В 1996 году довелось мне участвовать в правительственном совещании, посвященном борьбе с финансовыми пирамидами. К тому времени «МММ», «Русский Дом Селенга», «Хопер-Инвест», «Властелина» и другие подобные компании уже успели при полном попустительстве властей привлечь и похоронить сбережения миллионов российских граждан.
На совещании руководители Минфина, МВД и других ведомств отчитывались о проделанной работе, очевидно не сулившей возврата гражданам потерянных средств. Но смысл происходящего открылся мне только в заключительных словах тогдашнего вице-премьера по экономике Владимира Васильевича Каданникова: «Скажем честно, эти пирамиды нас спасли. Что стало бы с ценами и со страной, если бы они не обнулили огромную массу необеспеченных товарами денег населения?» Так я узнал, что массовое ограбление мошенниками своих сограждан может отвечать интересам государства. Впрочем, удивляться не стоило, поскольку к тому времени у властей уже был опыт обесценивания советских вкладов граждан.
Вспомнил об этом, прочитав в сообщении Центрального банка, что за первое полугодие нынешнего года им выявлено около тысячи финансовых пирамид, в 6,5 раза больше, чем за такой же период прошлого года. Невольно задумался, насколько вероятно повторение эпидемии финансового легковерия россиян тридцатилетней давности? Ведь у новых поколений нет иммунитета к пирамидам, приобретенного тогда их родителями и родителями родителей ценой потери сбережений. Да и современные пирамиды внешне совсем не похожи на те, из 1990-х. Подавляющее большинство их действуют онлайн, собирают они не столько денежные вклады, сколько инвестиции, ставки в играх и другие активы, причем преимущественно в виде криптовалют. Однако «формула бизнеса» остается прежней: привлечение средств все большего числа граждан демонстрацией высокой прибыльности вложений предыдущих участников, которую организаторы обеспечивают не успешными инвестициями, а за счет поступлений от новых участников. При этом организаторы бесконтрольно присваивают львиную долю привлекаемых средств и обрекают основную массу вовлеченных людей на потерю своих вложений, когда рост прекратится и пирамида обрушится. Так что пирамида — всегда мошенничество, то есть, согласно УК РФ, «хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием».
Уголовная статистика показывает, что мошенничество расцветает, когда происходят существенные изменения условий жизни людей и многие теряют привычные ориентиры. Так было в начале ковидной пандемии, когда в первом полугодии 2020 года число уголовных дел по «мошенническим» статьям выросло за год на 38%, причем весь этот рост обеспечили высокотехнологичные мошенничества: телефонные и в Интернете, число которых выросло на три четверти.
И сейчас ЦБ объясняет бурный рост рисков для потребителей финансовых услуг за последние месяцы «особенностями экономической ситуации». Это касается не только пирамид, в том же сообщении отмечается троекратный рост за год числа нелегальных профессиональных участников рынка ценных бумаг, вдвое выросло число нелегальных кредиторов. Причем и нелегальные брокеры, и нелегальные кредиторы зачастую представляют группу лиц с общей задачей — вытянуть из связавшегося с ними потребителя максимум его средств, а если их нет или когда они закончатся, вовлечь его в долговое рабство.
Но 2020-е не 1990-е, и мне трудно поверить, что государство позволит мошенникам обобрать граждан в таких масштабах, как тогда. Что же оно делает? Центральный банк как регулятор и основной надзорный орган на финансовом рынке создал систему мониторинга, позволяющую оперативно выявлять риски для потребителей финансовых услуг и систематически пополнять публикуемый на его сайте список компаний с выявленными признаками нелегальной деятельности на финансовом рынке. Потребителям, намеренным кому-то отдать деньги, ЦБ рекомендует предварительно свериться с этим списком, не значится ли в нем контрагент. Однако стоит отметить, что все это было представлено общественности еще в июне прошлого года, а в конце года вступил в силу закон о досудебной блокировке сайтов финансовых пирамид. И тем не менее за год рисков для потребителей на финансовом рынке, по данным ЦБ, стало втрое больше.
Почему так, становится понятнее, когда читаешь в том же официальном сообщении, что в первом полугодии 2022 года по результатам рассмотрения материалов, направленных регулятором, было возбуждено более 45 уголовных и около 200 административных дел, направлено более 365 представлений об устранении нарушений закона и исковых заявлений, отменено делегирование домена или ограничен доступ более чем к 3,5 тыс. сайтов нелегальных участников финансового рынка и финансовых пирамид. Из этих чисел, пожалуй, только последнее сопоставимо с количеством выявленных за полгода 2,3 тыс. источников риска для потребителей. Но трудно ли владельцам закрытых надзорным органом сайтов открыть новые, если им самим ничего не угрожает? А 45 уголовных дел говорят о крайне ничтожном уровне риска для мошенников. Зачем же им отказываться от столь выгодной «работы с гражданами» на финансовом рынке страны?
Жертвой мошенников может стать любой, но чаще других становятся пожилые люди, зачастую весьма доверчивые и внушаемые, не имеющие навыков защиты от рисков при пользовании цифровыми сервисами. Для них такие потери могут быть невосполнимыми. И это не только деньги, это и запредельное унижение, подрывающее волю к жизни. Далеко не всем жертвам удается пережить такое без существенного ущерба здоровью. Справедливо было бы выделить в Уголовном кодексе мошеннические действия, совершенные в отношении пожилых, в отдельный состав, предусматривающий более высокую ответственность. Но понятно, что это не поможет, если подавляющее большинство таких преступлений будет оставаться безнаказанным.
Мошенники есть везде. Как справляются с ними в других странах? В свое время мне довелось ознакомиться с опытом США по защите потребителей. Оказалось, за это у них отвечает тот же орган власти, который отвечает и за защиту конкуренции, — Федеральная торговая комиссия. Входящее в нее Бюро по защите прав потребителей не только расследует жалобы потребителей, но и осуществляет постоянный мониторинг рекламы, в том числе финансовых продуктов и практик, с целью выявления подозрительных предложений. Обнаружив таковые, сотрудники Бюро проверяют их на предмет возможного мошенничества в отношении потребителей, в том числе методом «тайного покупателя». И если подозрение подтверждается, своим решением или через судебные иски запрещают такую рекламу, накладывают огромные штрафы и закрывают фирмы, с участием Минюста привлекают виновных к уголовной ответственности вплоть до серьезных тюремных сроков.
У нас контроль за рекламой возложен на Федеральную антимонопольную службу, но он малоэффективен в отношении мошенников, реклама которых, как правило, не имеет формальных признаков недобросовестности, а для расследования намерений рекламодателей у ФАС нет ни полномочий, ни ресурсов. Нет таких полномочий и у ЦБ, который умеет выявлять подозрительные предложения и вправе инициировать закрытие сайтов, и у Роспотребнадзора, куда тоже обращаются пострадавшие потребители. Мошенникам это на руку, и в результате мы все чаще слышим о пострадавших от таких преступлений, которые не были предотвращены, ущерб от которых не был возмещен, а совершившие их не были наказаны.
Власти, похоже, уповают на достижение всеобщей финансовой грамотности, в проекты которой вложили за последние двадцать лет многие миллиарды, да вот только результатов не видно. Думаю, потому что начинать осваивать ее надо с младших классов школы, используя для этого программы разных предметов школьного курса. Но кто научит этому школьных учителей? И кто создаст эффективные программы просвещения пожилых людей, которых бессмысленно учить как школьников, освоивших Интернет раньше арифметики?
Но главное — обеспечить если не неотвратимость, то хотя бы высокую вероятность наказания за мошеннические действия в отношении граждан. Чтобы предотвратить хищение у них десятков или сотен миллиардов рублей, надо вкладывать в выявление и уголовное преследование преступников значительно больше средств бюджета, чем сейчас. МВД явно не может справиться с нагрузкой, только в финансовой сфере выросшей, судя по данным ЦБ, втрое. Тем более что и раньше раскрываемость таких дел была крайне низкой. Но и простое добавление денег и штатных единиц вряд ли поможет, если нет эффективных алгоритмов расследования и мотивации заниматься такими делами. Поэтому, возможно, стоило бы дать право Банку России выплачивать специализированным компаниям и частным детективам вознаграждение за действия, позволившие выявить мошенников, привлечь их к уголовной ответственности и возместить их жертвам хотя бы часть понесенного вреда. А размер вознаграждения мог бы исчисляться как некоторый процент от возмещенных средств.
Пётр Щелищ
