В рамках фестиваля DanceInversion, который в этом году задуман "как пролог к 200-летию со дня рождения Мариуса Петипа", Балет Цюриха представит "Щелкунчик" в постановке художественного руководителя труппы Кристиана Шпука, премьера которого состоялась всего полтора месяца назад. Несмотря на то что впервые этот балет Чайковского поставил не Мариус Петипа, а Лев Иванов, подробный сценарный план разработал все же сам юбиляр, взяв за основу либретто Александра Дюма. Татьяна Кузнецова расспросила Кристиана Шпука, чем его версия отличается от первоисточника
Само название "Щелкунчик" обеспечивает кассу. Вы свой балет поставили из коммерческих соображений или все-таки по зову сердца?
За свою жизнь я видел множество "Щелкунчиков" — и каждый раз бывал разочарован: ни в одном нет оригинальной сказки Гофмана. По-моему, Александр Дюма сочинил свою историю только для того, чтобы показать милые танцы. А я всегда хотел сочинить прекрасные танцы для того, чтобы рассказать историю Гофмана.
И сами написали либретто?
Да, мы отказались от Дюма и последовали за Гофманом.
Но история еще не обеспечивает успех балету: вот в Мариинском театре сделали "Принцессу Пирлипат" по Гофману. И кто ее помнит?
Конечно, дело не только в истории. Успех зависит от музыки, декораций, костюмов и от того, что происходит на сцене. Но сейчас во всем мире "Щелкунчик" стал частью Рождества: все обязательно идут его смотреть, не думая ни о балете, ни о Гофмане. Чистый маркетинг. Мы хотим это изменить.
А как быть с Чайковским, который писал музыку по либретто Дюма?
Музыка у Чайковского разделена на номера. Там нет таких огромных эпизодов, как у Прокофьева в "Ромео и Джульетте" или даже у самого Чайковского в "Спящей красавице". Самые большие номера — "Вальс цветов" и "Снежинки" — идут шесть минут. Остальные короче: бывает, всего на минуту. И хотя в какие-то моменты можно понять: вот это битва, вот это растет елка, однако в целом музыка не пересказывает либретто. Это дает мне возможность тасовать музыкальные номера. Мы начинаем с апофеоза, с финала балета, потом переходим на увертюру — ее обычно не используют, а это самая красивая музыка, такая тонкая! Я надеюсь, что, изменив порядок номеров, мы заставим уши публики иначе воспринимать знакомую музыку.
А зачем?
Надо слегка раздражать зрителей, показывая что-то непривычное. Это обостряет внимание. У нас, например, на музыку русского танца принцесса Пирлипат превращается в монстра, который только и может, что орехи грызть. Там такой трюк: она сидит в стеклянной витрине, сбоку кнопочка — и когда артистка ее нажимает, скорлупки от орехов заполняют аквариум доверху.
Так принцесса Пирлипат у вас играет главную роль?
Нет, Дроссельмейер. Он и есть Гофман, который написал эту сказку для детей своего друга. Причем Гофман не только книжки писал, он в театре работал, композитором был. То есть умел соединять разные миры. Что делает и наш Дроссельмейер, рассказывая Мари историю принцессы Пирлипат и вводя ее в сахарный мир фантазии. Собственно, это история первой любви, инициированной хитрым пожилым человеком, странным немножко, с какой-то темной стороной. Как главный персонаж, Дроссельмейер у нас много танцует — и соло, и па-де-де.
У вас в труппе оказалось много артистов из Музтеатра Станиславского. "Анну Каренину" вы ставили на русскую балерину. Алексей Ратманский, делая у вас реконструкцию "Лебединого озера", тоже отдал роль Одетты-Одиллии русской танцовщице. И в "Щелкунчике" русские солируют?
У меня в труппе сейчас три русские балерины, и все они играют тетушек Мари. У одной в руках всегда цветы, и она потом становится солисткой в "Вальсе цветов". Другая все время пудрится — и оказывается главной снежинкой. А Вика Капитонова постоянно ест тортик и в результате превращается в фею в огромной такой пачке. Для художника по костюмам Буки Шифф это дебют в балете, раньше она делала только оперы. Зато из всех художников, которых я знаю, у нее самая буйная фантазия. Конечно, у нас были проблемы: в некоторых костюмах неудобно танцевать. Но мы справились, зато каждый костюм нашего "Щелкунчика" — произведение искусства.
Действие сказки происходит в наши дни или в ХIХ веке?
Все, что касается семьи Штальбаумов,— это времена Гофмана. А мир сладостей совершенно сумасшедший. Дроссельмейер приносит Мари игрушечную коробочку, открывает — и из нее вырастает старинный театр. Сценограф Руфус Дидвишюс приготовил массу сюрпризов — вот увидите. А Рождество в доме Штальбаумов у нас короткое — обычно скучно смотреть на эти детские праздники. И детей настоящих у нас нет — просто танцовщики маленького роста.
А сами танцы — классика?
Что-то да, что-то нет, но всегда с иронией. Особенно "Вальс цветов": он вполне классический, но очень забавный.
Сколько же человек в труппе, раз вы можете позволить себе такие масштабные балеты, как "Щелкунчик" и "Лебединое"?
Основная компания — 36 артистов, и есть еще молодежная, 14 человек. В молодежную группу я, как правило, беру людей после просмотров — а уж после "молодежки", года через два, беру лучших в основную компанию. Еще в Цюрихе есть маленькая балетная школа и большая, профессиональная, очень хорошая, кстати. Эти школы не связаны с труппой, но мы и оттуда выпускников берем.
Судя по всему, "Щелкунчик" — сложный в постановочном плане спектакль. Наверное, он не предназначен для гастролей?
На самом деле — нет. Но на сцене Большого театра поместится. В самом начале постановки я должен был сделать выбор: делать ее компактной, удобной для гастролей, или дать волю воображению. И наш технический директор сказал: "Давайте все-таки делать искусство". Мне вообще повезло: наш генеральный директор — сам оперный режиссер. И он всегда говорит: "Делай свое искусство, Кристиан. А уж потом смотри на кассовые сборы. Когда думаешь о кассе, получается банальность. Ведь публика любит привычное. А мы должны двигаться вперед". И знаете, публике это нравится. В прошлом году у нас было 90% продаж — это я только про балет говорю.
