У послевоенных поколений советских людей не было ни оснований, ни возможности сомневаться в том, что летом 1942-го в захваченном фашистами Киеве состоялся матч, смысл и содержание которого имеют очень отдаленное отношение к игре в футбол.
Леденящее душу словосочетание «Матч смерти» обыгрывалось позже тысячи раз — в газетных публикациях и книгах, в документальном и художественном кино. Но самой благодарной площадкой для популяризации сюжета стало, конечно же, устное народное творчество. Киевская история, передаваясь из уст в уста, обрастала невероятными, фантастическими подробностями, а ее участники представлялись эпическими героями.
С точки зрения пропагандистского эффекта легенда о «Матче смерти» имела действительно выдающиеся рейтинги. Да и могло ли быть иначе? Стоит только представить себе эту картину: обнаглевшие от безнаказанности, озверевшие от ненависти ко всему советскому фашисты вызывают на бой, то есть на матч, футболистов киевского «Динамо», которым удалось выжить в этой мясорубке. Наши парни принимают вызов и громят врага в пух и прах.
Поражение вызывает у захватчиков приступ ярости и всех, кто позволил себе эту наглость — не встать на колени, оказать сопротивление представителям «арийской расы» и, более того, выйти в неравной схватке победителями, — сразу после финального свистка расстреливают из пулемета...
Вот как-то так. В деталях истории можно было найти немало разного рода противоречий, но общий ее характер имел все признаки монументальности.
Легенда о «Матче смерти» жила в своем первозданном виде примерно полвека. А затем наступили другие времена. К сожалению или к счастью — бог весть.
«Старт»
До войны киевское «Динамо» не относилось к числу грандов советского футбола, хотя представляло собой достаточно грозную силу. Так, в чемпионатах страны 1939-го 1940 годов киевляне занимали 8-е место, в 1938-м — 4-е, годом ранее становились бронзовыми призерами.
Когда началась война, многие динамовцы были мобилизованы. Кого-то зачислили в истребительный батальон Киевского укрепрайона, кого-то отрядили помогать милиции, а некоторые спортсмены были эвакуированы. К тому моменту, когда немцы захватили Киев, многие бывшие игроки довоенного состава «Динамо» находились уже на положении военнопленных в Боярском лагере.
Узнав об этом, заведующий секцией физкультуры Киева Дубянский и профессор Киевского университета, редактор профашистской газеты «Нове українське слово» Штеппа написали письмо на имя главы киевской управы Оглоблина с просьбой об освобождении «лучших мастеров спорта Украины». В список были включены 8 человек — Кузьменко, Трусевич, Клименко, Коротких, Балакин, Щегоцкий, Шацкий и Сухарев. Как ни странно, группу футболистов действительно освободили — под расписку о «лояльности новой власти». Иных вариантов выбраться из-за колючей проволоки просто не было.
Футболисты держались, разумеется, вместе, и вскоре всем им удалось устроиться рабочими на хлебозавод № 1 — редкая удача по тем голодным временам. Спустя время, когда жизнь окончательно вошла в новую колею, парни стали поигрывать в футбол — после смен, в свободное от работы время. Свою команду они назвали незатейливо — «Старт».
Непобедимые
Примерно в то же время в оккупированном Киеве возникла еще одна команда — «Рух», а вскоре у новых властей родилась идея о создании Украинской футбольной лиги. В начале июня 1942 года Штадткомиссариатом Киева было утверждено проведение регулярных футбольных матчей.
В первой официальной игре в рамках лиги (она состоялась 7 июня) «Старт» вынес «Рух», как сейчас сказали бы, в одну калитку — 7:2. Через 2 недели бывшие динамовцы разобрались со сборной венгерского гарнизона (6:2), потом переиграли сборную немецкой артиллерийской части (7:1), команду «RSG» (сборная железной дороги) — 6:0, «MSG. Wal.» (венгерская военная часть, 5:1), «GK SZERO» (сборная венгерских частей, 3:2)...
Наконец, 6 августа против непобедимого «Старта» вышла чисто арийская команда под названием «Flakelf», собранная из солдат и офицеров противовоздушной обороны, а также летчиков и механиков киевского аэродрома.
Состав «Старта» выглядел так: Трусевич, Клименко, Свиридовский, Сухарев, Балакин, Тютчев, Гончаренко, Чернега, Комаров, Коротких, Путистин, Тимофеев, Мельник. Результат матча — 5:1 в пользу киевлян — не оставил никаких сомнений в том, кто тут истинный хозяин положения.
Понятно, что уверенные победы «Старта» вызывали раздражение немецкого командования. Этой гегемонии необходимо было положить конец, и на 9 августа оккупационные власти Киева назначили матч-реванш между «Стартом» и «Flakelf».
Именно эта встреча и получила название «Матч смерти».
Матч
Легенда гласит, будто перед его началом в раздевалку киевлян вошел немецкий офицер и под угрозой лагерей и расстрела потребовал «организовать поражение». Так или иначе, но дебют сложился для немцев очень удачно: вскоре после стартового свистка они открыли счет. Однако Иван Кузьменко этот мяч быстро отыграл, а до конца первого тайма футболисты «Старта» отличились еще дважды. После перерыва немцы резко прибавили и сравняли счет, но концовка все равно осталась за киевлянами — 5:3.
Очевидцы рассказывали, что на стадионе бушевали в тот вечер нешуточные страсти: переполненный стадион «Зенит» ревел, скандируя антифашистские лозунги, а немцы тут же, прямо на трибунах, арестовывали самых буйных болельщиков, стреляли в воздух из автоматов и пистолетов...
Однако самих футболистов, главных виновников немецких несчастий, никто не тронул. После матча игроки сфотографировались на память и разошлись по домам. Победители еще и умудрились достойно отметить свой успех — выпили прямо в раздевалке принесенного кем-то из болельщиков самогона и неплохо закусили.
А вскоре штадткомиссар Киева Фридрих Рогауш издал постановление, запрещающее дальнейшие встречи немецких команд с киевлянами.
Рок
18 августа, через 9 дней после победы «Красной Армии» над «Вермахтом» (так предпочитали говорить киевляне), всех футболистов, работавших на хлебозаводе, действительно арестовали. Понятно, что молва сразу связала два этих факта воедино, однако версий на самом деле существует множество.
Так, согласно одной из них, динамовцы регулярно устраивали диверсии, подбрасывая в муку, из которой выпекали хлеб для немецких организаций, битое стекло. По другой, игроков заподозрили в связях с НКВД (сказалась ведомственная принадлежность «Динамо»).
Как бы то ни было, футболисты-заводчане Трусевич, Путистин, Кузьменко, Клименко, Гончаренко, Тютчев, Свиридовский, Балакин и Комаров оказались в застенках гестапо. Через месяц их перевели в Сырецкий концентрационный лагерь, где использовали на разных работах. Последним арестовали Коротких, у которого, как позже выяснилось, было реальное чекистское прошлое: при обысках у него нашли фото в форме майора советских спецслужб. Парня подвергли зверским пыткам, в результате которых у него случился сердечный приступ. Он скончался прямо в гестапо.
«В конце зимы 1943 года, — рассказывает Валентин Волков, тоже футболист, до войны выступавший за команды „Желдор“ и „Ротфронт“, — бригада рабочих концлагеря на Сырце, среди которых находились и наши футболисты, копала траншею. И когда на одного из рабочих вдруг набросилась собака, тот, недолго думая, ударил ее лопатой по голове... И надо же такому случиться, что хозяином собаки оказался комендант лагеря! На следующее утро он выстроил всех, кто копал ту злополучную траншею, и дал им команду рассчитаться на „первый-второй“. Роковые номера пришлись на Колю Трусевича, Ваню Кузьменко и Лешу Клименко».
«Заключенные работали в городе, — подтверждает общую линию версии Владимир Ногачевский, ветеран дубля „Динамо“. — Однажды в такую бригаду включили Трусевича, Кузьменко и Клименко. Им приказали асфальтировать двор у здания гестапо на улице Короленко, 33. Родственники узнали об этом, приготовили свертки с едой и положили невдалеке от места, где они работали. В это время во двор вышел начальник концлагеря Родомски с овчаркой на поводке. Собака унюхала запах съестного, начала теребить пакеты. Заключенные попытались ее отогнать. Родомски моментально поднял тревогу: бунт! Прибежала охрана, всех вернули в лагерь, уложили на землю лицом вниз и каждого третьего расстреляли... Кузьменко и Клименко погибли. А Коля Трусевич не попал в роковые третьи — он просто приподнялся на локте посмотреть, не миновала ли его беда. И получил пулю в затылок»...
В 1965 году Президиум Верховного Совета РСФСР наградил оставшихся в живых участников матча смерти медалями «За боевые заслуги», а погибшие были отмечены медалями «За отвагу». Таким образом, футбольная победа приравнялась к воинскому подвигу на поле боя, а на стадионе «Динамо» в Киеве был установлен монумент, посвященный подвигу футболистов.
Но споры вокруг этой истории не утихают до сих пор. Для полноты картины — датированная 1971 годом выдержка из рапорта оперуполномоченного КГБ майора N. (данные засекречены) на имя председателя Комитета госбезопасности Украины генерал-полковника Федорчука:
«Обращаясь к Вам с настоящим рапортом, я имею в виду ненужную, на мой взгляд, спекуляцию мифическим „подвигом“ футболистов киевского „Динамо“ в годы Отечественной войны.
Совершенно очевидно, что футболисты остались проживать на оккупированной территории, не предприняв попыток отойти с отступавшими частями Красной Армии, в рядах которой их присутствие было столь необходимо в тяжкий для Родины час.
Затем они охотно поддержали инициативу изменников Родины из представителей городской управы, которые при покровительстве оккупационных властей создали из оставшихся в Киеве спортсменов клуб мастеров спорта, а из футболистов — сборную команду города, в которую вошли игроки команд-мастеров „Динамо“ и „Локомотива“.
При наличии таких данных, все то, что до сего времени было сделано в плане прославления бывших футболистов киевского „Динамо“ в печати и кино, мне представляется серьезной ошибкой»...
Константин Столбовский
