Народный артист России Александр Панкратов-Черный, на днях отметивший 70-летие, считает, что сыграть комедию намного сложнее, чем драму. О том, чем ему приходилось платить за лучезарную улыбку и почему горе лучше заедать мороженым, актер рассказал «Известиям».
— Некоторые свою жизнь сравнивают с коробкой конфет. Половину съедаешь по-быстрому, а то, что осталось, — со вкусом, не торопясь. Вы как едите свою?
— Не могу сказать, что моя жизнь — коробка конфет, скорее буханка хлеба. Дедушка мой был казак. Очень строгий. После обеда крошки не должно было остаться на столе. И эта бережливость не от скупости, а от образа жизни. Жили-то очень бедно. Бабушка нам на краешек стола высыпала ложечку сахарного песка и заставляла хлеб макать в него, чтобы сытнее было. А крошечки все со стола смахивали в ладонь — и в рот.
Да и сейчас в деревне не сильно лучше живут. Крошки не пропадают. Такая жизнь в России-матушке. Приезжая на родину — на Алтай, особенно грущу. Молодежь из деревень бежит. Остаются одни старики с мизерными пенсиями. Прокормиться можно только за счет собственного огорода. В моей родной деревне Конево до сих пор нет ни магазина, ни аптеки. А хочется, чтобы народ улыбался, чтобы не умирала надежда на лучшее будущее, поэтому и люблю играть комедии.
— Земляки вам жалуются? Может, о чем-то просят?
— Чего мне жаловаться, я всё это сам пережил. А просить — просят. Но достучаться до чиновников — пустое дело. Они будто с другой планеты. А что я могу дать землякам? Только себя. Недавно по телевидению показали фильм «По законам военного времени» (режиссера Максима Мехеды. — «Известия»). Ко мне на улице подходят люди, благодарят за роль старшины Федоренко. Фронтовики даже пишут: «Слава Богу, наконец-то сняли человеческую историю о войне».
Сейчас снимаюсь во втором сезоне сериала «ИП «Пирогова». Играю отца главной героини. Виктор Пирогов — предприимчивый пенсионер, «великий комбинатор», способный оптимизировать любой процесс, будь то развоз тортов по заданию дочери или поход в магазин по просьбе соседки. Тут и любовь, и измены, и юмор, и драма. Вы бы знали, сколько прекрасных отзывов об этом фильме. Мне и самому нравится.
— Приятная работа — сплошные торты и пирожные. А вы сладкое любите?
— Не очень. Хотя, когда в неполные 14 лет поступил в Горьковское театральное училище, откладывал со стипендии копеечки на конфеты. Я же из деревни приехал, где единственное сладкое — карамельки-подушечки по рубль десять за килограмм. В моем детстве деликатесов не было. Бабушка Аннушка на Рождество баловала морозивом. Перемешивала творог со сметаной, наливала в плоскую тарелку, сахарком посыпала и ставила на мороз.
А настоящее мороженое за 9 копеек в бумажном стаканчике я попробовал впервые, когда мы с мамой продали корову. Повезли ее в городок Камень-на-Оби. Кстати, это родина великого режиссера Ивана Пырьева. С тех пор люблю мороженое. Ем его с чаем, даже закусываю им водку. На прошлый юбилей, зная мое пристрастие, друзья из Пятигорска прислали огромный торт из мороженого. Он был обвит шоколадной кинопленкой, а на ней кадры с моим изображением.
— Ваша первая режиссерская работа — картина «Похождения графа Невзорова», сценарий к которой написали Александр Алов и Владимир Наумов. Казалось, картину ждал успех. Почему не последовало заслуженной славы?
— Сняв «Бег» по Булгакову, Алов и Наумов 12 лет пробивали сценарий «Похождения графа Невзорова». Им не давали его снять. Цензура, волокита, чтение сценария с лупой и так далее. Чудом мне дали работать над этой картиной. Но уже готовый фильм приняли в штыки. Зампредседателя Госкино по кинопроизводству Борис Павленок на пленуме кинематографистов с трибуны вякнул, что, мол, в своей картине Панкратов-Черный из подворотни посмотрел на Октябрьскую революцию. Картину нещадно искромсали, и я понял, что больше мне снимать не дадут.
На съемочную площадку я вернулся благодаря случаю и Карену Шахназарову. Правда, не в качестве режиссера. Мы очень дружили со ВГИКа. И встретившись вновь, я рассказал Карену, что собираюсь завязать с кино. Через неделю он позвонил: «Саша, надо подыграть Боре Брондукову. Он пробуется у меня на роль Колбаскина в фильм «Мы из джаза»». На самом деле артист был уже утвержден без проб. Но я этого не знал. Как и не знал того, что Карен попросил Борю подыграть мне. «Сашка больше 10 лет не работал как актер. Ты уж постарайся, помоги». Боря старался, подыгрывал мне, а я — ему. А после Шахназаров объявил, что в «Мы из джаза» я играю Степу Грушко.
— «Мы из джаза» можно назвать знаковой картиной?
— Абсолютно. Это был успешный старт. Потом Шахназаров дал мне роли в картинах «Зимний вечер в Гаграх», «Курьер».
— Шахназаров сделал вас популярным. Но ваш актерский дебют состоялся у Кончаловского в «Сибириаде». Еще один знаковый человек в вашей судьбе?
— У меня есть два ангела-хранителя — Кончаловский и Шахназаров. Андрон увидел мою студенческую короткометражку на каком-то кинофестивале за рубежом и заинтересовался. Он уже работал над сценарием «Сибириады». Спросил у Володи Грамматикова и Никиты Михалкова, кто такой Саша Панкратов. «Парень из Сибири, с Алтая», — ответили они. Андрону было интересно, что я будущий кинорежиссер и к тому же знаю Сибирь. Нас познакомили, и Кончаловский хотел, чтобы я был исполняющим обязанности второго режиссера, снимал все сибирские натурные планы. Но меня призвали в армию.
Когда отслужил в Таманской дивизии пулеметчиком, пришел на киностудию. И оказалось, что никому не нужен. Случайно встретил Кончаловского: «Ой, Саша! Ты же в армии». — «Всё, отслужил». — «Пойдешь ко мне ассистентом по реквизиту? Мой в больнице». Так я попал на «Сибириаду».
— И справились не только с реквизитом, но и с ролью. Тоже кого-то подменили?
— Нет. Роль Андрон написал специально для меня. Никита Михалков, игравший главную роль в картине, был заводилой в группе. Саша Адабашьян, Люся Гурченко, Павел Кадочников. Ох, и гусар был Павел Петрович! Он тоже родом из деревни, и это нас очень сближало. Мы хохмили, рассказывали байки. Андрон присмотрелся ко мне и говорит: «Саш, да ты же актер!» Он не знал, что я с актерским образованием. И после наших посиделок попросил Валентина Ежова и Рудольфа Тюрина написать для меня небольшую роль — Сашка, верховой с нефтяной вышки. Это был мой дебют в большом кино.
— Видимо, режиссер видел в вас нечто большее?
— Он делал для меня то, что я даже представить себе не мог. Оклад у ассистента — 110 рублей, но Андрон говорил: «Сашка, надевай фуфайку, сапоги резиновые, гармошку бери в руки, на общем плане пройдись и упади в канаву». За это Андрон пробил для меня ставку — 28 рублей съемочный день. Столько получал актер первой категории. И когда я пришел за первой зарплатой, директор картины Эрик Вайсберг был в шоке: «Слушай, Панкратов, да ты больше Кончаловского зарабатываешь!» Андрон специально меня совал в эти проходы в разных обличьях. Грим, бороды клеили, костюмы меняли, чтобы не узнавали в массовке. У меня не было своего жилья, в общаге кантовался. А после «Сибириады» мог позволить себе снимать квартиру, было на что жить и даже гулять.
Кстати, еще один подарок от него — огромнейшие плакаты с рекламой «Сибириады». И на них моя физиономия. Не Никиты, не Люси Гурченко. Все думали, что я главный герой в фильме.
— Актер эпизода на постере «Сибириады»?
— Да. Вот так захотел режиссер. И когда меня стали узнавать, он еще на «Мосфильме» всем говорил: «Видите, Саша Панкратов идет. Очень талантливый артист, очень!» Это мне помогало. Ведь я был под колпаком у идеологов как поэт. Режиссером мне не давали работать. Какой сценарий ни принесу — запрещали. А через месяц узнаю, что мой коллега и друг с ним запустился.
— И это все из-за стихов? Вас считали антисоветчиком?
— Да. Писать я начал еще в Горьком на подготовительном отделении филфака университета. Посещал там поэтическую секцию, которой руководил поэт-фронтовик Борис Ефремович Пильник. На войне он потерял ногу. Легендарная личность, друг Твардовского и Асадова. Как-то на занятиях я написал стих на тему «мозг». Зарифмовал его с Родиной. Посчитал сочинение неудачным и выбросил в урну. А в группе был стукач. Он вытащил бумажку и передал куда надо. Из университета, конечно же, убрали, взяли на карандаш.
— Анализируя ваш старт в профессии, можно предположить, что сценарий вашей жизни мог бы быть совершенно иным. Режиссерский дебют с Аловым и Наумовым, актерский — с Кончаловским. Вы не жалеете, что народное признание пришло в легком жанре?
— Наоборот, можно сказать, даже хвастаюсь этим. Как-то я решил узнать у Вячеслава Тихонова, трудно ли было ему работать над ролью Штирлица? А он вдруг: «Да чего трудного-то? Ходил задумчиво, считал камешки под ногами. А за кадром Ефим Копелян играл меня голосом. Создавалось впечатление, что я очень умно рассуждаю».
Комедийная роль — это высший пилотаж актерской профессии. Создавая образ, ты прежде должен придумать характер: неожиданный, необычный. Евгений Евстигнеев говорил мне, что сыграть комедию намного сложнее, чем драму. За эту сложность я и люблю такие роли. А еще, мне по душе, когда люди улыбаются.
Зоя Игумнова
