Мамочка, я здесь не выживу!

Наша девочка очень застенчивая, спокойная и скромная – мне это говорят все воспитатели и педагоги. Отправляя ребёнка в лагерь, я мучилась сомнениями: казалось, что она там не выдержит, это не для неё. Но дочка сама просилась в лагерь, глазки горели.

И потом возникли определённые обстоятельства: наш папа ложился на операцию, и я знала, что не смогу разрываться между ними. Дома ребёнок будет сидеть один с раннего утра до позднего вечера, а в лагере в любом случае накормят, присмотрят. В общем, взвесив все за и против, решили отправлять.

Но уже на второй день дочка позвонила и, рыдая в трубку, стала умолять забрать её домой. Я утешала, успокаивала, говорила, что все первое время плачут, но потом привыкают.

Мужа госпитализировали, забрать ребёнка домой я уже всё равно не могла, хотя переживала так, что была готова идти за ней пешком. Дочка звонила и рыдала всё обречённее, даже бросила фразу: «Мамочка, забери меня, я здесь не выживу!» Связь с воспитателем я держала постоянно, на вопросы, не обижают ли дочь в лагере, та всегда отвечала: нет, всё хорошо, просто она скучает.

Время от времени я ездила в лагерь. Дочка выглядела удручённой, без конца лила слёзы, но уже не просила её забрать – видимо, смирилась.

Однажды приехала к ней без предупреждения. Дочь представляла собой жалкое зрелище: вся грязная, одежда в пятнах, волосы жирные и непричёсанные, зубы жёлтые от налёта, в глазах тоска. Я не узнавала свою принцессу: передо мной стояла беспризорница, детдомовский ребёнок.

Выяснилось, что она не умывается, потому что не успевает в душевую, пропуская всех вперёд себя, а зубную пасту у неё в первый же день съели. Спрашиваю:
– Почему молчишь, ничего не говоришь воспитателю?

Снова глаза на мокром месте:
– Я стесняюсь. И ты, мама, пожалуйста, ничего не говори!

Ну да, сейчас прямо! Поговорила с воспитательницей, в очередной раз объяснила, что ребёнок очень скромный, и попросила по возможности контролировать соблюдение гигиены.

– Да-да-да, – сказала та, – я прослежу, всё будет хорошо.

На следующий день привезла дочери зубную пасту – волосы у неё были чистые, одежда свежая. Я выдохнула с облегчением.

И вот всё позади, ребёнок дома. Сразу же выяснилось, что все три недели она носила одни трусы! Хотя я дала ей с собой штук двадцать – они так и остались лежать нетронутой стопочкой. Понимаю, это только дочкина вина, она уже большая девочка и должна сама следить за чистотой белья. Но сказать, что я в шоке, – ничего не сказать, так как дома ребёнок соблюдает правила гигиены неукоснительно и без напоминаний. Зубы также не чистила, потому что и второй тюбик пасты съели девочки из её домика.

Ладно, отмыли дитя, отскребли. А дальше началось самое интересное. Вообще дочь настолько тихая и спокойная, что даже, кажется, немного не от мира сего: жучка не обидит, никого не обзовёт, за себя постоять не умеет. Гаджеты, компьютер, музыка её совсем не интересуют, она лучше порисует или почитает. Компьютер включает только для того, чтобы посмотреть серию «Барбоскиных», в то время как одноклассники уже вовсю тусуются в социальных сетях.

Откровения начались, когда дочка сообщила папе, что уже знает про секс и что Даша с Данилом им занимались, а мальчик из соседнего отряда за конфетку показывал, что скрывают его трусы. Папу чуть кондратий не хватил – отпаивали валерьянкой. Ладно, к этому надо быть готовыми, дети сейчас рано взрослеют. Хотя – без комментариев.

Но больше всего меня убило отношение к дочери девочек из комнаты. Оказывается, они всё это время травили доброго, контактного ребёнка, обзывали плоскодонкой – конечно же, больше всего усердствовали толстые девочки! – тупой, овцой, безмозглой дурой, жмотиной, когда дочь хотела отвоевать свою зубную пасту. Не понимаю, неужели воспитательница ничего не видела и не слышала?

Бедный мой ребёнок, как же ей там было плохо! И никому ни слова не сказала. Знаю, с таким характером ей будет непросто в нашем мире, нужно наращивать броню.

Муж считает, лагерь в любом случае пошёл ей на пользу, показал, что дети бывают разные и надо уметь за себя постоять, иначе растопчут и имени не спросят. А меня до сих пор трясёт. Думаю, в следующем году на урок выживания под названием «детский лагерь» мы не решимся.