Деррику Мэю, одному из зачинателей жанра техно, исполнилось 5 апреля 55 — возраст по нашим временам еще не старый, но уже, что называется, солидный. Впрочем, иным соратникам Мэя будет и поболе, но вот что удивительно: техно и хаус, появившиеся на танцполах три десятилетия назад, по-прежнему воспринимаются как исключительно молодежная музыка. Портал iz.ru разбирался в истоках явления.
Поп-музыка — индикатор смены поколений; говорим «рок-н-ролл» — значит, 1950-е, знаем про глэм-рок — подразумеваем 1970-е, помним гранж — значит, в 1990-е окончили школу и пошли в большую жизнь. Но поп- и рок-стили, как и любая мода, возвращаются, мимикрируя и видоизменяясь — тот же гранж в общем и целом имитировал тяжелую музыку конца 1960-х. Не так с танцевальными ритмами — по крайней мере, когда-то было не так. Представить себе клуб года этак 1990-го, в котором танцуют под твист, можно лишь с большим трудом — если, конечно, не брать выдуманную Америку героев Тарантино. Три десятилетия для танцпола — слишком большой срок. Но танцы под композицию Деррика Мэя Strings Of Life (пускай и в ремиксе) и в 2018 году — дело обычное, хотя ей и пошел 31-й год.
Эта удивительная живучесть (притом что с музыкальной точки зрения техно видоизменялось крайне скупо — размер 4/4, лаконичный бас, синтезаторные струнные, «прямая бочка» и акценты на вторую и четвертую доли) не может не удивлять — тот же рок-н-ролл, сохранив основу, варьировался гораздо значительнее, приспосабливаясь под вкусы разных поколений и новые технологические возможности. Но поклонники техно (старшие из них, посещавшие первые рейвы в конце 1980-х, сегодня — как и творцы — подбираются к седьмому десятку) оказались весьма консервативными — учитывая революционность самой музыки, факт удивителен вдвойне.
Сам термин «техно» был позаимствован одним из друзей и соратников Мэя, Хуаном Эткинсом, из книги футуролога Элвина Тоффлера «Третья волна» — в ней автор рассуждал о «техно-бунтарях» будущего. Немаловажно, что и Дэй, и Эткинс, и третий участник так называемого бельвильского трио зачинателей техно Кевин Сондерсон — родом из Детройта (словосочетание «детройтское техно» для поклонников жанра само по себе является знаковым). Столица автоиндустрии и черной музыки соул Детройт к началу 1980-х так и не оправился после расовых беспорядков конца 1960-х (не оправился он и сегодня — стоит посмотреть любой фоторепортаж с разрушающимися некогда величественными зданиями и замусоренными улицами). Эта атмосфера антиутопии вкупе с обожествляемым и ненавидимым конвейером — источником дохода, но одновременно местом монотонного отупляющего труда для большинства детройтцев — стала важнейшей составляющей придуманной тремя чернокожими тинейджерами музыки. «Мне интереснее роботы завода Ford, чем музыка Горди (Берри Горди — продюсер, основатель звукозаписывающей фирмы Motown, работавший с Майклом Джексоном, Дайаной Росс, Стиви Уандером и другими звездами)», — утверждал уже в 1990-е Мэй.
Механический ритм и отрицающая всякую «красивость» минимальная мелодика были импортированы из Европы — вся троица заслушивалась Kraftwerk; использование диджейского «сета» как главного медиума для передачи музыки слушателям-танцорам добавляло возможностей для эклектичного переосмысления чужих композиций. Техно (как, впрочем, и появившийся параллельно — и еще более основанный на заимствованиях — хаус) стало идеальным саундтреком эпохи постмодерна, новым звуком мегаполиса. Для Америки же был знаковым и еще один момент: главные творцы техно были чернокожими; их аудитория — преимущественно белой. Для страны, едва 20 лет как избавившейся от сегрегации, это было большим прорывом — хип-хоп белая аудитория начала воспринимать, так же как и некогда рок-н-ролл, лишь после появления в жанре белых исполнителей.
Необходимый минимум
При этом техно подразумевало анонимность — главным было творчество, сами музыканты не стремились к известности поп-звезд. «В отношениях с фирмами грамзаписи я столкнулся с тем, что они хотели сделать из меня развлекателя. Но я артист, человек, который высказывает то, что хочет высказать, так, как он хочет это сделать. А в этом бизнесе считается, что чернокожий может только развлекать», — говорил Мэй. Собственно, поэтому записи техно выходили на маленьких лейблах, часто принадлежавших самим музыкантам — сегодня эту же роль выполняет интернет, позволяющий доносить свое видение до аудитории без лишних посредников.
Те первые виниловые 12-дюймовки, привозившиеся из Америки энтузиастами, дали начало всемирной техно-сцене — подобно тому, как «расовые записи» 1940–1950-х, попав в руки белых подростков, подтолкнули их к рок-н-роллу. С которым, как ни крути, у техно достаточно много общего: от демократичности до сырой, необузданной энергии. И так же как некогда рок-н-ролл, техно отрицало общепринятый подход к самому процессу создания музыки.
Эстрада 1950-х требовала оркестра или, по крайней мере, полноценной духовой секции; рок-н-ролл обходился минимумом из гитары, баса и аскетичной ударной установки; саксофон был уже роскошью, намекавшей на известный конформизм. В середине 1980-х ситуация повторялась — поп-мэйнстрим увлеченно предавался студийным извращениям, а новая танцевальная музыка требовала минимального оборудования. Пионеры техно не отличались состоятельностью, так что использовалась техника, которую можно было купить по дешевке: серебристая коробочка на батарейках — синтезатор под названием ТВ-303, с клавиатурой на октаву, характерным квакающим звуком и примитивным секвенсором — и устаревшие драм-машины TR-909 и 808; продукция Roland начала 1980-х, отвергнутая «настоящими» музыкантами. Сегодня за этими инструментами (сохранилось их в исправном состоянии не так уж много) идет настоящая охота, а просят за них по нескольку тысяч долларов.
Впрочем, это удел пуристов и ретроградов — финальная фаза техно-революции, наступившая в конце 1990-х с появлением «технологии виртуальной студии» немецкой компании Steinberg, позволила тысячам энтузиастов творить, ограничиваясь лишь собственным лаптопом. Из диковинной музыки, знакомой завсегдатаям нескольких детройтских клубов, техно превратилось во всемирный феномен — и, похоже, не собирающийся в ближайшее время сдавать позиции. Более того, эстетика техно проникла даже в «высоколобую» культуру: Деррика Мэя и Хуана Эткинса нынче можно услышать даже в исполнении симфонического оркестра.
Владислав Крылов
