Худрук Санкт-Петербургского «Мюзик-Холла» Фабио Мастранджело уверен, что границы в искусстве устанавливает лишь собственная фантазия. Знает, как правильно готовить карбонару и театральные премьеры. А зрительный зал видит наполовину полным, а не полупустым. Об этом итальянский маэстро с российским паспортом рассказал «Известиям» в преддверии международного фестиваля «Опера — всем», который на этой неделе в девятый раз пройдет в Санкт-Петербурге под открытым небом.
— Коллектив «Мюзик-Холла» вернулся к полноценной работе?
— Да. Сейчас важно подготовиться к фестивалю, который открывается 8 августа. Мы интенсивно репетируем «Бориса Годунова» Мусоргского, «Русалку» Даргомыжского, «Капулетти и Монтекки» Беллини, «Волшебную флейту» Моцарта. Как человек, живущий музыкой, я счастлив: наконец она звучит не только внутри, но и вокруг меня.
— В период самоизоляции и после нее «Мюзик-Холл» транслировал репертуарные спектакли, постановки фестиваля также можно будет увидеть онлайн. Приведет ли этот опыт к рождению новых художественных форматов внутри театра?
— Они уже зарождаются. Мы начали проводить прямые эфиры, в которых рассказываем о классической музыке и даем возможность зрителю задавать вопросы. В частности, у нас была музыкально-кулинарная программа, в которой я связал настоящий рецепт пасты карбонара с оперой Пуччини «Тоска». Недаром французское словосочетание chef d`orchestra (дирижер) частично совпадает с понятием «шеф-повар».
Порой онлайн-встречи проходили в непривычных условиях. Я сидел один в театре площадью 16 тыс. кв. м. В привидения, слава Богу, не верю, поэтому испугаться не удалось. Я готов искать компромиссные варианты, воплощать неординарные идеи как на сцене, так и в прямом эфире. Границы устанавливает только собственная фантазия.
— При этом вы неоднократно подчеркивали, что главное в театре — живое общение артистов со зрителем. Если из-за ограничений в сентябре публики в зале будет меньше обычного, получится ли этот диалог полноценным?
— 20 июня я был на первых после снятия карантина музыкальных мероприятиях, которые Валерий Гергиев провел в Мариинском-2. Днем состоялся бесплатный концерт для врачей. Вечером — платный, для всех желающих. Мне было тяжело мириться с тем, что в огромном зале из-за соблюдения норм безопасности присутствовало всего 600–650 зрителей. Зато я понял, как важно сейчас возобновить концертно-театральную деятельность. Валерий Абисалович рассказал мне, что все билеты на вечер были проданы в течение часа. Это значит, что люди скучают по живым впечатлениям, жаждут насладиться новыми программами и спектаклями.
Надеюсь, что в сентябре ситуация окончательно стабилизируется и удастся заполнить зал целиком. Но даже если нет, открыть сезон с ограниченным количеством публики лучше, чем не сделать ничего. Нужно оптимистично воспринимать реальность. Я из тех людей, кто смотрит на полупустой стакан и видит его наполовину полным. Придет в зал десять человек или 3 тыс., мы будем играть так, будто находимся в Карнеги-холле и это наш последний концерт. Каждый музыкант во время исполнения отдаст всё, что есть у него внутри
— Сколько людей смогут посмотреть спектакли форума вживую?
— Постановки всех опер пройдут в онлайн-формате, а также в тестовом режиме с ограниченным участием зрителей. Но соблюдение социальной дистанции будет под контролем.
— Количество концертов и спектаклей на открытом воздухе растет с каждым годом. Как будет развиваться формат open-air?
— Я взял на себя смелость организовать фестиваль «Опера — всем», потому что участвовал в крупнейших итальянских смотрах такого рода — «Арена ди Верона», фестиваль Пуччини в Торре-дель-Лаго. Для меня привычно, что летом театры, симфонические оркестры, хоры выходят на улицу. В Санкт-Петербурге мероприятия на открытом воздухе рискованны из-за нестабильной погоды. Но пока она нам благоволит. За восемь лет существования проекта мы представили тридцать постановок и один концерт. И только два-три раза не доиграли программу до конца из-за метеоусловий.
Если говорить о перспективах, я мечтаю перенести в Москву несколько оперных постановок, родившихся в Санкт-Петербурге. Допускаю, что в будущем мы создадим другой фестиваль на открытом воздухе — «Балет — всем». В свое время я вел переговоры с организаторами оперного фестиваля «Арена ди Верона» о постановке «Ромео и Джульетты» Прокофьева. Финансовые сложности помешали подарить зрителю роскошный проект. Но, возможно, он будет реализован в Санкт-Петербурге.
— Обычно программу фестиваля составляют шедевры. В этот раз наряду с ними будет показана редко исполняемая опера Беллини «Капулетти и Монтекки». Хотите приучать зрителя к малоизвестным опусам?
— Изначально мы обсуждали постановку «Ромео и Джульетты» Гуно, которой я дирижировал много раз. А затем действительно решили представить оперу на тот же сюжет, но на итальянском языке и менее известную в Санкт-Петербурге. Здесь она шла только в концертном исполнении, организованном Ларисой Гергиевой. Наша публика не видела ни одной театральной постановки «Капулетти и Монтекки». Благодаря популярности сюжета зрителю будет легче воспринять спектакль.
Но у оперы есть своя специфика. Беллини создал ее, когда итальянцы только отошли от традиции использования в качестве певцов кастратов, поэтому неожиданно для зрителя роль Ромео будет играть девушка. Возможно, где-то в мире эта тема сейчас актуальна. Но главная мужская партия, исполняемая меццо-сопрано, — оригинальное решение композитора, которому мы следуем.
— Осенью в «Мюзик-Холле» пройдет премьера «Летучей мыши» Штрауса, одной из самых репертуарных оперетт. В чем изюминка постановки?
— Новая «Летучая мышь» поднимет актуальные сегодня проблемы. Мы думали, как связать действие оперетты с ситуацией, вызванной COVID-19. Переклички предстанут в комическом ключе, но будут явными. Интересно, что, когда «Летучая мышь» родилась, в Вене переживали похожие времена. «Ан дер Вин» испытывал трудности со зрителями, и директор попросил своего давнего друга Штрауса помочь вернуть людей в театр. Я не говорю, что нужно обязательно ставить «Летучую мышь», для того чтобы привлечь публику в «Мюзик-Холл», но, надеюсь, премьера даст те же результаты.
— В сентябре вы должны были принять участие в проекте «Русские сезоны» и исполнить в Ницце сочинения Дебюсси, Стравинского и Чайковского. То, что вечер пройдет в России в Санкт-Петербурге, а не во Франции, имеет для вас значение?
— Безусловно, с исторической точки зрения исполнить эту программу в Оперном театре Ниццы было бы уместно, поскольку он связан как раз с историей «Русских сезонов» Дягилева. Переговоры с западными партнерами о новой дате концерта уже ведутся. Однако сыграть репертуар в Санкт-Петербурге будет не менее интересно. Мы с оркестром «Северная Симфония» попробуем создать для нашей публики ощущение, что она находится во Франции. А играли бы в Ницце — старались бы перенести зрителя в Россию.
— В антрепризе Дягилева ратовали за синтез искусств. Вы решили не разрушать традиции и сопроводить музыку балетов видеопроекцией. Что будет на ней изображено?
— Оригинальные декорации и костюмы. Мы понимали, что вечер пройдет без участия танцовщиков. Но команде театра «Мюзик-Холл» хотелось исторически подойти к воплощению балетов, поэтому мы решили обратиться к видеоряду.
— Игорь Стравинский считал, что дирижер должен «читать» музыку, а не интерпретировать ее. Вы следуете его завету?
— Стравинский начал дирижировать, чтобы больше зарабатывать, и, к сожалению, не был одарен в этой области. Мне кажется, он не мог позволить себе играть музыку свободно, поэтому предпочитал, чтобы дирижер исполнял всё «вовремя» и квадратно, иногда указывая сомнительные темпы. Я же люблю интерпретации Юрия Темирканова и Валерия Гергиева. Они привносят в «Жар-птицу, «Петрушку» и «Поцелуй феи» ту самую свободу.
— Однако вы сами неукоснительно соблюдаете авторские указания в партитурах.
— Свобода — не значит, что дирижер должен менять написанное композитором в партитуре. Но любое исполнение — это и есть свобода. Даже если автор, подобно Малеру, подсказывает дирижеру, как надо играть, она присутствует в динамике. У интерпретатора нет прибора, измеряющего силу звучания, — каждый чувствует ее по-своему. А некоторые композиторы, скажем, Брамс, редко выписывают цифровые обозначения темпов. Как исполнять в этом случае Allegro и Allegro molto? Важно соблюсти и донести до слушателя соотношение между этими темпами. Но насколько Allegro molto нужно играть живее, чем Allegro, решает дирижер.
При этом композиторские указания чрезвычайно важны. На фестивале мы исполним первоначальную авторскую редакцию «Бориса Годунова» Мусоргского. В ней есть нюансы, которые исчезают в оркестровке Римского-Корсакова. Например, одновременно играющие струнные пианиссимо и духовые форте — это настоящая революция в музыке. Такие композиторские штрихи я как дирижер стараюсь подмечать и максимально подчеркивать.
— Кроме отложенного концерта в Ницце, есть ли предварительные договоренности о мероприятиях вне Санкт-Петербурга?
— Только за последние два дня я получил четыре предложения — выступить с Марией Гулегиной на вечере в Вильнюсе, создать новый молодежный оркестр, организовать гастроли симфонического оркестра Якутской Филармонии в Сочи и гала-концерт «Чайковский-Верди», который бы ежегодно проходил в Неаполе и Санкт-Петербурге.
Анастасия Попова
