Наш герой — высокий крепкий парень, окончивший ведомственное учебное заведение МВД, что не помешало ему отслужить 2 года срочной службы во флоте. Физически вынослив, в совершенстве владеет приемами боевой борьбы. Прошел «горячие точки». В розыске он проработал без малого 6 лет.
Место экскурсии — окраина столицы, застроенная панельными домами-высотками.
— Район-то неплохой — живи да радуйся, — начинает Саша свою вводную лекцию. — Но в каждом из подъездов обязательно 2–3 неблагополучных квартиры. Сегодня посетим несколько. Начнем, пожалуй, с наркоманов.
Опера, как и волка, ноги кормят.
— Машины у меня нет, в конторе и так патрулей не хватает — всего-то 2 экипажа на всю территорию, — словно оправдывается Александр. — Зато простатит мне не страшен.
Мы вошли в просторный двор. Вид немного портили алкоголики, средь бела дня коротавшие время в детской беседке. Дошли до интересующего нас дома, и тут возникла проблема — как попасть внутрь. Граждане не спешат впускать незнакомых, даже когда сыщики представляются. К счастью, код обычно написан на подъезде, где-нибудь в уголке или с торца, на побелке. За это спасибо нелегалам — они любят принимать гостей и оставляют метки на стенах.
— Тут в соседнем подъезде одна проколотая наркоманка живет, — вздыхает Саша. — Когда-то Маша была первой красавицей микрорайона, невинность берегла, училась на «отлично». Но лет десять назад познакомилась с «герой». Ей теперь около 30, а выглядит на 50. И рада бы за деньги или за дозу отдаться, да желающих нет. Перенесла несколько операций — врачам куски мяса по конечностям обрезать пришлось, чтобы избежать ампутации. Гангрена у нее, что ли, началась или некроз, ну что-то вроде того. В общем, в уродину превратилась и в моральном, и в физическом плане... А рядом бывший гаишник — сам и наркоман, и торговец. Вот это действительно паскуда, каких мало. Сколько раз я его за задницу пытался взять, но уж очень осторожный слизняк. Чуть что, сразу жалобу на меня.
Первый пункт нашего назначения — притон на третьем этаже довольно приличного панельного дома. Хозяйка притона — неоднократно судимая 27-летняя наркоманка по кличке Курица. Свое нелестное прозвище дама получила из-за характерной походки. После многолетнего употребления героина и всякой дряни у некогда стройной барышни начали опухать ноги, кожа на щиколотках и бедрах покрылась алой коркой и незаживающими язвами. Теперь ходит переваливаясь с ноги на ногу, как наседка. О том, что Танька-Курица торгует наркотой, знает вся округа. Отправить ее за решетку всерьез и надолго практически невозможно. Во-первых, она — инвалид. Во-вторых — статья УК за хранение наркоты довольно лояльная. Несколько недель назад девушка получила 3 года условно — и хоть бы хны.
— Таня, открывай! — спокойно, но повелительно произносит Александр.
— Саш, ты, что ль? — дверь распахнулась.
Если существует ад, то квартира Тани — это, пожалуй, его приемная. В нос сразу бьет смрадный запах — смесь дешевого табака, протухших отходов питания и какого-то химического реагента на основе ацетона. Потолки желто-коричневого цвета, штукатурка потрескалась, одна оконная фрамуга разбита и прикрыта неровным куском картона, но до этого никому дела нет. Мусор валяется под ногами, при желании можно разглядеть и тараканов, смакующих картофельные очистки.
— Лучше ничего руками не трогай, как в музее, — крикнул мне Саня из кухни. — В этой помойке кого только не бывает — и спидоносцы, и сифилитики разные.
Кстати, исключительно из санитарных соображений сыщики никогда не разуваются во время визитов в чужие квартиры. Даже если там чистенько. Это на уровне рефлекса. А добропорядочные люди, например, потерпевшие, иногда склонны воспринимать это как хамство.
В большой комнате находятся двое гостей хозяйки, возраст которых идентифицировать невозможно. Бледные лица, пустые глаза и испарина на лбу выдают в них законченных наркоманов, которым ой как плохо в эту минуту. Тем временем Саша по-хозяйски переворачивает кастрюли и полки на кухне в поисках зелья.
— Да нет у меня ничего, Саш, — с легкой хрипотцой в голосе убеждает Курица.
— Ждешь кого-то, кто принесет?
— Никого не жду.
— Кто сейчас толкает на районе?
— Ей-богу, не в курсе, Саш, ты же знаешь, если что, я бы тебе сразу сказала.
— Ты мне все время врешь...
Тут Саша меняется в лице, уходит привычная улыбка, которой позавидовал бы и знаменитый Глухарь.
— Послушай, Таня, а зачем ты мне такая нужна здесь? Никакого от тебя толку... Я тебе организую посадку, веришь? (Девушка нервно кивает.) Сегодня же три года твоих условных паровозом к реальному сроку пойдут.
— Сань, ты ведь Ворона знаешь? Так вроде он и «банчит» в основном. Но я у него не брала...
Мы, не прощаясь, покидаем гадюшник и направляемся к другому притону — квартире того самого Ворона. По дороге Александр пояснил, что толку от девицы, в гостях у которой мы только что побывали, как от козла молока. В плане информации она полный ноль. Но побывать у Курицы было необходимо — проверить, кто у нее гостит, нет ли новых людишек, да и просто для острастки.
— Это хорошо, что она про Ворона напомнила, а то он у меня из поля зрения выпал, — говорит Саша.
Чешем в соседний квартал. По пути попадаются несколько молодых алкоголиков, которые подобострастно здороваются с Александром.
— В нашей работе всегда нужно показать, что ты хозяин положения, иначе авторитета не будет, а значит, и работа не пойдет, — Саня накидывает на голову капюшон, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. — Вот, например, был у меня подопечный наркоман, клялся, что будет сотрудничать, барыг сдаст. А сам жалобу на меня в особку накатал. Но случилось так, что после кляузы он в одном из притонов умер от передозировки. Так вот, среди местных торчков слух пошел, что я приложил руку к его смерти. Сначала даже не по себе было, а потом я понял, что теперь ко мне стали относиться серьезнее — мол, с Бубном (под таким прозвищем сыщика знает криминальный мир) шутки плохи. Сплетни о «загадочной» смерти я не спешу опровергать, хотя на самом деле это простое совпадение.
С помощью «наскального рисунка», выполненного дворниками из Таджикистана, мы проникаем в очередной подъезд. Поднимаемся пешком на четвертый этаж. Санек обращает мое внимание на подоконник в подъезде, где стоит чашка с водой и банка из-под кофе, которую местные курильщики используют как пепельницу.
— Как думаешь, для чего здесь вода стоит? — спрашивает у меня сыщик. — Это молодежь здесь ширяется. Дома у них мамы, папы, а «по вене» пустить надо позарез. Вот они с дозой и «веслом» своим сюда выходят — водички набирают из чашечки, приготавливают свою отраву и вмазываются по-тихому.
В батарее между секциями торчит колпачок от инсулинового шприца, а также разломанный фильтр из-под сигареты.
— Видел небось такие в пепельницах, — продолжает ликбез Саня. — Торчки волокно от фильтров вместо ваты используют, чтобы кровь остановить.
Ворона дома не оказалось — наверняка Курица предупредила. Значит, размышляет Санек, они общаются плотно, имеют общие интересы и зависят друг от друга — иначе дамочка не стала бы впрягаться за барыгу.
Убежище «заводного апельсина»
Краткий справочник наркоманского сленга:
Баян — инсулиновый шприц, который наркоманы чаще всего используют для инъекции.
Весло — чайная ложка, в которой зависимые проводят химические реакции для приготовления раствора перед введением его внутривенно (порошок растворяется в воде, а затем спичкой или зажигалкой с обратной стороны ложки смесь доводится до кипения).
Закладка — способ передачи наркотика от продавца к потребителю, исключающий их личный контакт. Метод применяется с целью конспирации, усложняя правоохранителям задачу привлечь наркоторговцев. Чаще всего преступники пользуются Интернетом и виртуальными деньгами. Любой желающий купить героин или другой наркотик через сеть своих знакомых узнает интернет-координаты барыги, списывается с ним, тот высылает номер электронного счета, куда зависимый перечисляет сумму. Когда деньги приходят на счет, продавец смерти отправляет сообщение, в котором указывает место, где заложен (отсюда и название способа) сверток с наркотиком. Например, такая-то улица, такой-то дом, канализационный люк, под камнем. Бизнесмены редко обманывают своих покупателей, опасаясь потерять клиентуру.
Банчить — торговать наркотиками.
Говно — обозначение наркотиков синтетического происхождения, принимаемых внутривенно.
Гера, герыч, белая смерть — диацетил морфин, наркотик, более известный как героин.
— Вообще-то я «земельный» опер, а «говно» — это по большому счету удел наркоконтроля и профильных подразделений, работающих по этой теме, — объясняет Санек свой интерес к наркозависимым. — Но по опыту знаю: вменяемый человек редко пойдет на что-то противозаконное. Процентов 50 всех преступлений в районе — грабежи, кражи из машин, супермаркетов — дело рук наркоманов. На втором месте гастарбайтеры — поймать их большая удача, но наладить какую-то агентурную сеть в их среде практически невозможно. С алкашами все просто — у них поножовщины, убийства по пьяни, одним словом, бытовуха. Все очевидно, заурядно раскрывается в два счета. Поэтому с ними я работаю не так плотно, как с торчками. Этих все время в узде держать надо. А сейчас пойдем к одному пареньку. За ним, по моей информации, серия краж из машин.
Юноша проживает в «двушке» с мамой и бабушкой. Мать парня — симпатичная женщина в очках, открыла нам бронированную стальную дверь, как только опознала в глазок широкое улыбчивое лицо Санька. Она еще не знает, что ее великовозрастное чадо засветилось в серии краж из автомобилей. До этого у паренька были лишь небольшие проблемы с алкоголем, он состоял на учете в детской комнате милиции. Но недавно мой знакомый прознал, что юноша подсел на иглу, а чтобы заработать на дозу, начал по ночам бить стекла у машин и воровать навигаторы.
20-летний тунеядец живет на кухне. Гостей встречает в трусах. Этакий малыш Алекс из «Заводного апельсина» — нигилист с проколотыми венами. Несмотря на юный возраст, вены на ногах вздуты, лицо в морщинах, неестественно бледное. Саня тут действовал деликатно — обманом. Мол, у него есть свидетели, которые видели парня на «деле». Саня знает, что в преступную деятельность молодца втянул другой человек, и весьма убедительно обещает помиловать вора, если тот сдаст своего более опытного напарника.
Союз шприца и бутылки
Потом мы обошли «малины» местных забулдыг. Кстати, алкоголики и наркоманы не общаются и общих дел практически не имеют. Исключение — когда наркоман и колдырь родственники. В такую-то семейку мы с Александром и заглянули на всякий случай. Братья Игнатовы (старшему, Володе, около 50, младшему, Юре, немного за 40) всю свою сознательную жизнь верой и правдой служили граненому стакану и казенному дому (один отбыл в тюряге 27 лет, а другой — 11). Но в последние годы младший переключился на наркоту. Несмотря на буйный образ жизни асоциальных родственничков, в их малогабаритной трешке чистенько, по углам иконки. И все это — благодаря усилиям их старенькой матери Нины Николаевны. Бедная женщина обрадовалась Саньку как родному.
— Сашенька! Тебя Бог ко мне послал! Миленький, помоги!
Старушка, разменявшая девятый десяток, через всхлипы начала рассказывать оперуполномоченному свои беды. Оказалось, что младшенького в очередной раз посадили — лежал он в наркологии и умудрился свистнуть мобильник у медсестры. Но перед своей «командировкой» наркоман притащил в отчий дом квартиранта — таджика. Иностранец первые три месяца не платил, ссылаясь на то, что Юра якобы должен ему денег. Освоившись в чужой квартире, он врезал в комнату свой замок, перевез к себе жену и, как он говорил, малыша, которому оказалось... 16 лет. Последние 2 месяца навязанный клиент платил старушке по 6 тысяч рублей в месяц, но игнорировал платежки за свет и коммуналку.
Парадокс — несколько из своих судимостей братцы получили именно усилиями Саши. Но он привязан к тем, кого приручил. Оба брата помогли раскрыть оперу с десяток преступлений. Перед уходом сыщик всучил бабуле тысячу рублей — в холодильнике Нины Николаевны, кроме увядшей морковки и нескольких картофелин, ничего не было. А у лифта нас догнал Володя и стрельнул у Бубна сотенную. «Деньги-то небось на агентов положены?» — спрашиваю я. «Вообще-то за 6 лет работы в розыске я на агентуру не получил ни копейки», — вздыхает сыщик.
— Куда теперь? — интересуюсь у Сани планом наших дальнейших действий.
— К квартиранту бабули, он тут шаурмой недалеко народ травит.
Вскоре мы нашли наглого постояльца — смуглый мужчина в замызганном фартуке вышел из палатки.
— Ты у Игнатовой комнату снимаешь? Бери ключи от своей комнаты, пойдешь со мной.
По дороге Саша объяснил иностранцу, что жить он у пожилой женщины больше не будет. Тот и не думал перечить. Только сговорились, что гастарбайтер проживет еще полмесяца, так как заплатил за постой, а потом уберется вон.
Уберется, уберется — Санек слово держит.
Исколотое детство
И вот кульминация нашей экскурсии. Дело было вечером. Хотели мы расходиться, но...
— А давай-ка зайдем к Слюнявой, — расщедрился Александр. — Саму-то ее посадили, а вот на кого она хозяйство оставила — непонятно. Вроде мужичок ее тоже торчит. Может, что интересное расскажет.
Этот дом наиболее респектабельный из всех, что мы обошли. Логово Слюнявой — конченой наркоманки — в «двушке», на третьем этаже. Звонок в дверь. Нас впустил голый по пояс мужчина, щуплый, щедро украшенный татуировками.
— Помнишь меня? — спрашивает Бубен.
— Припоминаю.
Тут цепкий взгляд Александра скользнул по впалому животу торчка — опер заметил кровавый мазок. Резким движением Саша схватил наркошу за правую руку, развернул к себе, оценивая свежий укол на вене.
— Да он только что вмазался!
И тут навстречу непрошеным гостям выскочили... трое малышей — мальчики трех и пяти лет и годовалая девочка. Скрепя сердце суровый опер осмотрел квартиру. На пеленальном столике среди детских вещей Бубен узрел три готовых к употреблению «баяна» — жидкость была слегка смешана с кровью. Судя по всему, мужчина ждал единомышленников — для них и приготовил шприцы. А услышав звонок, спрятал наркоту в детские вещи.
— Что же ты делаешь, мразь? Или ты не в курсе, что твоя благоверная — ВИЧ-инфицированная, а значит, и ты болен? Детей поберег бы!
Мужчина несмело возразил, что якобы проверялся и чист.
Оперативник вызвал группу из ОВД. Увы, закон не позволяет «привязать» шприцы, найденные в квартире, к вещдокам, поскольку не было постановления об обыске. Но даже личный досмотр дал свои плоды: в присутствии понятых — соседей по лестничной клетке — у многодетного папаши из кармана джинсов изъяли два свертка с героином. Вычислить сбытчика, у которого торчок приобрел зелье, было нереально, так как закупался наркоман через так называемую закладку в Московской области. Интернет-деньги переводил на счет торговцев, после чего те указывали место, где лежал «клад». Тем временем необходимо было решить вопрос, что делать с детьми. Папаша кое-как натянул на ребятишек одежду. А малыши тихонько сопели и обнимали своего никудышного родителя. Смотреть на это без слез было невозможно.
Тем временем к нехорошей квартире подтянулись человек восемь, большинство из них были герои Сашкиных рассказов. И красавица Маша, и бывший гаишник, тощий, как Кощей, от наркотиков. Все они рассчитывали получить дозу от многодетного москвича.
Теперь папаша не скоро увидит своих отпрысков — лет этак через пять вернется с «зоны», если, конечно, доживет до освобождения. Остается непонятным тот факт, куда смотрели органы опеки и инспектора детской комнаты полиции. У обоих родителей по нескольку судимостей за незаконный оборот наркотиков, по признанию самого папы-наркомана, основным источником доходов семьи была государственная субсидия на детишек. Того, что наркоман зарабатывал распространением, хватало ему лишь на прокол.
Так прошел день обычного московского опера. На джип мой приятель не накопил, с карьерным ростом тоже не ладится. Буквально на днях он уже должен был возглавить угро одного из соседних околотков в том же округе но... В первый же день назначения Сашка был с большого бодуна, а какая-то «добрая душа», из местных, акцентировала на этом факте внимание инспекторов по личному составу, которые в околотке находились совсем по другому вопросу. Короче, Саню продули, обнаружили остаточные явления (примерно 0,3 промилле). Приятного мало. О повышении теперь речь даже не стоит — в лучшем случае он останется со своими наркоманами на знакомой ему «земле». Но полицейский не особо огорчается — не в его характере.
Иван Петров
