Я ненавижу ходить в парикмахерскую и постоянно откладываю. Обычно — до того момента, когда волос уже слишком много, особенно вокруг ушей.
Неделю назад я постригся. Когда я стригусь, я всегда стригусь коротко. В основном потому, что после этого мне не придётся снова стричься ещё где-то полгода, а то и больше. Однако каждый раз я с удовольствием ожидаю увидеть своё отражение в зеркале.
Дело в том, что короткая стрижка делает меня похожим на зэка. Но такого зэка, который обладает умом и тактом. При этом мне кажется, что это должно считываться в моём образе, и этот контраст делает меня привлекательным. По этой причине я чувствую себя более уверенно, чем с длинными волосами.
В моей жизни мало уверенности. Много испытаний, много несправедливости, много неудач. Мне хотелось бы думать, что это закалило меня, и теперь я готов к новым неприятностям, меня так запросто не напугать. У меня, как говорил Сергей Доренко, седые глаза.
Мне хотелось бы так думать, потому что есть и обратный эффект. Я увидел это через серию разговоров с другими такими же людьми. Всё-таки люди с похожей аурой видят друг друга. Существуют эмоциональные магниты.
Эффект заключается в том, что, когда в жизни много проблем, потом остро ощущается их исчезновение, и тогда мы, люди этой ауры, пытаемся их заново отыскать. Это такой сорт адреналиновой привязанности.
Отдельные дураки доходят до того, что сначала садятся пьяными за руль, а потом, достигнув отметки в 100 км/ч на спидометре, решают занять руки каким-нибудь факультативом — например, поесть виноград киш-миш с косточками.
Не буду рассказывать про себя. После того как я коротко постригся, мне стало понятно, что за меня всё говорит моя внешность. Остальное пусть остаётся за кадром, по всем законам жанрового кино, в каком бы жанре я ни находился.
Впрочем, я точно знаю, что это не порно.
Глеб Буланников
