Миронов — покинули КХЛ ради НХЛ, несмотря на то что из Северной Америки в Пхёнчхан не попадешь?
— А одновременно мы наблюдали и серьезный приток хоккеистов из НХЛ — у меня целый список на столе лежит. И приток, по-моему, больше. При этом нет никаких массовых побегов. Самое главное, что клубы благодаря инициативам председателя правления Федерации хоккея России Аркадия Романовича Ротенберга серьезно пересмотрели свой подход к развитию молодых игроков. Мне кажется, что созданы все предпосылки для того, чтобы агенты как можно меньше наших талантов увозили за рубеж.
— Вот вы говорите про высвобождающиеся в результате реформы 12 млрд руб. На что они будут потрачены?
— Внутри КХЛ они просто не будут потрачены в принципе.
— Речь идет лишь об экономии?
— Да, и прежде всего государственных средств, а государство решит, во что их вложить.
— Допинговый инцидент, вылившийся в дисквалификацию знаменитого форварда Даниса Зарипова,— это удар для КХЛ?
— В прессе после него высказывались всякие, на мой взгляд, непродуманные, одиозные призывы: а давайте, как в НХЛ, сделаем собственную лабораторию, а давайте, как в НХЛ, не будем пускать к себе допинг-офицеров, сами будем все определять. Люди, которые так говорят, не до конца понимают, в какой критической ситуации, к сожалению, наша страна недавно оказалась. Я имею в виду атаки на Россию в связи с допинговыми обвинениями. Эти высказывания не добавляют шансов с честью выйти из кризиса. При этом подчеркну: КХЛ — единственная лига на территории России, да еще международная, которая, несмотря на все допинговые скандалы, на закрытие РУСАДА, продолжила и продолжает работать в системе WADA, собирать пробы и быть абсолютно прозрачной по отношению к международному сообществу. Никто ни разу не упрекнул КХЛ в каких-то системных злоупотреблениях. В наш адрес никогда не звучали обвинения, которые звучали в адрес других организаций. Это благодаря активному сотрудничеству при помощи Федерации хоккея России с Международной федерацией хоккея и WADA, регистрации в системе ADAMS.
— А кто берет у хоккеистов из КХЛ пробы?
— Сбором проб занимаются три агентства — из Португалии, Турции и Казахстана. Это независимые допинг-офицеры, они имеют доступ куда хотят и когда хотят. Мы не знаем их график. Единственное, что мы знаем,— что у нас должно быть взято около 400 проб за сезон. Мы их оплачиваем эти пробы и получаем результат. Интерпретация этих результатов — очень тонкая вещь. Я бы воздержался от того, чтобы вдаваться в детали по случаю с Зариповым. Мы оказали всю необходимую консультационную помощь и искренне желаем ему из этой ситуации выйти с честью, поскольку Данис — наша звезда, и нам совершенно не хотелось бы ее терять на два года, и тем более не хотелось бы, чтобы оставался какой-то шлейф. Он подал апелляцию в Международный спортивный арбитражный суд в Лозанне. Президент Международной федерации хоккея Рене Фазель сказал, что Зарипов поступил правильно… Но сейчас не об этом. Самое главное: у нас абсолютно четкая позиция — нетерпимость допинга в любом его проявлении. Мы как международная лига регулируемся международными законами, полностью их принимаем, уважаем все решения и не хотим, чтобы какие-то наши «доброжелатели» своими неуклюжими действиями привели к тому, чтобы еще и наш хоккей оказался в изоляции.
— Всего три случая употребления допинга в прошлом сезоне скорее, наверное, говорят о том, что данной проблемы в лиге нет?
— Скорее нет, тем более что один из трех игроков — не россиянин. В периметре лиге около тысячи игроков, почти у 400 были взяты пробы…
— В олимпийский сезон нагрузка на лигу выпадет приличная. Ведущие сборные на этот раз будут комплектоваться фактически на базе клубов КХЛ. А Олимпиада — это и травмы, и проблемы слишком плотного календаря…
— Ну мы всем желаем, чтобы не было травм. Календарь действительно долго составляли — несколько месяцев. Кстати, в следующем сезоне нам будет полегче, потому что сейчас параллельно мы тестировали компьютерную систему, в которой математически просчитывались различные варианты. Этот календарь полон компромиссов, поскольку мы, в отличие от НХЛ, уважаем все брейки, которые просит Международная федерация хоккея. Плюс у нас еще чемпионат мира, поэтому мы, конечно, зажаты среди этих мероприятий, но будем болеть за нашу сборную и сделаем все, что необходимо Федерации хоккея России.
