Что значит быть русским? Это национальность, состояние души, судьба? 30-летняя Анастасия Хорошилова решила ответить на этот вопрос и отправилась в глубинку страны. Итог — серия фотографий. В объективе по стойке смирно застыли бабульки в платочках, девчонки с растрепанными волосами, мальчишки в грязных штанах, натянутых чуть ли не до ушей. Только вот сам собой напрашивается вопрос: во времена, когда каждому доступен фотоаппарат, а чтобы попасть в глубинку, можно отъехать километров на 100 от столицы и пожалуйста — деревенские жители, что особенного в подобной выставке? Где тут искусство?
Хорошилова представила около 50 снимков в Музее современного искусства. Большие фотографии во всю стену. Когда оказываешься на выставке, первое ощущение — непонимание. Что такого в этих фотографиях, что на них отвели несколько залов музея?
Хорошилова уже успела показать «Русских» в Вене, Мадриде и Аугсбурге. Не мудрено, ведь сама она живет в основном в Германии, откуда последние годы с завидной постоянностью выбирается в разные уголки России. Ее увлечение «простым народом» началось с 2004 года. Тогда она впервые представила в Вене выставку под названием «Островитяне». Потом Хорошилова добралась и до земли. На выставках «Бежин луг» и «Заметки в пути» — все та же тема. Народ.
— Еще учась в университете в Германии, она специализировалась на документальной фотографии, — рассказывает «МК» научный сотрудник Музея современного искусства Екатерина Кузьмина. — У нее не репортажная съемка, то есть она не стремится дистанцироваться. Не стремится фотографировать какую-то определенную ситуацию. Ей важен именно человек, его судьба. Именно поэтому ей близок фотопортрет.
— Куда же отправилась г-жа Хорошилова в поисках таких судеб?
— Она путешествовала по северу России, по Приуралью, была в Калмыкии, в Европейской части страны. Все это было снято в глубинке, потому что ей необходимо было почувствовать определенную подлинность, душу. Сегодня процесс глобализации стирает определенную национальную уникальность. Она остается только в глубинке.
На такие разъезды у г-жи Хорошиловой ушло около 2-х лет, пояснила в конце Екатерина. Только вот, что открывает нам Хорошилова? Думаю, у каждого найдется пару десятков снимков из бабушкиной деревни. Что в этом удивительного для нас, русских? Понятно, что человек, живущий в городе, выглядит не так, как деревенский рубаха-парень. Ну и что? На фотографиях Хорошиловой ее герои кажутся совершенно испуганными или печальными. Да, нынешняя русская деревня вам не Майями, и даже не пригород какого-нибудь отдаленного от столицы городка в Германии. Традиции в русской деревушке остаются нерушимы, к счастью.
Снимки г-жи Хорошиловой, такие все печальные и якобы трогательные, заставляют задуматься: а не насмешка ли это? Ну, вот зачем снимать стариков и детей из глубинки, а потом показывать их огромные фотографии в галерее в Аугсбурге? Даже отнюдь не состоятельным посетителям такой выставки русские покажутся убогими, а они сами себе вполне преуспевающими и счастливыми. Посудите сами, не карикатурно ли это выглядит — показывать в Русском музее несчастных жителей отдаленных деревушек («Заметки в пути» там выставлялись в 2006 году). Они ведь не мартышки. И не надо думать, что если выставляешь фотографии в Москве или Питере, увидишь народ. Абсолютное большинство горожан летом или на выходных выбираются на дачу или к родственникам в деревню, и видят таких вот деревенских жителей. И они — не экспонаты музея, а друзья, родные, знакомые…
Глядя на фотографии, чувствуется отдаленность автора от проблем и той самой русской души. Может, фотографу стоит пожить в деревне, выпить по рюмашке со своими героями, поговорить по душам. Тогда, возможно, снимки окажутся совсем иными. И от них не будет веять пустотой, отстраненностью и непониманием. Хотя в любом случае такой фотосессии место в домашнем альбоме, а не в музее.
Мария Москвичева
