Пушкинский музей ежедневно теряет 2 млн рублей, выставки этого года, включая экспозицию из коллекции Каподимонте, отменят или перенесут, а эхо эпидемии будет слышно еще долго. Об этом «Известиям» рассказала директор ГМИИ им. А.С. Пушкина Марина Лошак в первые дни после введения строгого карантина в Москве.
— С введением карантина ГМИИ имени Пушкина совсем опустел?
— Опустел, но не пуст. Чтобы обеспечить правильное хранение ценностей, нужны люди. В музее постоянно есть сотрудники. Это не только охрана и инженерные службы, контролирующие все системы жизнеобеспечения, но и дежурные хранители. Так, работает «ночной музей». Мы заранее начали согласовывать наши действия с Министерством культуры, чтобы подготовиться к строгому карантину максимально быстро. Всем же понятно, музей нельзя просто закрыть на ключ. Мы создали свой собственный оперативный штаб. В нем руководители разных направлений работы музея. Каждый день утром и вечером мы, что называется, сверяем часы.
— В каких форматах продолжается творческая жизнь?
— Она продолжается на удалении, у каждого отдела есть свои задачи. Мы проводим еженедельные большие совещания c помощью интернета, на них все сотрудники отчитываются. Всю эту работу мы координируем. Жизнь в удалении у нас даже более напряженная, чем обычно: можно сказать, что телефон уже стал частью уха, а компьютер — частью глаза.
Самое важное для нас сегодня — понять, как нам жить дальше. Карантин закончится, но жизнь будет уже совсем другая, с иными задачами. Надо будет адаптироваться к «экономическому аскетизму», учитывать невозможность или как минимум сокращение музейного обмена в ближайшие полтора года точно.
Мы относимся к тем немногим музеям, которые очень зависимы от интернациональных связей. Нужно уже думать о новых путях для реализации наших идей. Я уверена, вариантов много, но в любом случае это другая жизнь.
— Проще говоря, на ближайшие полтора года музей переориентируется на экспонирование произведений, которые находятся в России?
— Какие-то вещи мы всё равно будем получать из-за рубежа, но нам придется более аккуратно относиться к этому и брать только сверхнеобходимое для различных проектов. Напомню, что проведение средней выставки стоит около €1 млн, и сейчас нам придется считать деньги еще более тщательно. Зрители не пострадают, но от нас потребуется новый уровень креативности.
— Следовательно, вопрос не столько в закрытых границах, сколько в экономии?
— Прежде всего это вопрос финансов, потому что нас ждет много трудностей.
— Как вы оцениваете потери, которые несет музей?
— Целиком их оценить еще трудно — мы не знаем, когда начнем работу, но в среднем каждый день мы недополучаем около 2 млн рублей.
— Не станет ли дороже привозить работы из-за рубежа? Возрастет стоимость страховок?
— Я уверена, что музеи учтут создавшуюся ситуацию. Директора музеев — одни из самых дружелюбных и открытых людей. Возникшая проблема — общая. Думаю, все будут делать множество шагов навстречу друг другу.
— Вы входите в клуб директоров крупнейших музеев мира — так называемую группу Бизо. В ней обсуждалась нынешняя ситуация?
— Пока был только обмен информацией, у кого что происходит. Сейчас можно говорить лишь о драматизме момента. Когда пик будет пройден, мы сможем обсудить и другие вещи.
— Допустим, к лету всё заработает снова. Насколько долгим будет эхо этой истории для музейной отрасли в целом?
— Думаю, мы будем чувствовать последствия года полтора или немного дольше. Но это оптимистическая оценка.
Кризис очень серьезный, он в разгаре. Каждая неделя чрезвычайных ситуаций ухудшает ситуацию. Это глобальное потрясение, и у него будет отложенный эффект. Однако, надеюсь, за полтора года люди придут в себя. Уверена, когда исчезнет угроза болезни, которая давит на сознание, всё пойдет быстро. Нами будет двигать желание жить и ощущение, что мы наконец свободны. Это даст импульс человечеству и каждой личности.
— Вам пока не приходится сокращать сотрудников?
— Нет. Бюджет нас поддерживает.
— Как долго музей сможет прожить в такой ситуации?
— Довольно долго. Любое государство понимает важность существования своих главных культурных институтов.
— Выставочная деятельность финансируется из внебюджетных средств. Приходится ли корректировать ее планы?
— Конечно. Это неприятно, и все опечалены, но из любой ситуации можно найти выход. Прежде всего нам сейчас мешают угроза здоровью и отсутствие свободы, а не денег.
Если наши большие спонсоры — очень крупные государственные компании, на которые сейчас ляжет еще большее бремя социальной ответственности, — совсем не смогут нас поддерживать, значит, мы будем думать о других, более экономных формах существования. Главное — дожить до момента, когда эпидемия закончится не только у нас, но и всюду. Очень хочется оказаться на воле.
— Накануне закрытия музея вы подготовили большую выставку графики. Сейчас залы закрыты, но работы висят. Но, как известно, изображения на бумаге нельзя экспонировать дольше двух-трех месяцев.
— Главная угроза листам — свет. Но музей сейчас темный, залы не освещены, и, вдобавок, все наиболее подверженные хоть какому-то влиянию рисунки закрыты бумагой. А температурно-влажностный режим там оптимальный. Поэтому работы просто ждут своего часа и смогут радовать зрителя после того, как музей откроется.
— В июле планировалась большая выставка из неаполитанского музея Каподимонте. Какова ее судьба?
— К сожалению, думаю, в этом году выставка невозможна. Трудно планировать сейчас ее новые сроки. Нужно дожить до момента, когда эпидемия завершится и в Италии, и у нас, только тогда мы начнем вести новые переговоры. Очень надеюсь, что наши зрители всё же увидят шедевры из коллекции Каподимонте.
— Правильно я понимаю, что пока вообще ни о каких выставках говорить не приходится?
— Должна с оптимизмом сказать, что, надеюсь, выставки будущего года в планах сохранятся, а уже 2022-й вернет нас к привычной работе.
— У вас есть масштабный долгосрочный проект — строительство музейного городка.
— Строительство идет своим чередом. Главное, чтобы были средства на продолжение этой важнейшей работы.
— Как вы проводите время в самоизоляции? И что можете посоветовать нашим читателям?
— Я провожу время в постоянной дистанционной работе. Читателям же хочу посоветовать заняться тем, до чего раньше не доходили руки. Например, это невероятная возможность прочесть отложенные книги, узнать что-то новое. Сейчас появилось множество способов для самообразования и развития. Музеи всего мира предлагают интересные программы. Например, мы запустили виртуальные экскурсии в более совершенном виде. Экскурсоводы смогут «водить» зрителей по нашей постоянной экспозиции и выставке рисунка «От Дюрера до Матисса...». На следующей неделе можно будет совершить это путешествие уже в формате 4D.
Вообще полезно каждому сегодня прислушаться к себе, что-то изменить в своей жизни, подкорректировать. Происходящее в мире — сигнал: нужно вспомнить о главном, а это любовь к близким. Постарайтесь не чувствовать себя одинокими! В конце концов, побыть какое-то время одному или с семьей — недостижимое счастья для нас, живущих в ритме большого города, и надо воспользоваться этим в полной мере. Вынужденное сидение дома на самом деле можно попытаться оценить как счастливый этап для каждого, кто здоров. И мы должны сохранить здоровье, чтобы быть готовыми к дальнейшей жизни. Признаться, я предвкушаю, как двери музея откроются вновь — Пушкинский и зрители уже так соскучились друг по другу!
Сергей Уваров
