Московские каникулы

Борис

Мое путешествие по Москве продолжалось. Я подошел к станции метро, спустился по эскалатору в подземелье, сел в поезд, и только тогда, стоя в вагоне между пожилой брюнеткой в черном и юной блондинкой в красном, только тогда понял я, что оставил рюкзак с вещами в кафе.

Я вышел на следующей станции и пересел на обратный поезд. Почему, почему вечно нет мне везения в этой жизни? Почему постоянно происходят со мной какие-то гадости: то потеряется проездной, то разобьются очки, то проезжающая мимо машина обрызгает меня, то, наконец, просто отключат электричество. Почему не может быть все тихо, спокойно, серо, одинаково? Какого черта вечно зеленеет это древо жизни?

Я вышел из поезда, поднялся на эскалаторе и пошел по направлению к университету. На удивление много было студентов на улице. Все, как на подбор, парни молодые и сильные, и девки — стройные, красивые, и идут все дружно, и все к метро направляются. Один только я шел к университету. Печально мне было, я наверняка знал, что рюкзак мой не найдется. И даже если бы нашелся он, то без денег и коньяка — это уж абсолютно точно.

Я пришел в кафе, спросил бармена, не видел ли он мой рюкзак. Бармен ответил, что рюкзака не видел. Я вышел на улицу, сел на скамейку и закурил.

Что было делать — представлялось неясным. Друзей у меня в Москве нет, родственников — тоже. Денег оставалось еще около тысячи рублей, на билет до Питера хватало. Хуже всего было то, что в пропавшем рюкзаке лежал мой паспорт. Я уже наслышан был о злобных московских милиционерах, потому гулять по городу без документов казалось мне небезопасным. Впрочем, подумал я, не может же милиция проверять всех подряд. Милиционеров все-таки довольно мало, а нас — очень много, риск нарваться на проверку относительно невелик. Делать мне в Москве больше нечего, пора ехать на вокзал и потом на электричках добираться до Питера.

Я повернулся, чтобы выбросить сигарету, и увидел Леночку.

— Привет, — сказала она мне.

— Привет, — ответил  я. — Очень рад тебя видеть.

— Отдал тебе брат рюкзак?

— Какой брат? — спросил я удивленно.

Леночка засмеялась:

— Судя по виду — младший.

— Витька, что ли? А он-то что здесь делает? И ты ему мой рюкзак отдала?

— Отдала, — сказала Леночка.

— Зачем? — спросил  я.

— А что мне его было, в баре оставлять?

— Тоже верно. А как Витьку найти, ты не знаешь?

— Он меня в точности то же самое спросил. Не знаю. Он с девушкой был.

Я задумался. Что можно было сделать — позвонить матери в надежде, что Витька додумался сообщить ей свои координаты. Впрочем, я не слишком рассчитывал на этот звонок: Витька был несколько туповат.

— Ладно, — сказал я, — как-нибудь найдем его. Ты торопишься куда-то, я тебя отвлекаю?

Леночка задумалась, потом сказала:

— Вообще-то нет…

Я обрадовался:

— А куда в Москве можно пойти? Вот ты куда любишь ходить?

— Я люблю сидеть дома.

— Я тоже люблю дома сидеть, я вообще домосед по натуре. Но ведь хочется посмотреть на что-нибудь. Я тут про какой-то мост хрустальный слышал. Врут?

— Скорее, стеклянный, — усмехнулась Леночка. — Нет, не врут. Если хочешь, можем поехать посмотреть.

— С удовольствием, — сказал  я.

Мы поехали смотреть на мост. Ничего не скажу плохого, выглядел мост шикарно: двухэтажный, железо с толстым мутным стеклом в два этажа, внутри — масса ларьков с сувенирами, картинками и открытками. По мосту мы пошли пешком, хотя могли, как было сказано в рекламном проспекте, «воспользоваться травалаторами (движущимися тротуарами), позволяющими ускорить передвижение по мосту до 0,6 — 0,75 м/с».

— Москву распродают в розницу, — заметил  я. — Футболочки «Я люблю Москву», открытки с видом на Кремль, водка «Белый дом» — все это очень здорово. Только я что-то матрешек не вижу.

— Есть, — сказала Леночка, — вон там.

Я посмотрел: на прилавке по росту были выставлены деревянные фигурки Ельцина, Горбачева и Путина.

— Какие-то они пузатые, — сказал я весело. — Они что, когда на телевиденье снимаются, животы отстегивают?

Леночка засмеялась:

— Самое забавное в этих матрешках, что никакого отношения к Москве они не имеют: один — из Ставрополья, второй — из Свердловска, третий — из Питера.

— Гостеприимный город Москва. Понаехали гости и живут, никто не гонит.

— Кстати, забавный у тебя брат. Крепкий такой, жилистый.

— Он — борец, ему положено.

— А ты?

— А что я? Я волейболистом был, развивал прыгучесть. Потом упрыгал в Питер.

Леночка улыбнулась.

— Хотелось бы все-таки с ним встретится, — сказал  я. — Хоть одним бы глазком взглянуть бы на второкурсника.

— А вы с ним друзья?

— Да нет, просто давно его не видел.

Я взял с витрины бюстик Путина, внимательно оглядел его, щелкнул по носу и положил обратно.

Леночка предложила:

— Хочешь, поднимемся на крышу?

— Конечно.

Мы вышли на свежий воздух и встали у бортика из толстого мутного стекла.

— Помнишь мультик про хрустальный мост? — спросил  я. — Вроде как Иван-дурак мост строит, а ему за это царскую дочку. Помнишь?

— Нет.

— Ну, не важно. Я к чему это говорю-то. Лужков что, второй раз жениться собрался?

— Нет, — сказала Леночка резко. — И вообще, я не люблю говорить о политике.

— Я тоже не люблю. Только не знаю, о чем еще говорить.

Леночка взглянула на меня удивленно, потом сказала:

— Тебе понравился мост?

— Понравился, — я задумчиво посмотрел на огромный пустырь под мостом. В любом русском городе есть такой пустырь, заросший лебедой. Лебеда вырастает до полутора метров, в ней почему-то очень любят играть подростки. Они вытаптывают полянку размером с небольшую песочницу, приносят туда вместо стульев пять штук ящиков из-под стеклотары, в центре поляны бросают портфели — и вот замечательный подростковый клуб готов. К детским площадкам, где сидят малыши и мамаши, у тинейджеров врожденная ненависть.

— Вид с моста хороший, — сказал  я. — Русский.