Никогда не пил рассол, кстати. Предпочитаю тугую струю холодной воды из-под крана.
Только сегодня воспользовался четырежды. После пробуждения, после завтрака, перед тренировкой и сейчас. Тренировка ещё не кончилась, она в самой её середине. Меня опять выбросили с татами, и я отправился расслабляться в раздевалку.
Лежу после обливаний холодными водами тульского санузла. Вытянулся на скамье в струну, прикрыв веки. Дико тянет в душевую, но после неё я не вернусь на татами - так размякну, что только и останется сил домой пойти. Не знаю, как себя настроить.
Вспоминаю ночи с льющимся по волосам жгучей молдаванки каберне... ВГИК, моя юдоль скорби, сколько ещё ты прольёшь пенистого на головы студенток? Сколько они ещё будут верить в магнетическую харизму слова "режиссёр"?
Эх режиссёры, драматурги, актёры. Сколько молдаванок пронесутся у ваших носов незамеченными? Скольких вы пропустите, увлекшись громкими речами? А они вам позволят, потому что ошибочно видят в вас лучшие версии себя, видят надежду...
Я думал об этом недолго, потому что думать у меня получается только вот в такие паузы между избиениями на татами, но то, что я надумал, - вам должно понравиться.
Всё-таки когда взбучку делают правильные, приличные люди в кимоно - это гораздо лучше, чем отвлёкшийся от волос на ляжках отец...
Так что, собственно, должно вам понравиться? Это просто. Я хочу сказать, что вы (те, кто это читает; а кто не читает - пожалуйста, предупредите их), вы - талантливы.
Ну да, вы не учились во ВГИКе.
Вы не видели, наверное, жгучую молдаванку.
И я её не видел.
Я был слеп. Я любил её больше жизни.
Потому весь мой ВГИК прошёл в абсолютно нефильтрованном тумане - уровнем где-то между извержением вулкана Эйяфьятлайокудль и пивом лагер.
Потому меня затронуло всё это лишь по касательной, и на время - примерно как корректирующая спица, которую на месяц устанавливают в кисть для выправления пястной кости.
ВГИК - легендарное место. Хочется попасть туда, чтобы причаститься. Пройдите мимо здания на улице Вильгельма Пика как-нибудь, мимо старого корпуса - ну правда же, храм искусства. Главное - не повторяйте моей ошибки и не садитесь на шею памятнику Шукшина, потому что охранник тамошний даже не обратит на это внимания - и эффектного воспоминания у вас не получится.
Проблема, короче говоря, в том, что студентов ВГИКа очень легко обволакивает вся эта аура большого, высокого искусства. И в этом нет ничего плохого, только хорошее.
Но надо учитывать контекст.
В нынешних реалиях, когда такие места (места с историей) находятся в осаде, эта аура может быть очень тяжела.
Объясню, что я имею в виду под словом "осада".
Сейчас кино в большей степени бизнес. Для нас это непривычно, и для ВГИКа это непривычно тем более, потому что появился он, сформулировал себя и просуществовал большую часть своих лет в других условиях - в условиях нерыночных.
Надо признать тот факт, что эта инерция огромна. Мастера, которые там преподают, несут в себе тот, старый уклад кино. Ему и учат.
А нового кино просто нет - в смысле как некого набора ценностей, отвечающих на вопросы "что? почему? зачем? о ком? как?".
Рано или поздно каждый студент ВГИКа осознаёт этот конфликт - между аурой старого кино и суровой реальностью нынешнего кинопроизводства.
Человек - существо тонкое и хрупкое. На всех это влияет по-разному.
Тебя снабдили громадами знаний, которые за стенами института тут же становятся неактуальными. Важная пометка - они важны, ценны, но не актуальны. Это значит, что вы должны забыть их - в хорошем смысле. Они уже оформили вашу личность, дальше вы должны не вспоминать о них, иначе они будут тяготить, как вот этот троп в голливудских триллерах - ПРИЗРАК ИЗ ПРОШЛОГО.
Короче говоря, та молдаванка сказала мне "нет". Потому я и взял кредит, потому и уехал в Тулу, потому бичую себя на татами.
Да, меня зовут обратно. Дорасскажу в следующем тексте.
Вы талантливы. Не забывайте.
Глеб Буланников
