…Вот и год уж прошел, как Артура Багдасарова подрал тигр. Вечером, в Цирке на Цветном, у всех на глазах; всего несколько профессиональных секунд, когда
Но арифметики нет. Дрессировщик после нападения далеко не всегда возвращается в клетку. Это совсем даже не само собой разумеется. Артур вернулся. Там, в клетке, осталось всё — отец-наставник, красавица-сестра Карина и… Цезарь, который год как «пребывает в вынужденном отпуске». Артур вернулся — теперь и Цезаря пора «возвращать». На этом и стоит вся цирковая интрига. Зрителю все равно: он разницы между тиграми — кто там Ахилл, а кто Цезарь — и не заметит. Репортер «МК» провел один день в клетке с тигром. И с его повелителем.
Когда и брат — лютый враг
…Десять утра. «Нас Багдасаровы ждут!» — пытаемся уломать охранника на «служебке» Цирка на Цветном.
Секунду спустя дверь проламывает рык: «Кто тут еще меня ждет?!» — сам Михаил Ашотович, основатель династии, идет на тебя с пистолетом… Тем самым, который «на случай чего». Пустой зал, манеж, с двух сторон водометы, ассистенты с шестами, короче — всё «к пуску тигров» готово; обычная утренняя репетиция. А заодно и интервью. Только по разные стороны клетки. Карина и Артур чуть опаздывают. Багдасаров-старший запускает первую партию из «проблемных» — здесь и ученики-переростки, здесь и Цезарь — то есть те, кто вечером не увидит манежа…
— О, совсем еще подросточек!
— Этот «подросточек» так прихватит… А вообще тигры растут до самой смерти — и вширь, и в высоту, — комментирует Михаил Ашотович. — Нет, конечно, он не будет со слона… Зрелость, середина жизни —
А предел… На сегодня я смог вырастить тигра до 21 года. Как бы ты за ним хорошо ни смотрел, как бы ни лелеял, больше — невозможно. Тем более — чем кормить приходится… Мясо получаешь с хладокомбината — да там миллион бактерий!
— Раньше — проще было?
— В советское время, по крайней мере, чистота продуктов определялась категориями — первая, вторая, третья… А нынче их нет, нынче все — «ВК», «высшее качество». А из чего это «качество» — из дохлой коровы или живой, — никого не интересует. Закон есть: корова должна заехать на мясокомбинат в стоячем положении. Вот ей укол сделают — она и стоит. А там — хоть сифилис у нее, хоть туберкулез — наплевать!
Страшную картину однажды видел. Захожу с утра на мясокомбинат, мне говорят: «Тише! Слышишь?» Я: «Что такое?»
— Ради шкур, что ли?
— Нет, шкуры их не интересуют, это не Запад. Кости, глаза, усы, желчь — вот что у китайцев идет на медицину.
Тут тигры завозились, шипя друг на друга, Багдасаров быстро угомонил их раскатом хлыста.
— Нельзя их наедине оставлять?
— Ни в коем случае! Львов можно — они прайдные. А тигры… Маленький с маленьким могут играться до года. До половозрелости. А потом становятся лютыми врагами, даже если это родные братья.
В талантах не без урода
…Тут в зале появляется Карина; Михаил Ашотович
— О, смотрите: звезду разбудили! Ваше величество! Почему опаздываем?
Впрочем, несколько минут еще есть, пока на арене «первоклашки».
— Первоклашка? — смеется Карина. — Этому тигру уже четыре года. И до сих пор учится, делать ничего не умеет. Была смешная ситуация. Одна тигрица у нас жила, ну ничегошеньки делать не хотела. Много лет просто провалялась на барьере. Даже на тумбу не вставала. Выходила, лежала все представление и убегала домой. И как только мы решили — все, бестолочь она, лучше сдадим ее да возьмем нормального тигра, — тигрица как будто
— Но это исключение. А так талант — сразу выявляется?
— Сразу. Вот другая тигрица была — страшна как холера. Такое ощущение, что ее собрали из нескольких зверей. Голова маленькая, туловище длинное, ножки коротенькие, зубы огроменные, даже в пасти не помещались. К нам даже письма приходили: «Что это у вас там за существо такое лежит?» Но дарования была необыкновенного. И ее все боялись, все уважали. Так могла гаркнуть, что даже самая отвязная тигриная «братва» умолкала…
— А для них выступление — это большое насилие?
— Ну что вы! Они же в неволе живут, жизни не видят. Арена — все, что у них есть. Это хорошо заметно после полумесячного «отпуска». Впервые выгонишь их сюда — бегут с таким удовольствием! Общаются здесь… Это как приобретенный рефлекс становится. Не будешь долго выпускать — тут же впадут в депрессию. А вы знаете, что между ними конкуренция страшная? Как у людей. Если
«А уволю-ка я лучше домработницу!»
— У вас в прошлом году были два тигренка-малыша… Где они сейчас?
— Сдали их. Оказались непригодными к артистической карьере. Больные. У них, понимаете ли, мама с папой — это брат с сестрой. И от кровосмешения тигрята почти слепыми выросли, да и ноги у них больные. Была бы возможность — я бы всех тигров у себя оставляла. У нас уход замечательный — посмотрите, какая у тигров шерсть! Они просто сейчас «похудели»: лето, пух ушел, полиняли, осунулись.
Теперь, впрочем, вместо тех тигрят у Багдасаровых живет новенький. Его подарил один бизнесмен из Петербурга. Звонит в цирк: «Я везу тигренка, ждите, принимайте!» Ему ведь какой уход нужен! Кормить каждый час по расписанию, держать изолированно в чистой комнате, чтоб никакой инфекции… Вот бизнесмену и его супруге вся эта возня и надоела. Это все богатые чудачества, которые до добра не доводят. Один знакомый мужик домой пантеру купил. Они же маленькие — хорошенькие, эти котяточки. Но проходит неделя, другая… А потом он звонит Артуру: «Ты знаешь, она у меня
«Шелковый котенок, а потом его перемыкает»
…Вот и Артур появляется вдалеке зала. Знаю заранее, что он плакаться не будет, на все один ответ — «все отлично!».
— Карина, ну как он? Приходит в себя?
— Правую руку постепенно разрабатывает, она немножко еще не двигается. Кисть же пострадала, там много спаек всяких. Чистили долго. 25 общих наркозов перенес за два месяца, четыре клиники сменили — это невозможно выдержать.
— Он правша, да?
— Ну, переучился уже: левая у него намного теперь сильнее.
— Значит, Артур преодолел психологический барьер… самый сложный?
— Он очень сильный человек. Его возвращение — это победа над собой; с ним работать одно удовольствие. Вот входит в манеж и ведет себя очень раскованно. Я говорю: «Будь поосторожнее!» А он: «Если буду осторожничать, я почувствую, что ослаб. И тигры это сразу почувствуют. Я должен вести себя так, как вел до той ситуации…» Поэтому он остался таким же «наглым» в манеже, каким и был. Прет и все. Я иногда прямо во время работы его торможу: «Эй, успокойся уже!»
— А с Цезарем что?
— Да вот он, на арене. Будем вводить его в общую группу. Но пока на представления опасаемся выпускать.
Потому что как только доходит дело до трюка, на котором он поймал Артура, Цезарь тут же начинает психовать.
Такой шелковый-шелковый, а потом его перемыкает. Может просто сорваться с места и начать метаться по манежу. Ждем — может быть, отойдет. Вот понаблюдайте: как только Артур входит в манеж, Цезарь за ним следит, глаз не сводит. И это постоянное напряжение пагубно — когда ты думаешь только об одном тигре.
Остальные тигры чувствуют, что от них внимание уходит, и могут что-нибудь натворить.
— Вот как? В манеже во время представления у вас семь тигров. Можно сказать, что на
— Ни на секунду. Это ж такой народ — хитрый! Отвернулся — тут же норовят нашкодить. Или подраться.
…Тут Артур подходит к нам, сам, однако, с нетерпением поглядывая на арену — когда же наконец входить…
— Как здоровье, Артур?
— Сейчас уже все нормально. Почти все восстановилось.
— На руке почти все заросло, но видны эти боевые шрамы…
— Я считаю, что хороший дрессировщик должен быть со шрамами.
— Как теперь восстановить отношения с Цезарем, если он уже почувствовал кровь?
— Любое животное, перешедшее эту черту, уже не то, какое было раньше. Даже если маленькая собака тебя укусила — всё, с этого момента она поняла, что это можно делать дальше. Поэтому с Цезарем надо быть начеку, обязательно посматривать в его сторону, потому что теперь он каждый раз будет проверять тебя на прочность. У него осталась
— Для Цезаря будет некая облегченная программа?
— Нет, точно та же. Зачем нужен тигр, который ничего не делает? К тому же разучиться он уже не сможет.
— Кстати, с какого возраста тигр уже опасен?
— Смотря откуда он. Если с природы, то опасен уже в полгода. Видит еще плохо, клыки молочные, но как у взрослой собаки! Случай был, когда тигрята подрали нашу ассистентку. Она была немножко поддатая и полезла убирать клетку не тем крайцером. Крайцер — палка, обычно — длинная. А она взяла короткую, зацепилась за
— Алкоголь —
— Никакого алкоголя! Дело не в запахе. Нет, ну когда уж совсем разит… Дело в координации движения.
— Аттракцион ваш
Карина:
— Костюмы, реквизит — это да. Но научить тигров
Артур:
— Изменение может быть только благодаря редкому дару самого тигра. Вспомнить, например, нашу тигрицу Рикки — да это самородок! С места прыгала через четыре тумбы, на которых сидело по тигру… Теперь ее нет — и такого трюка у нас нет.
— А огонь? Через огненные круги они же не сигают в природе.
— Тигр прыгает через кольца, потому что просто не знает, что такое огонь. А если его один раз обжечь, то — понятное дело — больше он туда не сунется. Когда мы поджигаем — присмотритесь: снизу, где тигр прыгает, никакого огня и нет. Только сбоку и поверху, тем более что огонь вверх стремится.
— А цвет костюма, перемена музыки имеет значение?
— У нас был случай, когда посреди представления звуковики перепутали и случайно поставили музыку «на уход». Вот все тигры повскакивали и побежали к выходу… Было опасно. А цвет… Говорят, в цвете видят только обезьяны. А у тигров такое как бы инфракрасное видение.
— Команда, словесный окрик — так ли важны?
Артур:
— Я часто вообще молча работаю. Хотя папа говорит, что надо четко выговаривать все команды: «тумба», «сидеть»… А мне кажется, что это важно, только когда ты учишь его.
Карина:
— Молча, не молча — не имеет значения, потому что информация идет как бы от тебя, от твоего движения. А то, что ты будешь стоять и орать два часа — да хоть глотку порви, — он с места не сдвинется. Но постоянно орать нельзя (так же, как и на детей): чем больше орешь, тем меньше на тебя реагируют. Но если ты гаркнул один раз — он обосрался.
Звездность надо пресекать!
…Пока Карина и Артур репетируют в оставшийся час, их отец — Михаил Ашотович ни на секунду не уходит из манежа. Те — недовольны: мол, мы и сами с усами… Багдасаров-старший:
— Вот что я для себя вывел за все эти годы: люди — это звери, а вот звери, напротив, больше похожи на людей.
Но не надо забывать, что хищники — это животные, которые рождены, чтобы… что делать? Правильно — жрать сырое мясо! Поэтому со стороны дрессировщика должно быть максимальное внимание и огромное терпение.
Когда Артуру 15 лет было — он как промокашка был, все за мной повторял как надо. А теперь лезет в голову вся эта звездность!
— Да помилуйте, по Карине и Артуру этого совсем не заметно…
— Лезет-лезет! И все это надо немедленно пресекать! Потому что как только перейдешь с тигром границу с «вы» на «ты», он тебе тут же морду порвет! Очень переживаю за своих детей. Если Каринку хоть раз тигр порвет, она больше в клетку не войдет. Если Артура еще раз — тоже не войдет. Я в цирке работаю 48 лет. И всю эту психологию скушал, переварил, выплюнул и опять продолжаю кушать. Меня крепко рвали, в больницах валялся, но я не хочу, чтобы у них это было… А они не понимают!
…Потом Карина меня встретит уже на выходе:
— Вы на наши «распри» не обращайте внимания. Мол, мы не слушаем отца… Папа — молодец, он — авторитет, великая личность, таких людей у нас нет. Человек сам себя сделал, пройдя путь от униформиста до народного артиста…
…Дела семейные нас не касаются. Они разберутся. Они друг за друга горой — великая цирковая фамилия, которая, уверен, даст миру еще не одно громкое имя потрясающих дрессировщиков. Пока же мы рады, что Артур вернулся к любимому делу, и желаем ему окончательной реабилитации после столь страшного происшествия.
Ян Смирницкий
