Моё возвращение к музыке происходило на фоне абсолютного незапоминания музыкального текста. То есть, я читала с листа, но, закрыв ноты, не могла повторить даже один такт.
Тем не менее, я обнаружила, что где-то внутри всё запоминается с первого раза: запоминают уши, и поэтому неправильно взятая нота режет слух, запоминают пальцы, и невольно тянутся к нужной ноте или оказываются на ней ещё до того, как перевернёшь страницу. Но всё это происходит случайно. А вот как осознанно воспроизвести текст, не глядя в ноты – причём не сыгранное однажды, а разучиваемое, многократно повторяемое, – было непонятно.
Потом стало проясняться – внутри нет основы, за которую можно было бы зацепиться. Вот и не запоминается – не цепляется. Как будто семена высыпали на утоптанную землю, а не в подготовленную почву. Так и лежат – не прорастают.
Почвой стала жизнь в музыке – в разнообразии дисциплин и знаний. И многократность повторений. Тут и механические проигрывания были на пользу – я невольно привыкала к звукам. Это было сродни тому, как привыкаешь к незнакомым людям, если оказываешься каждый день в одно и то же время в одном месте. Тогда из безликой толпы невольно выхватываешь примелькавшиеся лица, и со временем чужие становятся как будто знакомыми. Для меня знакомыми становились ноты, их сочетания, звуковые обороты.
Во время учёбы пьесы заучивались «автоматически»: вроде играю на память, но если остановиться в неожиданном месте или отвлечься, то теряюсь – «откуда и куда плыл корабль?» – и не могу продолжить. Я поначалу думала, что это только у меня происходят такие сбои. Удивилась, когда узнала, что и у тех, кого я считала профессиональными музыкантами, так бывает.
Мне рассказывали, что опытные учителя в произведениях ставят для учеников красные точки в начале смысловых кусков – чтобы они запоминали эти «начала» и могли, сбившись, продолжать исполнение от ближайшей «печки», то есть, точки.
Но это мне не подходило. Потому что хотелось не автоматизма, а глубокого проникновения, когда каждая нота имеет смысл, когда нет случайного, незамеченного.
После получения диплома появилась возможность учить не к сроку, наблюдать за тем, что и как запоминается.
Оказалось, трудные куски, резкие переходы запоминаются лучше. С одной стороны, с ними больше живёшь-занимаешься, с другой – эффект как от необычных имён, которые запоминаются из-за того, что выпадают из общего ряда привычных слуху.
Ещё оказалось, что вспоминая стихи, как будто настраиваешь память вообще, и то, что «не помещалось» в голове, вдруг начинает укладываться.
Но главное – иногда наступают моменты какого-то внутреннего прояснения, и тогда текст кажется простым и запоминается чуть ли не с первого взгляда.
Конечно, со временем находятся разные пути, чтобы «включить» запоминание музыкального текста. Иногда надо «опереться» на гармоническую основу, иногда выбрать небольшие смысловые фрагменты, иногда разделить голоса и услышать-запомнить мелодию каждого голоса.
Но всё-таки для меня остаётся загадкой – что мешает внутреннему неосознанному запоминанию проявляться? Как живущей в нас возможности стать нашим качеством?
Алла Азарх,
учитель музык
