Центральный персонаж повести Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича» всю жизнь стремился к некоей «приятности», которая перед лицом смерти предстает сущим фантомом.
Где бы ни оказывался герой, он стремился к эпикурейской легкости, к тому, как бы скрыться от забот, а в некоторых находить удовольствие.
«Он служил, делал карьеру и вместе с тем приятно и прилично веселился».
Больших грехов за Иваном Ильичом не значилось.
Было множество грешков, на которые смотрели снисходительно, подводя под французское изречение: «молодость должна перебеситься».
Жену он выбрал не по любви, а потому что находил поддержку решению в высшем свете и считал, что брак не разрушит его ход жизни, «легкий, приятный, веселый и всегда приличный и одобряемый обществом». Однако жена с первых месяцев беременности ревностью и требовательностью начала нарушать эту ось жизни Ивана Ильича.
Осознав, что брак несет больше забот, нежели приятностей, он стал сосредотачиваться на службе, находя в ней свой независимый мир. От семьи он готов был получать только положительные эмоции, встречая же противоположные, «запирался» в службе.
Продвинувшись по службе, за что немало похлопотал, он с горячностью принялся за отделку нового дома в соответствии со своими вкусами.
«Раз он влез на лесенку, чтобы показать непонимающему обойщику, как он хочет драпировать, оступился и упал, но, как сильный и ловкий человек, удержался, только боком стукнулся об ручку рамы. Ушиб поболел, но скоро прошел…».
Однако великий классик ни одну деталь не включает случайно. И, по крайней мере, я догадался, что не от рук разбойника или неправедного суда придет смерть Ивана Ильича, а от столь незначительной оказии. Поначалу не дававшее о себе знать повреждение оказалось роковым, приведя к смертельной травме, что проявится не сразу, но скоро.
И вот умирающий герой, рефлексируя, только нечто из детских воспоминаний может назвать по-настоящему приятным, а все «приятности» карьеры и брака рассыпаются в прах.
«Ад – это другие», - говорил философ-экзистенциалист Жан-Поль Сартр, имея в виду, что под взором других мы теряем свое Я, свою свободу, из личности становимся лишь объектом наблюдений и представлений.
Все «приятности» Ивана Ильича были добровольным растворением в этом «аду».
Он, избегая одной из границ «ада», причинявшей ему хлопоты, переносился в другую, мнимые «приятности» (канцелярские дела, вист, выбор мебели), где все равно оставался зависим от общественного одобрения.
При этом как личность в этом мире он делал очень мало.
Ему особо нечего было стыдиться, не за что бояться адских мук после смерти, однако жизнь на поверку увиделась столь пустенькой, что больно было уходить, оставив от себя такой шаблонный портрет Ивана Ильича, а не память о личности. И, если к вещему Олегу, по преданию, смерть пришла от змеи из черепа коня, то ему от небольшого удара во время ремонта. Масштабу личности сообразен и масштаб погибели.
Ринат Камалиев
