На Исторической сцене Большого театра Санкт-Петербургский государственный академический театр балета имени Леонида Якобсона показал программу «Вне времени. Хореографические шедевры Леонида Якобсона».
«За целую свою жизнь я встретила лишь нескольких балетмейстеров-творцов, у которых был природный Божий дар к сочинительству танца. Господь Бог так скуп на балетмейстерский талант от рождения! Якобсон-хореограф был помечен Богом. Фантазия его была бездонна. И все – тут же, тотчас, без домашних заготовок, импровизируя. Почти по-моцартовски», - эти слова Майи Плисецкой из ее книги воспоминаний как нельзя точно описывают творческий метод хореографа, творчество которого относится к наиболее ярким вершинам хореографической мысли минувшего столетия, определившим пути развития российского и мирового балета в веке нынешнем.
Несмотря на востребованность у публики, лишь в конце жизни в родном городе хореографу удалось осуществить свою давнюю мечту – создать собственную труппу. Так в 1969 году возник ленинградский театр «Хореографические миниатюры».
«Якобсон был одновременно петербургским академическим хореографом и абсолютно свободным авангардным художником», - определил талант балетмейстера Игорь Бельский, долгие годы танцевавший в его балетах. Кристально-чистая классика, фольклор, гротеск – такова палитра, использованная хореографом как в больших работах, так и в миниатюре. Именно миниатюры стали любимым и коронным якобсоновским жанром.
Недавняя премьера театра «Вне времени. Шедевры Леонида Якобсона» - это новое обращение артистов труппы к сочинениям мастера. Здесь в жанре миниатюры представлены разные стороны таланта художника, о которых говорил Бельский, а - хореографа- академиста и авангардиста. В 1971 году программа была поставлена тогда еще только созданной труппой, а сейчас уже к 50-летию знаменательной даты заново восстановлена.
Восстанавливались эти произведения не по наитию, а благодаря артистам, которые непосредственно работали с Якобсоном и смогли, став педагогами, передать уже следующему поколению танцовщиков характерные черты творчества мастера.
Ныне балетной труппой Якобсона руководит Андриан Фадеев, в прошлом один из самых блистательных премьеров Мариинского театра.
- Мне очень радостно, что наша молодёжь сегодня получает эти знания под руководством тех, на кого ставил Якобсон, - говорит «МК» худрук перед спектаклем. - Он работал со многими звездами, всегда за честь воспринимавшими его приглашения к творчеству. Якобсон ставил на Наталью Макарову, Аллу Осипенко, Михаила Барышникова, Нинель Кургапкину, Инну Зубковскую, Аскольда Макарова и многих других. Это был безусловный новатор и реформатор.
В первую часть вечера трехчастной и двухактной программы вошли номера из цикла «Классицизм — Романтизм» - пять созданных Якобсоном миниатюр, ведущих диалог с классическими балетными формами: па-де-де, па-де труа, па-де-катр (то есть танец вдвоем, втроем, вчетвером). В «Па-де-катре» на музыку Винченцо Беллини, который открывает вечер, оживает известная гравюра XIХ века, изображающая танец четырех легендарных балерин эпохи романтизма Марию Тальони, Карлотту Гризи, Люсиль Гран и Фанни Черрито в номере Жюля Перро «Па-де-катр». А завершает программу знаменитый якобсоновский номер, в котором хореограф явно опирается на традиции японского театра Бунраку. Называется он «Полет Тальони» и показывает уникальную романтическую балерину, летящую в воздухе, и поставлен на музыку Моцарта.
В первой миниатюре мы видим изысканные переходы, когда балерины взявшись за руки перестроениями создают в танце различные фигуры. Потом каждая из них танцует свою вариацию, а в завершении исполнительницы опять танцуют вчетвером и этот неоромантический стиль завораживает своим совершенством и зыбкостью форм. Последняя миниатюра показывает Марию Тальони (её партию исполняла Алена Гривнина), ту самую балерину, которой приписывают первые танцы на пуантах и в пачке, буквально парящей над сценой с помощью одного видимого (одетый в белое трико и колет Денис Климук) и четверых невидимых в темноте (и одетых в черное) партнеров.
Между названными номерами - волшебное Па-де-де на музыку Моцарта, прекрасно исполненное Викторией Виниченко и Андреем Сорокиным; завораживающий своей красотой моцартовский «Секстет» (ансамбль из шести исполнителей; Вячеслав Спильчевский, Нурия Картамысова, Яна Чернорицкая, Яна Еркина, Александр Михирёв, Айдар Бикбулатов); а также затейливое Па-де труа на музыку Россини (Алла Бочарова, Кирилл Вычужанин, Дмитрий Соболев) с одной в числе других, но совершенно поражающей воображение вариацией. В ней танцовщик Кирилл Вычужанин в качестве па покрывает сцену диагональю эффектнейших партерных шпагатов: - три шпагата в одну сторону, и три в другую, создавая неожиданную и впечатляющую комбинацию движений. Все это очень тонко, изобретательно, пронизано эстетикой и красотой.
Показанный в первой части второго отделения запрещенный при жизни автора якобсоновский «Свадебный кортеж» диссонирует с остальной частью программы, но смотреть его очень интересно. Художник В. Левенталь использовал в сценографии мотивы Марка Шагала. Картины художника словно оживают в дивной хореографии мастера. Влюбленные друг в друга юноша (Айдар Бикбулатов) и девушка (Юлия Королева) из бедных еврейских семей (бедные родители - Ангелина Григорьева, Тимофей Федоренко) лишены счастья и не могут быть друг с другом. Девушка отдана в богатую семью (богатые родители - Светлана Головкина, Вадим Смородин) богатому жениху (Александр Михирев), и трагедия, показанная в отлично прорисованных жанровых сценках, западает в душу.
Балеты Якобсона 60 лет назад приветствовались новаторами и возмущали ханжей. Власти нередко клеймили балетмейстера за «порнографию и непристойность», ведь тело и скульптура – именно те темы, которые вызывали у хореографа подлинный интерес. Стиль его балета «Спартак», и ныне идущего в Мариинском театре, рождался в античных залах Эрмитажа. А в знаменитом цикле на темы Огюста Родена он создал композиции, в которых оживают произведения французского скульптора.
Показанный после «Свадебного кортежа» балет Якобсона «Роден» и сегодня продолжает оставаться в ряду самых пронзительных шедевров XX века. Скульптуры оживают на глазах у зрителей. Стоящие в характерных для роденовских изваяний позах, затянутые в белые трико-комбинезоны танцовщики создают иллюзию беломраморных скульптур. Цикл начинался невинным поцелуем на музыку Равеля, изображенным скульптурой «Вечная весна». Напоминающие Дафниса и Хлою танцовщики Никита Рыжов и Яна Еркина прекрасно передают наклонами головы, поворотами тела чувства юных влюбленных. Но уже в следующем номере «Поцелуй», прекрасно интерпретированном танцовщиками Анной Скворцовой и Степаном Деминым, накал эмоций, материализованных в камне у скульптора, нарастает. Якобсон это тонко чувствует и точно передает хореографическими средствами.
«Не было и не будет мастера, способного вложить в глину, бронзу и мрамор порыв плоти более проникновенно и напряженно, чем это сделал Роден», - писал о скульпторе его коллега Эмиль Антуан Бурдель. Также проникновенно и напряженно передан порыв плоти в пластике Якобсона. Его хореография соткана из нюансов, в ней важен каждый шаг и каждый взгляд. Такая точность исполнения, музыкальность, выразительность, артистизм были присущи паре Анна Бикбулатова, Лоренцо Лоди в миниатюре «Вечный идол».
Заканчивается «Роден» кульминационной страстью «Минотавра и нимфы» в его миниатюре на мелодии Альбана Берга. Эта скульптурная группа из роденовских «Врат ада» сначала называлась «Нимфа и Фавн» или «Сатир и Нимфа». «Минотавром» она была впервые названа в 1899 году. Здесь Роден, зачитывавшийся Овидием, черпает вдохновение в мифологии. А Якобсон передает высшую точку накала страсти и противопоставление мужского и женского. Ужас Нимфы и животная радость Минотавра, поймавшего ее в свои объятия, постоянно нарастает, доходя почти до смерти Нимфы и звериного экстаза Минотавра. Тут уже далеко от невинности «Вечной весны»: секс и насилие, садистское желание и власть, мазахистское наслаждение от насилия, которое испытывает дрожащая Нимфа в руках мощного Минотавра, воплощены Нурией Картамысовой и Денисом Климуком обжигающе достоверно и пропитаны эстетикой этого хореографа.
Программа, созданная в начале 70-х годов прошлого века и сейчас показанная в Большом театре, не только не устарела, наоборот, смотрится очень современно и актуально. Фантазия Леонида Якобсона кажется безграничной. Новаторству заложенных в ней идей позавидует не один современный хореограф. Этих мыслей каждому балетмейстеру хватило бы для создания не одного балета.
Павел Ященков
