В честь собственного 50-летия «2001 год: Космическая одиссея» Стэнли Кубрика выходит в российский прокат. Юбилей фильма, повлиявшего на всех без исключения режиссеров, которые снимали кино про космос после него, отметили в этом году и в Канне, где Кристофер Нолан представил авторскую аналоговую реставрацию 70-мм негатива. В российских кинотеатрах шедевр Кубрика будет идти в цифровых залах IMAX — что, разумеется, никак не умаляет значимости события
Стэнли Кубрик задумался о своем «фантастическом фильме» сразу после выхода на экраны сатирического «Доктора Стрейнджлава» в 1964-м. Поначалу план звучал дерзко и просто — «сделать хороший фантастический фильм». Именно с этой немудрящей идеей режиссер, получивший наконец относительную творческую свободу, оказался наедине с Артуром Кларком, прилетевшим специально для встречи с режиссером в Нью-Йорк с Шри-Ланки, где он жил с середины 1950-х. С ним вместе за два года Кубрик фактически напишет научно-фантастический роман, который затем будет переделан в сценарий «Космической одиссеи» (название режиссер придумает сам). Между соавторами тоже закрутится что-то вроде романа: режиссер и писатель будут обмениваться телеграммами и звонками — рассказывать друг другу о новостях космоса, прочитанных в газетах.
Кубрик, которому на тот момент было 36 лет, взрослел на космической фантастике 1940–1950-х, с жадностью ловил в прессе сообщения о полученных из космоса нерасшифрованных сигналах, следил, как и все его поколение, за космической гонкой СССР и США и понимал, что главная опасность, которая подстерегает фильм о космосе, задуманный в момент, когда даже самая смелая фантазия уже завтра может быть воплощена в жизнь,— это опоздать с предсказаниями, оказаться нелепым на фоне реальности лунных миссий и выходящих в открытый космос людей. Настоящие технологии шестидесятых казались фантастичнее любой выдумки, и выход для фильма мог быть только один — стать реальней реальности, предъявить полет к Юпитеру во всем великолепии кинематографической формы, погрузить зрителя в полноцветный и широкоформатный космос, который он ни за что не разглядит в туманной, двоящейся черно-белой картинке телетрансляций. Изначально предполагалось, что показы «Космической одиссеи» будут проходить исключительно с 70-мм копий на гигантских вогнутых экранах Cinerama, а это вкупе с перфекционизмом Кубрика предъявляло особые требования к детализации мира будущего.
Пространство 2001-го было необходимо представить во всех подробностях, и Кубрик собрал команду художников, которые смогли придумать его целиком: от скафандров и чашек до компьютеров и космических шаттлов, которые разрабатывали специалисты NASA Гарри Лэнг и Фредерик Ордуэй. Производство фильма выглядело столь внушительно, что глава американского космического агентства называл британскую студию «Шеппертон» «своим восточным офисом». Кубрик ухватил будущее за хвост: говоря о фильме, мы до сих пор перечисляем то, что ему удалось предсказать: плоские экраны, видеозвонки, голосовое управление компьютерами... NASA прибавляет к этому системы развлечения и физические упражнения для космонавтов и мечтает об искусственной гравитации и капсулах гиперсна.
Будущее Кубрика ощутимо, и тем не менее сегодня — спустя полвека после выхода фильма — мы смотрим «Космическую одиссею» еще и как идеальное пособие по шестидесятым со всей их наивной верой в завтра. Дело не только в дизайне столовых приборов Арне Якобсена, в который Кубрик влюбился на легендарной Всемирной выставке 1964-го, или в элегантно расставленных по орбитальной станции красных креслах Оливье Мурга, но и в том, что фильм Кубрика—Кларка был принят совсем не той публикой, на которую они рассчитывали.
Первые же просмотры внесли свои коррективы в студийное понимание прокатных перспектив «Космической одиссеи». MGM рассчитывала на большой летний хит вроде «Бен-Гура» или «Спартака», а получила что-то несусветное, не влезающее даже в широкоформатные рамки Cinerama. На премьере люди выходили из зала, а сам Кубрик носился в аппаратную, чтобы настроить звук и подкрутить фокус проектора. Кларк плакал в перерыве, реакция прочих собравшихся была, мягко говоря, неоднозначной. Первой по фильму отбомбилась критика, которая определила картину как «гипнотически скучную» и «бескомпромиссно медленную». После премьеры Кубрик вырезал из фильма 20 минут, и все равно было понятно, что его темп вряд ли устроит массового зрителя (особенно не способных усидеть на месте подростков, для которых обычно и снимают научную фантастику).
От полного отчаянья студию и Кубрика спасли главные люди шестидесятых. На фильм рванули хиппи. Джон Леннон заявил, что ходит на «Космическую одиссею» еженедельно. Боуи смотрел фильм накурившись. Другие предпочитали кислоту. Особенно ценился, конечно, психоделический эпизод путешествия астронавта Боумена сквозь пространство и время, сделанный специалистами Кубрика на основе вполне земной технологии сплит-скан, но под влиянием исследований Тимоти Лири. Поняв, куда дует ветер, студия заказала новые плакаты, на которых значилось: «Космическая одиссея — величайший трип!»
Спецэффекты Кубрика работают и сейчас: с созданным полвека назад образом космоса вынуждены сверяться все, кто делает сегодня большие космические фильмы. Без Кубрика в качестве точки отсчета «Гравитация» Альфонсо Куарона и «Интерстеллар» Кристофера Нолана непредставимы. Неслучайно именно Нолан в этом году представлял в Канне свою юбилейную реставрацию фильма, сделанную без применения цифровых технологий. Цветокоррекция нового 70-мм негатива делалась старомодно — эмульсиями в химической лаборатории. Однако, несмотря на известную любовь Нолана к аналоговым носителям, широкий юбилейный прокат «Одиссеи» в России будет все-таки приближен к сегодняшним проекционным стандартам: фильм можно будет увидеть в цифровых залах IMAX.
Для самого Кубрика «Космическая одиссея» стала поворотным моментом, разделившим его фильмографию на до и после. Элементы художественного стиля — монтаж, подход к организации кадра и использованию музыки, тотальность режиссерского видения — наконец сложились в непознаваемое единое целое черного монолита. Впредь зритель будет иметь дело с другим Кубриком. Он станет режиссером, каждое последующее послание которого будет принято расшифровывать столь тщательно, словно оно получено из открытого космоса
