Эдуард Бояков верит в оптимистический сценарий выхода из карантина. Считает, что онлайн-проекты помогут сплотить труппу, и надеется, что кризис даст возможность по-новому взглянуть на национальный театр и культуру. Об этом художественный руководитель МХАТ имени Горького рассказал в интервью «Известиям».
— Премьер-министр России Михаил Мишустин подписал постановление, в котором позволил Минкульту скорректировать госзадание в отношении подведомственных учреждений. Насколько эффективными окажутся такие действия?
— Решение здравое. Но здесь, простите, даже радоваться особенно нечему, потому что это совершенно трезвая реакция на сложившуюся ситуацию. Конечно, карантин лишил нас зрителей и доходов. Все последние месяцы мы отмечали хорошую динамику роста посещаемости театра, и немножко обидно, что карантин нас сбил.
Мы зарабатываем около 250 млн рублей в год на продаже билетов. Это где-то порядка трети бюджета. Сейчас по самому оптимистическому сценарию потеряем около 100 млн билетной выручки. Кроме потерь от отмены спектаклей, есть еще и потери от недополученных доходов от аренды.
Что касается госзадания, то его выполнение влечет за собой выделение соответствующих субсидий. Во МХАТ имени Горького работают около 400 человек, почти все они на эффективных контрактах. У всех показатели связаны с госзаданием, в том числе и зарплата. Есть фиксированная часть, а есть премия, которая выплачивается в случае его выполнения. Поэтому решение правительства дает возможность многое урегулировать.
В то же время остаются вопросы и чувство нестабильности: как поведет себя зритель после снятия карантина, пока совершенно неясно. Вернется ли он в театр? Во-первых, у многих людей, переживающих кризис, не будет денег, во-вторых, может включиться психологический синдром недоверия к общественным пространствам. Я сгущаю краски, но такой сценарий тоже возможен. Вдруг людям так понравится находиться в самоизоляции, что они не будут спешить из нее выйти. Есть и противоположный вариант, и я, конечно же, рассчитываю на него — когда люди будут радоваться возможности встретиться в театральном зале, пережить катарсис, общее эмоциональное потрясение...
— Предположим, карантин снят. Вы готовы к работе?
— У нас на выпуске несколько премьер, их мы сможем сыграть уже в мае–июле. Это «Петр и Феврония», который готовят Сергей Глазков и Александр Цветной, «Слово о полку Игореве» петербургского режиссера Игоря Ларина. Готовится и важнейший для нас спектакль «Красный Моцарт» по творчеству Исаака Дунаевского — в постановке режиссера любимовской «Таганки» Ренаты Сотириади. Она ставит в сотрудничестве с известным сценографом Борисом Красновым. Это будет большой, яркий спектакль с участием оркестра Воздушно-космических сил России, с приглашенными солистами, среди которых оперная дива Елена Терентьева из «Новой оперы», ведущая актриса «Таганки», звезда многих московских мюзиклов Ирина Линдт.
Четвертая премьера сезона — «У премьер-министра мало друзей». Несмотря на шутливое название, это спектакль о трагической судьбе великого реформатора Петра Столыпина, его отношениях с царем и государственной элитой. Автором пьесы выступил крупнейший историк и писатель Святослав Рыбас, написавший биографии Сталина, Си Цзиньпина, генерала Кутепова, других исторических деятелей. Главную роль исполнит Эдуард Флеров.
И, наконец, пятая премьера — «Некурортный роман» — копродукция фестиваля Юрия Башмета и МХАТ имени Горького. Эту документальную историю о женских судьбах собрала Елена Исаева со своими коллегами-драматургами. Судя по всему, это будет первый в России спектакль в жанре вербатим на большой сцене.
— И вновь о насущном. Сократились ли зарплаты сотрудников и как надолго хватит так называемой финансовой подушки?
— В целом, конечно, зарплаты сокращаются. Те цифры потерь, которые я вам назвал, шли в том числе в заработный фонд, на премии. Пока объем потерь составляет порядка 30%. Подушки безопасности может хватить на пару месяцев. Думаю, сегодня такая ситуация у всех больших московских театров. Под ударом находятся будущие премьеры. У нас в планах, например, спектакли Кончаловского, Шемякина, Крамера и другие. Это большие постановки с приличными бюджетами, где планировались серьезные затраты на сценографию. Мы не будем корректировать названия, но уже очевидно, что бюджеты многих постановок будут сокращаться.
— Как артисты восприняли известие о сокращении зарплат?
— Бесспорно, все волнуются. Дело не только и не столько в зарплатах. Все гарантии, которые я мог дать в отношении сохранения труппы, я дал. Но артист — это особая психофизика, определенная нервная организация. Поэтому они особенно волнуются, когда нет регулярных репетицией, привычной работы в театре. С другой стороны, этот кризис для нашего коллектива может стать точкой сборки.
— То есть сплотит коллектив?
— Да, к счастью, мы успели в последние дни перед закрытием развернуть телевизионную студию и запустить интернет-телеканал «МХАТ говорит». Содержательная база закладывалась в течение целого года проектом «Открытые сцены», в рамках которого шли серьезные лекции, концерты, встречи, философские и религиозные диспуты. Нам было легче перейти в интернет-пространство в связи с карантином. Актеры активно участвуют в этом деле. Это хороший способ сплотить команду. Проект, который смотрят тысячи людей, нужен не только нашим зрителям, но и нам самим для сохранения связей друг с другом.
— Как вы относитесь к коммуникации со зрителем посредством онлайн-трансляций? Всегда считалось, что театр — это прежде всего живое общение, глаза в глаза.
— Я всегда так считал и буду считать. К онлайн-трансляциям спектаклей отношусь скептически. Есть три случая, когда они, на мой взгляд, интересны. Во-первых, если вы — специалист театрального дела. Скажем, режиссер смотрит работу режиссера, и происходит профессиональный обмен. Во-вторых, есть такое понятие, как жанр. Яркая музыкальная постановка потеряет на экране меньше ценного содержания, чем тонкая, психологическая, атмосферная работа. Глаз современного человека активно настроен на киноэстетику, полную сменяющихся кадров и крупных планов, чего не может быть в записанном на пленку спектакле. Третья возможность — переводить спектакль в жанр кино- или телепродукта. Делать дополнительные съемки, монтаж и т.д. Но это невероятно тяжелое производство.
Поэтому наш театр очень бережно относится к проекту «МХАТ говорит». Мы не транслируем свои сегодняшние спектакли, но работа с архивом ведется большая. У нас сохранены записи выдающихся спектаклей МХАТа в превосходном телевизионном качестве. И самое важное — разговор вокруг них, о них, который мы ведем с экрана со зрителем, помимо трансляции самих постановок. Этот наш посыл принципиально важен.
— На канале «МХАТ говорит» есть ведь и другие передачи?
— Еще один проект называется «Худрук онлайн». Ко мне приходят потрясающие гости. С мыслителем Александром Дугиным, например, мы недавно рассуждали о театре, как о чуме, эпидемии в самом глубоком, экзистенциальном смысле — согласно теории французского практика и теоретика театра Антонена Арто. Говорили об опасности театра, который заставляет человека задумываться о смысле жизни. Сейчас это актуально как никогда, на мой взгляд. Программа «Постных чтений» включает классический православный трактат позапрошлого века «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу», который одновременно и захватывающая сюжетная повесть, и духовное учение, написанное великолепным языком. С нашими актерами мы будем читать это произведение в предпасхальные дни. Есть детские программы, читки современных пьес.
— Как старшее поколение артистов восприняло онлайн-деятельность?
— Во многом со скепсисом, на то оно и старшее. Где-то шутят, где-то сомневаются. Но сейчас скепсиса и саркастического тона становится меньше, и старшее поколение постепенно и более охотно подключается к онлайн-взаимодействию.
— Сегодня очевидно, что мир стремительно меняется и после выхода из пандемии не станет прежним. Кто-то предрекает театру нищету и низкопробную антрепризную драматургию, как один из способов борьбы за выживание. Каковы ваши прогнозы на театральную реальность посттравматического периода?
— Думаю, что люди, которые сейчас увлекаются прогнозами, совсем забывают о том, что придет время, когда кто-то об этих прогнозах им напомнит. Я не спешу прогнозировать, осознаю, что мы все находимся в зоне серьезнейшего цивилизационного перехода. Из этой зоны турбулентности нельзя с уверенностью говорить о том, как будет после. Очевидно одно — по-старому не будет точно. В недавней проповеди на праздничной службе в день Благовещения патриарх Кирилл сказал очень правильные, с моей точки зрения, слова: кризис — это не всегда перемены к худшему, нынешний несет возможность спасительных изменений для человека — внутри себя и в обществе. Если мы не воспользуемся этой возможностью, то в очередной раз наступим на старые грабли. Я хочу, чтобы в нашей культуре было меньше попсы, вранья и подражаний западным форматам и тенденциям. Не потому что они плохие — русская культура по природе своей самобытна и суверенна. Думаю, что у художников, которые верят в возможность глубокого, серьезного, современного национального театра, появится новый шанс. Я верю в это.
Даниил Поляков
