Московские каникулы

Витька

Мы затарились водкой и хавчиком на рынке, потом я сказал Аньке:

— Ну что, поехали в супермаркет?

— Зачем?

— Так бабки-то еще остались, купим тебе стиральную машину.

— А брат твой не обидится, что мы его деньги потратили?

— Так я отдам потом.

— А мы его искать будем?

— Зачем? — я удивился. — Бабки-то у нас есть, так что все в порядке.

Клево, в супермаркете были раздвижные двери! Конечно, если бы стоял швейцар — это еще круче смотрелось, но ведь не в ресторан же мы приперлись. На входе сидели два мордатых охранника в черном, при полной боевой выкладке. Эти идиоты как на войну собрались: бронежилеты напялили, пистолеты в кобуры запихнули, дубинки в руки взяли и сидят, смотрят на нас, уроды.

— Сумочки сдаем, не забываем, — предупредил меня тот, что потолще.

Я повернулся к Аньке:

— Слышь, Анька, надо сумки сдать.

— Давай сдадим, — согласилась она.

В гардеробе стоял какой-то бритый ушастик-пэтэушник в красной футболке. Я еще подумал, может, не стоит отдавать ему рюкзак, а то ведь сворует, падла такая. Ну да ладно, рискну, людям надо доверять. За свой рюкзак я выручил большой круглый железный номерок.

— Анька, — позвал  я. — На тебе номерок. Радуйся.

— Да оставь себе, — ответила она.

Перед входом в торговый зал был отдел парфюмерии.

— Ой, я духи хочу посмотреть, — сказала Анька. — Посмотрим, Вить?

— Да ну… Я тебе потом денег дам, без меня выберешь. Идем.

Мы вошли в торговый зал и встали. Магазин был громадный, я таких не видел — размером, наверное, со стадион, и весь заставлен громадными стеллажами с товаром. Чего только не продавалось: ковры, телевизоры, газонокосилки, обои, краска, мебель, паркет…

— Ты чего встал-то? — спросила Анка.

Я очнулся:

— А, фигня, пошли дальше.

Сначала был отдел «Обои».

— Анька, кажись, это — то, что нужно! А то у тебя все стены голые.

Анька не ответила. Она внимательно разглядывала образцы итальянских обоев.

— Вот серые бы я взяла, — сказала Анька задумчиво. — Или белые бы — тоже взяла.

— А может, в розовый цветочек возьмем?

— Ну, можно… — протянула Анька. — Надо у продавца спросить.

Она посмотрела, где продавец, но никого не нашла. Только двое школьников стояли у соседнего стеллажа, а больше никого и не было.

— А где все продавцы-то? — спросила Анька.

— А хрен его знает. Наверное, домой пошли уже, время-то позднее.

— Тогда ничего не будем брать. Пусть знают, как на покупателей внимания не обращать.

— Правильно.

Чтобы уж совсем испортить жизнь этим козлам, я взял со стеллажа рулон синих обоев и засунул в стиральную машину. Пусть поищут.

Мы пошли дальше. Прямо посреди прохода стоял лоток с компьютером, за лотком никого не было. Я глянул на экран — кто-то, видно, не доиграл в «Сапера».

Отдел «Краски» за каким-то хреном огородили, натянули кучу веревок, ящики поставили, чтобы никто не шел.

— Это чего? — спросила Анька.

— Да, видно, переучет, — сказал  я. — Глянь, как прикольно — на каждом товаре листочек.

Я взял пару бумажек.

— Ты зачем взял? — спросила Анька.

— Перед сном буду читать. Вместо Солженицына. Краска синяя, «Парасол», сто двенадцать сорок восемь девяносто шесть ноль пять. Две штуки. Двадцать первое восьмое ноль первое. Продавец Иванова. Анька, тебе нужно что-нибудь здесь?

— Нет.

Мы прошли в отдел бытовой техники.

— Хочу утюг, — сказала Анька.

— Железный?

— Не важно. Чтобы был. Стану гладить тебе белые рубашки по утрам.

— Ты еще и гладить любишь? — я сильно удивился.

— Раньше не любила. Но раньше я ведь холостая была, бедная, а теперь — с тобой.

— Какой утюг: с подставкой?

— Конечно, с подставкой, чтобы шнур не мешался. У меня все будет как в рекламе: белый утюг, белая гладкая доска и белая рубашка.

Я взял с полки утюг и положил в тележку. Мы пошли дальше. Отдел «Деревяшки».

— Хочу новую дверь, — сказала Анька, — и газон перед домом, и дорожку из белого гравия.

— Милая, я бы взял тебе дверь, но продавцов нет.

— И ручка на двери такая, морда льва, короче, и с кольцом в зубах. Чтобы стукнули в дверь — и я открыла, а там — ты стоишь.

Я усмехнулся.

— Пошли на кухни смотреть.

— Хорошо.

Мы пришли в отдел «Кухни».

— Хочу желтую, — сказала Анька.

— Да ну желтую… Прямо как цыпленок будешь. Давай лучше белую. Прикинь, как здорово будет: и комната белая, и кухня белая.

— Не… — Анька поморщилась, — все белое только в больнице. А я хочу, чтобы и светло и по-разному было.

— Ну ладно, — согласился  я. — Давай желтую.

— Буду по утрам тосты жарить, апельсины отжимать…

— Зачем? — я опять удивился.

— Делать апельсиновый сок. И вот, на сервировочный столик поставить два стакана апельсинового сока, кофейник, положить грушевый джем, жареные тосты, гроздь бананов. Подкатим столик к дивану, будем есть вместе и смотреть по телевизору фильмы.

— Кстати, вот и телевизоры, — сказал  я. — Ты какой хочешь?

— Хочу, чтобы четыре метра в диагонали, буду смотреть про любовь. Или «Агентство «Лунный свет».

— Хороший сериал, — согласился  я. — А музыку ты какую любишь?

— MTV люблю, — Анька улыбнулась. — На полную громкость, чтобы прохожие на улице глохли.

— Что, нравятся носатые негры? — усмехнулся  я. — Такие здоровенные негрилы, все время норовят пальцами в камеру залезть?

— Да ты не понимаешь! У них ритм классный.

— Рок-н-ролл — лучше, — сказал  я. — «Би-бала-лула, щиз май бэйби».

Вдруг из-за стеллажа вышел продавец, маленький такой, верткий, в черных штанах и бордовой жилеточке.

— Хотите что-нибудь купить? — спросил он.

— Нет, — ответила Анька. — Вить, пойдем?

— Идем.

Мы пошли к кассам. Не вышло сказки: мы взяли только утюг.

— Жалко, что денег мало, — сказал  я.

— Ага, — согласилась Анька. — Зато утюг хороший.