Мой любимый сокурсник, который уже, к сожалению, умер, однажды склонил меня к тому, чтобы я отдраил полы по всей квартире. Мы тогда снимали однушку на Павелецкой, потому что там рядом работали. Нестор подвизался баристой в кофейне, а я ворочал словесами в агентстве Instinct. И то и другое кончилось бесславно. Нестора уволили за то, что он крал со склада кофейные зёрна (он хотел научиться отличать их по вкусу и дома пробовал на зуб), а я однажды вышел на обед, встретил беременную женщину, которой нужно было помочь донести сумки с продуктами до дома: когда донёс, она предложила чай с тортом, и я так и не вернулся.
Деньги кончились, из квартиры нас выгнали, я всем соврал, и среди них родителям (родителям прежде всего!), что жил с девушкой по имени Адель, она приехала из Сорбонны по обмену и я помогал ей выучить русский язык. Мне никто не поверил, но я поверил, что мне поверили, и жил счастливо.
Рассказать хотел не об этом. Дело в том, что наши отношения с Нестором достойны включения в новый список жизнеописаний блаженных. По большей части, из-за него, конечно.
Например, звали его, конечно, не Нестор, как вы поняли. Кто так назовёт ребёнка? Я не буду говорить, как его звали на самом деле, но здесь и пролегла линия нашего конфликта. Он назвал себя Нестором в честь Махно. Я терпеть не могу анархистов, поэтому всегда обращался к нему: «Нестор-летописец». Тем более он постоянно писал: это были и его собственные стихи, и он также переписывал от руки книги, которые ему нравились. Так он делал с романом Коваля «Суер-Выер».
Однажды у нас завязалась перепалка по этому поводу. Я ему сказал, что как так: Махно читает о приключениях добрых, порядочных моряков, которые, даже посещая остров голых женщин, остались таковыми? На это он сказал мне следующее: «Для узкого ума и фильмы Бергмана великие».
Я спорить не стал. К тому же, и сам, если меня попросят выбрать, что посмотреть перед сном — фильм Бергмана или новый выпуск «Тринадцати огней» на канале Лололошки, уверенно выберу второе. Но...
Однажды я набрался смелости и спросил: а, собственно, почему?
Тогда-то он и сказал: «Отдрай полы, тогда расскажу».
Я мыл полы около трёх часов. Для этого мне пришлось позаимствовать ведро и швабру у соседа, ветерана Афганской войны и поклонника песен Татьяны Булановой, помыл туалет («потому что пол более всего выражен в туалете»), стены («потому что пол ограничен стенами») и потолок («потому что пол через стены переходит в полоток»). Кроме этого, мне пришлось оторвать в прихожей половицы, потому что в них были щели, поэтому «под этим полом много неочевидной грязи».
Когда я со всем этим покончил, я снова подошёл к Нестору и спросил, чем было продиктовано его столь радикальное высказывание по поводу шведского кинематографиста по имени Ингмар.
«Я просто хотел, чтобы ты очистил свою душу», — сказал он.
Светлая память.
Глеб Буланников
