Симпатичная корова анфас с огромным колокольчиком и электронным адресом сайта Фрибура, кокардой украшающая бейсболку, – память об этом славном швейцарском городе.
«Коровья» бейсболка не единственный «памятник» (выражаясь словами Карамзина), то бишь сувенир по-современному, приехавший из альпийского Фрибура.
«Коровья» бейсболка
Там же была обретена и пивная кружка. Заснеженные склоны Альп, отель-шале у дороги, туристический автобус, женщина в красной куртке, любующаяся панорамой, гербы Швейцарии и кантона Вале и обозначение высоты: 2172 метра. Это знаменитый перевал Гризельпасс в Бернских Альпах, на котором, к слову, посчастливилось побывать. Не тающий и летом жесткий снежный наст отсвечивал на солнце мириадами звездочек…
Кружка вдвойне памятная: из Фрибура, но не фрибурская.
Сувенир из Фрибура, но…
Дорога к перевалу Гризельпасс начинается в крохотном горном курортном поселке Майринген. Он явно запал в душу прославленному историку и писателю, автору травелога «Письма русского путешественника» Николаю Карамзину, побывавшему тут в конце XVIII века:
Плодовитые лесочки и между ними маленькие деревянные домики, составляющие местечко Мейринген, – река Ара, стремящаяся вдоль по долине, – множество ручьев, ниспадающих с крутых утесов и с серебряною пеною текущих по бархатной мураве: все сие вместе образовало нечто романическое, пленительное – нечто такое, чего я отроду не видывал. Ах, друзья мои! Не должно ли мне благодарить судьбу за все великое и прекрасное, виденное глазами моими в Швейцарии! Я благодарю ее – от всего сердца!.. Сколь прекрасна здесь натура, столь прекрасны и люди, а особливо женщины, из которых редкая не красавица. Все они свежи, как горные розы, – и почти всякая могла бы представлять нежную Флору… Может быть, в целом свете нет другого Мейрингена.
У селения есть две достопримечательности. Здесь установлен памятник Шерлоку Холмсу, поскольку волею его создателя – Конан Дойля именно тут знаменитый сыщик завершил свой жизненный путь. Об этом повествует и экспозиция музея Шерлока Холмса, перед которым присел на валун бронзовый детектив со своей трубкой.
Проездом с Бейкер-стрит
А, во-вторых, Майринген считается родиной безе: в XVII веке местный кондитер впервые испек эти пирожные – десерт из взбитых и запеченных яичных белков с сахаром и сливками. Они стали называться Meringues – искаженное название этого места.
Во франкофонных странах эти пирожные нередко и теперь именуют «меренгами». Но особо вкусными они кажутся здесь, на своей «родине».
…Кружка, отсылающая нас к альпийскому перевалу и даже к великому сыщику, была единственным сувенирным сосудом, обнаруженном в магазинчике Фрибура, в устах немецкоязычного швейцарца – Фрайбурга.
Так бывает. В Милане, к примеру, продавались скособоченные пивные кружки из города наклонной башни – Пизы.
А теперь несколько слов о еде. Точнее, о почти столь же популярном, как фондю, швейцарском национальном блюде – рёшти. У нас такое именуют драниками.
Однажды в высокогорном ресторане повар (традиционный белый колпак и фартук с гербом кантона) представил нам, нескольким журналистам, весь процесс приготовления этого специалитета, сопровождая действо своими пояснениями. Хотя, в общем, и так все было понятно.
Для начала он натер на крупной терке несколько больших очищенных картофелин. Заметил при этом, что картошка эта сырая, хотя можно использовать и вареную, но недоваренную. Сыпанул на это месиво соли и черного перца из ручной стеклянной мельнички, энергично все это перемешал, полил растительным маслом, сообщив, что можно пользоваться и растопленным сливочным. Налил масла и на сковородку, поставленную на огонь. Аккуратно выложил на нее массу, разровняв большой ложкой.
Это классика, заметил он, но можно делать порционные рёшти наподобие оладий. (Вот они, родные драники!)
Несколько минут скворчания на одной стороне, затем то же самое после переворачивания «картофельного омлета» с помощью специальной лопатки на другую сторону. Еще несколько минут – и аппетитное поджаристое рёшти будет на вашей тарелке. Разве что еще бумажным полотенцем промакнуть излишек жира с поверхности золотистой корочки гранд-драника.
Можно есть как самостоятельное блюдо, со сметаной, например, сказал наш кулинар, а можно и как гарнир к чему-то более основательному…
Мы тогда так заждались этого момента, что с успехом обошлись без чего-то «более основательного».
Для гостей страны – еще и национальный флажок
Вкусно, конечно. Но, как и фондю, еда эта к здоровой пище отнесена быть не может: столько масла, да и сама картошка…
А рассказал я это к тому, что блюдо не только нашло место в поваренных книгах, не только знаменует вклад швейцарцев (по их мнению) в мировую кухню, но и обрело статус важного культурологического и лингвистического символа.
Вот мы сейчас вроде как просто переходим рассекающую Фрибур реку Сарин по старинному мосту. Ан нет, мы, оказывается, пересекаем Ров рёшти, Рёштиграбен, «Ров жареной картошки».
Это важный, хотя и неофициальный рубеж, отделяющий немецкоязычную часть страны от франкофонной – Романдии.
Швейцарские «драники» с давних времен были традиционной крестьянской едой. Изначально в кантоне Берн, а затем во всех немецкоговорящих районах страны. А вот во франкоязычных кантонах жареную картошку не слишком жаловали.
Разумеется, страну объединяют, и весьма надежно, культурные и исторические ценности, прочная экономика, и никаким поварским изыскам ее не разделить. «Ров» просто остается некоей невидимой, мифической чертой, данью традициям и историческим аллюзиям.
Мост через реку Сарин
Жители Фрибура, живущие и работающие по разные стороны реки Сарин, ежедневно пересекают «Ров жареной картошки», конечно же, не задумываясь об этом. В этой связи мне вспоминается командировка в наш Оренбург: тамошний мост через реку Урал соединяет европейскую и азиатскую части России, и местные во время переездов по нему не заморачиваются мыслями о поездке «в другую часть света».
Умозрительный Рёштиграбен – лишь крошечная часть того, чем славен прекрасный город.
Город на холмах
Фрибур – город немолодой, всего на десятилетие моложе Москвы. Основал его герцог Бертольд IV, один из приближенных прославленного Фридриха Барбароссы, императора Священной римской империи.
Бертольд IV на рельефе в местном кафедральном соборе
Герцогу Фрибур обязан и своим рождением, и именем, а одноименный кантон – своим гербом: верхняя половина щита черная, нижняя – белая.
Согласно апокрифу, рождению герба предшествовала поездка герцога в эти края. Местная крестьянка, то ли не признавшая в госте, попросившемся на ночлег, сановную особу, то ли просто из скудости возможностей, устроила ему ложе на мешках: в том, что был в головах, хранился уголь, а в том, что в ногах, – мука.
Домашние были немало поражены, когда герцог вернулся домой в одежде, наполовину испачканной угольной и наполовину – мучной пылью. Видимо, чтобы местные жители запомнили его ночевку, Бертольд повелел начертать для них вышеописанный герб.
Вообще, этот состоящий из старинных зданий город, окажется окутан – неожиданно для нас – сказами и мифами. Пока что мы об этом не подозреваем, а просто, вооружившись планом, идем от вокзала к его историческому центру.
По пути нельзя не задержаться у кинетического фонтана Жана Тэнгли. Уроженец Фрибура, спустя шесть десятилетий он будет увенчан званием почетного гражданина этого города. За эти годы обладавший необузданным воображением скульптор вписал собственное имя в историю современного искусства своими кинетическими, то есть движущимися, скульптурами, в первую очередь фонтанами, хотя хватало и «сухопутных» работ.
Фонтан Тэнгли
Нам уже знакомо его творчество.
Ретроспективная экспозиция работ Тэнгли, состоявшаяся в 1990 году в московском Доме Художника за считанные месяцы до его ухода из жизни, вызвала немало толков и довольно острых дискуссий. А ведь здесь были представлены лишь камерные его композиции, которые было способно вместить музейное пространство. Чего стоил один его «Автопортрет» – переплетение железяк, тряпок, цепочек и куска маски…
Куда больше в свое время впечатлил его знаменитый фонтан в Базеле. Поднимавшиеся в разных местах круглого водоема железки и разномастные конструкции, сами исторгали горизонтальные и вертикальные, все время меняющие направление струи. Композиция была возведена на месте и в память сгоревшего театра, а исходным материалом мастеру послужил уцелевший в пламени реквизит.
Инсталляция завораживала – своими непредсказуемыми построениями, вращениями колес и колесиков, струями и струйками, выстреливающими из самых неожиданных мест… Этот прославивший его фонтан Жан Тэнгли создал в 1977 году.
Но еще за пять лет до этого он предложил проект чего-то подобного родному Фрибуру. Однако для муниципальных властей такое сооружение на фоне древнего и солидного городского антуража показалось чересчур смелым. Скульптору пришлось возвести еще одну фонтанную кинетику – в Париже, чтобы отцы его родного города все же снизошли до согласия, и вот этот фонтан, что перед вами, был наконец сооружен в 1984 году.
Он отличается от базельского.
Здесь детали инсталляции не разбросаны по водоему, а сконцентрированы в нечто вертикальное – колеса разных эпох и диаметров скреплены проживающими новую жизнь старыми железяками и пронизаны тонкими высокими трубками для испускания струй.
К слову, более известный – вследствие неизмеримо большего потока туристов – и названный именем Стравинского фонтан в Париже тоже имеет свое лицо. Помимо вылезающих из воды невообразимых сварных металлоконструкций он украшен огромными малиновыми губами а-ля Дали и веселенькими цветными фигурками неких симпатичных полусказочных существ.
Эти игривые фигурки могут показаться здесь неожиданными, даже неуместными – если не знать, что соавтором фонтанной инсталляции была Ники де Сен-Фалль. Скульпторша, автор потешных толстушек, разбросанным по многим музеям и паркам.
Ники де Сен-Фалль и Жан Тэнгли
Творческий союз с Тэнгли спустя несколько лет перешел в брачный.
Они были вместе до кончины Тэнгли. А де Сен-Фалль продолжала радовать людей своими скульптурными фантазиями еще десятилетие.
Считается, что толстушка появилась под влиянием примитивистов и великого Гауди, чьим творчеством она вдохновлялась. Ее героини вызывающе отвергали буржуазные каноны и нормы, и этим порождали вначале любопытство публики, затем интерес, а теперь утвердились как неотъемлемая часть поп-арта.
Мимоходом заметим, что сама Ники отличалась стройностью и начинала как модель. А за свою смелость и независимость в искусстве Ники де Сен-Фалль пришлось заплатить самую высокую цену, впрямую став жертвой своего творчества. В начале 2000-х она погибла от многолетнего отравления токсичными красками, которые она распыляла на тела своих беззаботных и празднично расцвеченных «пышек», как ни в чем не бывало продолжающих удивлять, забавлять и радовать.
Такими видела женщин де Сен-Фалль
…Вот о чем подумалось под легкий скрежет фонтанирующего произведения удивительного скульптора. Для обозначения его ни на что не похожего искусства был даже изобретен особый термин – метамеханика.
Читать Часть 2
Владимир Житомирский
