1 ноября 2010 года, через три недели после известия о присуждении Нобелевской премии по физике самый молодой ее лауреат 36-летний Константин Новоселов приехал в подмосковный Долгопрудный читать лекцию в своем родном институте. Руководство МФТИ собиралось послать за ним автомобиль, но Новоселов сказал, что доберется сам, как раньше, на электричке от Савеловского вокзала. Он сошел с платформы Новодачная и пошел по улице Первомайской: мимо зеленых заборов из профнастила и прогнивших гаражей, мимо пятиэтажек, за балконы которых цепляются ржавые санки, мимо детского комиссионного магазина «Лягушонок», мимо аптечных мусорок, в которых белеют пустые коробочки от настойки боярышника. После лекции Новоселов дошел до общежития №2 — светло-бежевой оштукатуренной четырехэтажки — и обнял своего коменданта Галину Николаевну Паскаль, которая до сих пор там работает. Потом оглянулся вокруг и сказал, что гексагональная плитка, выложенная у учебных корпусов, напоминает структуру того самого графена, за который ему и Андрею Гейму, тоже выпускнику физтеха, и дали премию.
Всего среди выпускников и преподавателей Московского физико-технического института десять нобелевских лауреатов, таким числом не может похвастать ни один российский вуз. Здесь преподавали и Петр Капица, и Лев Ландау, и Андрей Сахаров, и Виталий Гинзбург. Соотношение академиков и членкоров РАН на одного студента тоже самое высокое в стране, а средний бал ЕГЭ у зачисленных (93,8) уступает только МГИМО. Десятилетиями физтех целенаправленно охотится за самыми умными выпускниками по всей стране, сюда заманивают победителей всероссийских и международных олимпиад по физике — самых одаренных российских школьников. Но есть одна сторона жизни института, о которой не говорят на дне открытых дверей и не пишут в брошюрах для абитуриентов. По данным Esquire, за последние шесть лет не было ни одного учебного года, когда бы студенты МФТИ не совершали суицидов. Последняя трагедия произошла в мае 2016-го.
«Странные люди»
Как и для большинства студентов МФТИ, общежитие в Долгопрудном стало для 22-летнего Алексея* первой пробой самостоятельной жизни. В Подмосковье он приехал из небольшого российского поселка. Одетый опрятно и просто, в джинсы и толстовку, Алексей говорит быстро и очень складно, разбивая речь на пункты (во-первых, во-вторых, в-третьих) и на подпункты (а, б, c). Во время разговора пристально, не отводя взгляда, смотрит в глаза собеседнику, будто строго следуя правилам о том, как успешно общаться с людьми. Физикой Алексей увлекся в восьмом классе благодаря школьному учителю, у которого за три года четыре ученика ездили на международные олимпиады. В школе он почти не общался со сверстниками, а дома не умел даже включить стиральную машину. По его словам, вина в этом лежит на родителях: «Мама проявляла тотальный контроль и гиперопеку». Со временем Алексей и вовсе перестал общаться с друзьями и предпочел им учебу. В девятом классе он выиграл всероссийскую олимпиаду по физике, и его позвали на сборы, где формируют международную команду. Между занятиями олимпиадников завели в комнату, которая оказалась приемной комиссией МФТИ, и спросили: «На какой факультет хотите?» Алексей выбрал самый элитный — общей и прикладной физики: «Я знал, что там круто: на ФОПФ вся наша верхушка, которая организует олимпиады».
Даже тем студентам, кто живет в Москве, администрация вуза рекомендует переехать в Долгопрудный, чтобы не тратить время на дорогу и больше общаться с однокурсниками. Алексей считает себя типичным представителем своего факультета: «Забитый, ботающий, не способный даже макароны сварить, необщительный, но умный». Иногда Алексей ездит через всю Москву к бабушке, чтобы она постирала ему вещи: «У нас почти все приехали такими же. Полно народу ходит грязными, они считают, что им это не нужно. Какие девушки, какой внешний вид? Тут у всех полно комплексов, так что наука становится щитом от внешнего мира».
«Люди с высоким IQ склонны к навязчивым размышлениям — руминации — и тревоге, потому что легко возбудимы», — объясняет Рут Карпински, нейропсихолог из Калифорнийского университета, одна из немногих исследователей в мире, кто изучает не достоинства, а недостатки высокого интеллекта. В 2015 году Карпински провела анкетирование 3700 членов американского общества Mensa, организации, которая объединяет людей с высоким IQ: выяснилось, что из всех опрошенных аффективные расстройства были диагностированы у 27% респондентов (средний показатель в США — 9,5%), около 37% признали, что у них есть тревожное расстройство (средний уровень — 18%), состояния аутического спектра и синдром Аспергера превысили средние показатели в шесть раз. «Набор на наш факультет около 120 человек, — рассказывает Алексей. — Из них очень странных — человека три. Это могут быть как гении, так и просто домашние ребята, лишенные социальных навыков. Но на этой благодатной почве они только прогрессируют».
«Мозги переворачиваются»
МФТИ гордится своей сложной, подчас неподъемной учебной нагрузкой: подавляющее большинство преподавателей — его бывшие выпускники, которые заинтересованы в том, чтобы уровень подготовки и репутация родного вуза оставались неизменными. Алексей учится шесть дней в неделю, из них три дня занятия идут до 18:30. На домашние задания он тратит почти столько же времени, сколько на посещение лекций и семинаров.
«Вряд ли где-либо учебная нагрузка больше, чем здесь, — с гордостью говорит профессор МФТИ Владимир Петрухин. — Знаете, как говорят: если у тебя задача, которую ты не можешь решить, поручи ее студенту физтеха. Если ты прошел через эти испытания — дальше проблем никаких». «Сейчас нагрузка где-то 40 часов занятий плюс „задавальники“, — поясняет аспирант Тимофей. — Это такая книжечка, где написано все, что нужно сдать к концу семестра. Если посчитать внеурочную и урочную деятельность, получится, наверное, часов 80 в неделю. До конца доходят 60-70% первокурсников: первые три года наши ряды хорошо прореживаются».
Выпускник МФТИ 1978 года, а ныне доцент кафедры культурологии Виктор Лега до сих пор вспоминает студенческие годы с содроганием: «Программа огромная: за одну лекцию на физтехе могут проходить то, что в школе преподают целый год. Требования самые жесткие: нужно, чтобы студент не просто что-то где-то слышал, а знал и умел доказать. Помню, один экзамен я сдавал десять часов. Я сел в десять утра и вышел в восемь вечера — два раза ходили с преподавателем обедать». «Во время сессий все ботают в жестком режиме, — подтверждает Алексей. — Между экзаменами дня четыре, и жизнь превращается в день сурка: сдал экзамен, отдохнул, ботаешь — и так по кругу. Даже времени на психозы нет, ты просто сидишь и учишь».
Впрочем, дело не только в количестве учебных часов, но и в сложности самих предметов. «На третьем курсе начинают читать квантовую механику, — рассказывает Виктор Лега. — Ты шел и думал, что все понимаешь, в общей физике ты бог, но тут все совсем по-другому. Однажды на лекции кто-то спросил: «Объясните, а почему так?» На что преподаватель ответил: «Хватит задавать глупые вопросы! Запоминайте, а потом привыкнете». Аспирант Тимофей вспоминает собственную учебу: «У меня был предмет „функциональный анализ“ — абстрактная, чисто математическая наука, очень красивая, например, про многомерные бесконечные пространства. Вот там мозги переворачиваются».
В общежитиях студенты МФТИ живут по три-четыре человека, и это тоже добавляет напряжения: «Бытовые условия просто ужасные, — говорит выпускник 2013 года Денис. — Вот ты хочешь учиться, лечь спать в двенадцать, чтобы утром рано встать и что-то сделать. Но ты же живешь еще с тремя людьми, и если один из них алкаш или просто мудак, то уснешь ты только с ним, в три-четыре часа. Россия же очень маленькая страна, места катастрофически не хватает, и людских условий — по комнате на человека, как на Западе, — никогда не достичь».
Еще одна признанная и распространенная причина стресса — перфекционизм абитуриентов и неготовность к неудачам. «Ребята, которые поступали по ЕГЭ, в основном московские, нередко смотрят по сторонам и видят всероссийских победителей, международных, — рассказывает Алексей. — Они начинают чувствовать себя неуютно, что все вокруг такие классные, а они нет. Такие студенты начинают учить день и ночь. И некоторых это добивает». «Если ты в школе был лучше всех, тебе там было скучно, то на физтехе сразу понимаешь, что здесь все такие, как ты, — говорит Тимофей. — Все вокруг сдают, а ты нет. Начинаешь себя накручивать, а потом возникают срывы».
Шутки про студентов, которые так усиленно пытались понять теоретическую физику, что в конце концов попадали в психиатрическую больницу, — часть студенческого фольклора МФТИ. «В психушку ложились, да, — подтверждает преподаватель Виктор Лега. — У нас была даже такая поговорка: плох тот физтех, кто ни разу не полежал в психушке». Выпускник 1995 года Сергей Белоусов, основатель компаний Acronis и Parallels, в интервью изданию «Секрет фирмы» рассказывал, что с его курса примерно десять человек из ста «сошли с ума от перенапряжения»: «Один хотел разработать антигравитационный двигатель, пришел с экзамена и ничего не говорил несколько дней, не ел, не пил и не ходил в туалет. У другого случился глюк на фоне того, что у него в семье кто-то умер, и он еще нервничал из-за экзамена по теории функций комплексного переменного. Хотел выпрыгнуть в окно, но лег в дурдом на пару месяцев. Затем вернулся и окончил физтех с красным дипломом».
С тех пор ничего не изменилось. «Случаи, когда люди сходили с ума, были, — подтверждает третьекурсник Евгений. — Мне достоверно известно о двух. Один студент начал совершенно неадекватно себя вести, постоянно смеялся. В итоге обратился к психиатру, и сейчас ему гораздо лучше. Другой сидел и тыкал ножиком пол — увезли на скорой». Алексей тоже вспоминает ряд историй: «Моя знакомая встречалась с парнем. Как-то раз он вылетает из комнаты, кричит: „Я так больше не могу“, снимает с ноги тапок и бросает его в окно. И таких у нас целый факультет. Один парень, который, наверное, вундеркинд и поступил в МФТИ в десятом классе, увлекся теорией труб и двое суток сидел за учебниками. На второй вечер говорит: „Что-то я устал“, на что соседи ему: „Ну так поспи, подождет теория труб“, — „Нет, мне это неинтересно. Только мне нужно собрать кубик Рубика“. Встает, находит кубик Рубика, собирает его и падает в обморок. Еще был выпускник московской школы „Интеллектуал“, который передвигался исключительно с вытянутыми назад руками, издавая странные звуки».
Раньше в Долгопрудном была психиатрическая больница №20 — студенты МФТИ всех поколений ласково называли ее «двадцатка». Сюда на протяжении десятилетий направляли тех, кто по своему состоянию в этом нуждался. Врач-психиатр Вадим Матросов, работавший в этой больнице в начале 2000-х, признает, что студенты к ним попадали, но даже примерное количество обращений назвать отказывается: «Статистика — врачебная тайна, у вас не получится ее узнать. Для всех социально значимых болезней информация засекречена. Да и не все ребята из физтеха лежали в клинике, многие проходили через отделение неврозов». В 2005 году больницу расформировали. Зато в 2009-м в Долгопрудном открыли новое семнадцатиэтажное общежитие. А в 2014-м еще одно — пятнадцатиэтажное.
«Всегда были такие случаи»
У всех факультетов МФТИ с давних времен есть неофициальные названия: например, студентов факультета радиотехники зовут «паяльниками», квантовой физики — «кванты». Учащихся на факультете общей и прикладной физики называют «топорами» — с тех пор как весной 1983-го один студент в туалете общежития зарубил топором другого после игры в преферанс.
ФОПФ традиционно считается самым сложным и престижным факультетом — и по числу суицидов он среди лидеров, об этом рассказал Esquire заместитель декана одного из факультетов на условиях анонимности: «Практически каждый год — когда один случай, когда два». На ФОПФ нет конкурса, факультет принимает без экзаменов только победителей всероссийских и международных олимпиад. «У меня три одногруппника были золотыми медалистами всемирных олимпиад по физике. Я смотрел на этих ребят, интеллектуальных монстров, и думал: они, наверное, и есть наука», — говорит аспирант Тимофей. — Раньше суициды чаще всего происходили на ФОПФе. Когда я учился, не было зимы, в которую кто-нибудь не делал с собой что-то«.
По данным Esquire, трагедии со студентами в Долгопрудном происходили в январе 2010 года (суицид), в январе 2011-го (попытка суицида, не закончившаяся смертью), в феврале 2011-го (убийство и суицид), в январе и июне 2012-го (суициды), в октябре 2014-го (попытка суицида), в ноябре 2015-го (суицид), в мае 2016-го (суицид). Это только те случаи, которые удалось восстановить по сообщениям прессы и из разговоров со студентами. Руководство МФТИ следит за тем, чтобы информация о трагедиях не просачивалась за пределы вуза и даже на другие факультеты, поэтому точное количество суицидов, а тем более попыток, остается неизвестным. «Среди студентов в социальных сетях, конечно, ходят разговоры, но мы затираем все, — говорит заместитель декана одного из факультетов. — Это дело МФТИ и только».
Начальник отдела полиции Долгопрудного Вячеслав Тихвинский на официальный запрос Esquire ответил, что не владеет статистикой суицидов среди студентов, и посоветовал обращаться в отдел кадров самого вуза. Пресс-служба МФТИ согласилась подтвердить лишь три случая, которые произошли за последние три года.
Одна из самых громких трагедий случилась 14 февраля 2011-го, когда второкурсник ФОПФ Илья Крупин поссорился со своим соседом по общежитию, схватил нож и нанес ему больше десяти ударов в спину. После этого он вышел из общежития, перешел дорогу, поднялся на последний этаж учебного корпуса и спрыгнул. «Он зарезал моего друга, — рассказывает Алексей, — их третий сосед ушел на пары, а у парня сорвало крышу. Все на факультете знали, что он странный: не общается ни с кем, замкнутый, шугается, но никто не думал, что у него что-то с головой». Крупин приехал в Долгопрудный из Кирово-Чепецка Кировской области и, по словам его школьной учительницы, был спокойным ребенком из благополучной семьи. «Это же как надо довести человека до такого?» — недоумевает она.
«У меня друг покончил собой, но я считаю неэтичным об этом рассказывать, — говорит выпускник ФОПФ 2007 года Алексей Терехов. — Еще был парень, который много учился, а потом не сдал один экзамен, второй. В итоге обмотал руки проводами и [погиб]. За все время, что я учился, таких случаев было четыре-пять». В 2004 году Терехов вместе с другом решил издавать студенческую газету «Физтех.СамИздат». В первом же номере была опубликована статья о суицидах, причину которых автор видел в тяжелой учебной нагрузке: «Один номер распродался, а тираж второго изъяла администрация. Декан ФОПФ Каменец вызвал меня к себе и сказал: «Я с тобой говорить долго не буду, если не прекратишь, выгоню — вот и все».
В советское время трагедии тоже случались, подтверждает профессор Владимир Петрухин: «Всегда были такие случаи. Помню, один парень не сдал экзамен, его мама почувствовала, что что-то не так, поехала к нему — и всего на пару часов не успела». Выпускница 1971 года Зоя Криминская в своих воспоминаниях пишет: «На Новый год, пока я была у мамы, у нас случилось несчастье — второе за этот год на нашем курсе», «этот учебный год 1967-68 был урожайным на трагедии».
«Первые три года учебы на физтехе мне напоминали бег за поездом, — пишет Криминская, — кажется, еще чуть-чуть, вот ухватишься за поручень, залезешь в вагон и там уж отдохнешь, но нет, поезд набирает скорость, и ты тоже бежишь все быстрее и быстрее, и дыхания уже не хватает, но и отстать нельзя, и запрыгнуть не удается, и ты бежишь и думаешь, бросить поручень или нет, и боишься попасть под колеса».
Официальная позиция МФТИ заключается в том, что все три случая суицида среди их студентов в 2013-16 годах «скорее всего связаны не с учебой, а с личными обстоятельствами: с разрывом романтических отношений, невозможностью уехать за границу, потерей смысла жизни». Кроме того, по мнению администрации вуза, три случая на 6,5 тысячи учащихся «почти не отличаются от среднего показателя по России» (приведенная цифра включает и студентов, и аспирантов, живущих как в Долгопрудном, так и в других общежитиях института — в Зюзине и в Жуковском).
В России никто не ведет отдельную статистику суицидов среди студентов. Данные есть лишь по возрастным группам, и люди студенческого возраста попадают в многочисленную категорию с самым высоким риском (15-29 лет). В 2012 году на 100 тысяч человек этого возраста приходилось 39 суицидов среди мужчин и 6-7 среди женщин. При этом в России, как известно, общий уровень суицидов и так довольно высок: в 2015 году самоубийства лидировали среди внешних причин смерти — 25 тысяч, в то время как в результате убийств погибли 11,7.
«Высоким уровнем частоты суицидов по шкале ВОЗ считается более 20 случаев на 100 тысяч населения. Если учитывать, что в Долгопрудном учатся около пяти тысяч студентов, то один-два суицида в год — это уже критический уровень, требующий принятия адекватных медико-социальных мер», — считает Борис Положий, руководитель отдела Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии имени Сербского. Для сравнения: в МГУ ежегодно случаются те же один-два суицида, но учатся там 38 тысяч студентов (по словам одного из организаторов психологической службы университета, чаще всего суициды совершают студенты философского факультета и факультета вычислительной математики и кибернетики).
В 2011 году после гибели Ильи Крупина в МФТИ тоже была создана психологическая служба. Сегодня в ней работают шесть психологов, которые каждый день ведут прием в общежитиях, общаются со студентами в социальных сетях, работают на круглосуточном телефоне доверия. Попасть к психологу, особенно во время сессии, сложно: онлайн-запись быстро заполняется. По данным пресс-службы МФТИ, в 2016 году психологи провели более 600 индивидуальных консультаций. Однако трагедии продолжают происходить: «Доходят далеко не все, кому необходима психологическая поддержка и помощь, — говорит психолог МФТИ Рауф Мухарамов, сам окончивший этот вуз в 1992 году. — Некоторые студенты просто не знают о нашем существовании. Некоторые боятся обратиться к психологу, они считают, что это обращение является показателем их психической неполноценности».
«Многим было бы хорошо получать помощь онлайн, потому что физтехи, как правило, хикканы, и общаться с людьми им как-то некомфортно, — объясняет настороженное отношение к психологической службе выпускник 2013 года Евгений. — Я не очень социопатный, но мне тоже было некомфортно высказывать свои личные проблемы человеку, которого первый раз видишь».
При этом администрация каждого факультета как может следит за подозрительными, на их взгляд, студентами: «Например, если человек в качестве основного адреса указывает что-то вроде gamer1997@mail.ru, наверное, за ним стоит последить, — рассказывает сотрудник МФТИ. — Или если мы получаем информацию, что человек начал „гамать“: сидит по ночам — в Warcraft играет. Также группа риска — замкнутые в себе студенты. К сожалению, таких около 20%. Сам я за многими своими студентами из тех, кто в зоне риска, слежу в социальных сетях: поменял аватарку, поставил какую-то психоделику — нужно обратить на него внимание».
Два года назад на факультетах МФТИ ввели систему «воспитателей», за которыми закреплены общежития. В их задачу входит помогать замдекана и адаптировать первокурсников, следить за дисциплиной, решать конфликты между студентами. В воспитатели берут приглашенных специалистов с педагогическим или психологическим образованием. «Они смотрят на студентов при обходах, — поясняет заместитель декана одного из факультетов. — По комнате ведь видно, что с человеком что-то не так. Когда полный срач, простыни на постели нет — лучше за таким студентом последить».
«Стресс служит пусковым механизмом»
Рауф Мухарамов, как и другие сотрудники психологической службы вуза, не имеет ни медицинского образования, ни тем более суицидологической специализации, а это значит, что он не может, например, поставить диагноз и выписать антидепрессанты. «Даже если у вуза есть своя психологическая служба, она не может заменить психиатра, — предупреждает Борис Положий. — Психолог — это не врач. Профилактика суицидального поведения — комплексная проблема, в которой большое значение имеет медицинский (психиатрический) компонент».
Однако в поликлинике МФТИ нет даже ставки психиатра, а обязательная диспансеризация студентов, которая проводится после зачисления, как и во всех российских вузах, предполагает осмотр только невролога. «Наличие психиатра в поликлинике и в составе диспансеризации не зона ответственности университета: медицинская помощь на территории учебного заведения подведомственна министерству здравоохранения, а не образования», — отвечают в пресс-службе МФТИ.
«Нормальный человек очень редко реагирует суицидальной попыткой, а если он так реагирует, значит, в этот момент находится в психически нестабильной ситуации, у него сбиты защитные механизмы, — говорит психиатр-суицидолог, который попросил не называть своего имени из-за боязни потерять работу. — Среди студентов МФТИ, видимо, высок процент молодых людей шизоидного типа личности. Это вариант нормы. Шизоиды умеют хорошо что-то одно, например, разбираться в интегралах, но чтобы погладить брюки, им уже нужна мама. Еще есть студенты с расстройствами аутического спектра, их также отличает узкая направленность в интересах. Для таких людей стрессовые ситуации могут быть критичны, поскольку у них отсутствуют механизмы психологической адаптации, мозг не понимает, что с этим делать, и начинается аутоагрессия».
Когда молодые люди с такой особенной психикой сталкиваются с высоким уровнем стресса, не все оказываются способны с ним справиться, подтверждает Борис Положий: «Стресс, не являясь причиной, служит пусковым механизмом суицидального поведения, но действует он только на тех людей, у которых есть предрасположенность: суицидальная наследственность, психические расстройства, депрессии, особенности личности (импульсивность, неадекватная реакция на стресс в форме „побега“). Суицидоопасные черты личности формируются еще в детстве в результате неправильного воспитания в родительской семье. Среди лиц, совершивших суицидальные действия, таких более 80%».
«После поступления должна быть обязательная диспансеризация у психиатра, который выявит неблагоприятные склонности у студентов и будет их наблюдать, — объясняет психиатр-суицидолог. — Должна вестись и четкая работа с преподавателями. Например, преподаватель звонит психиатру и говорит: «Посмотрите, пожалуйста, Новикова: что-то он себе запястье у меня на паре карандашом ковыряет». Психиатр вызывает Новикова и спрашивает, что там у него случилось, а тот вдруг отвечает: «Это инопланетяне мне поставили чип, чтобы украсть, поэтому я этот чип выковыриваю. Все бывает».
Впрочем, в администрации института уверены, что осмотр психиатра во время обязательной диспансеризации не снизит количество суицидов: «У ЕГЭ есть обратная сторона: мы не можем отсеять человека по психологическому состоянию, хотя раньше это делалось. У нас были экзамены, собеседование. Опытные люди из приемной комиссии сразу могли определить, что у человека будут проблемы: например, он совсем не по погоде оделся или начал на вступительных истерику». В отечественную психиатрию в МФТИ тоже не верят: «От добровольной психиатрической помощи толку совсем мало. В России даже поход к психологу до сих пор является чем-то неудобным, что уж говорить о психиатре, этот вид медицины совершенно стигматизирован», — заявили Esquire в пресс-службе вуза. «Даже если бы у нас были психиатры, никто бы к ним не ходил, — уверен заместитель декана одного из факультетов. — Знаете, сколько времени мы потратили, чтобы объяснить студентам, что к психологам ходят нормальные люди?» Конечно, возникает вопрос, почему нельзя изменить учебную нагрузку таким образом, чтобы студенты не испытывали зашкаливающий уровень стресса. «Тут дело в том, что есть воспитатели, а есть ученые мужи, которые хотят больше впихнуть в студентов, — признается замдекана. — Если из-за суицидов начнут урезать программу, то ученые мужи скажут: „Тогда это будет не МФТИ, а Бауманка“. Наш диплом ведь ценится не только за знания, но и за то, что человек выдержал учебу. Если он сумел сдать теоретическую физику, то выучит и то, что нужно для любой работы».
МФТИ — не единственный вуз в мире с высокой учебной нагрузкой и устойчивым суицидальным рейтингом. В Массачусетском технологическом институте те же проблемы. За последние два года среди студентов MIT произошло семь суицидов (всего в вузе учатся около 11 тысяч человек), но, в отличие от МФТИ, о самоубийствах и ментальном здоровье здесь говорят открыто. В 2015 году студенты MIT запустили мессенджер Lean On Me, в котором волонтеры общаются с теми, кто чувствует себя одиноко или неуверенно. В кампусе началось движение Tell Me About Your Day — студентов призывают не проходить мимо однокурсников, которые замыкаются в себе; резиновый браслет с аббревиатурой TMAYD носит даже президент вуза Рафаэль Рейф. Также к работе привлекают собак-терапевтов и устанавливают световые шары, которые могут помочь побороть депрессию в зимние месяцы, выделяются гранты на студенческие инициативы, призывающие заботиться о своем ментальном здоровье. Сказались ли эти меры на статистике суицидов, пока неизвестно: данные за 2016 год еще не обнародованы. При этом средний уровень самоубийств среди американских студентов — семь на 100 тысяч. Даже по официальной статистике в МФТИ этот показатель почти в три раза выше.
В минувшем августе на бакалавриат самого серьезного вуза страны снова зачислили порядка пятисот человек. И пока психиатры опасаются Роскомнадзора, студенты боятся психиатров, а администрация вуза удаляет сообщения в соцсетях, на улицу Первомайскую снова придет зима. Как говорят старшекурсники, «все знают, что каждую зиму что-то да будет»
Александра Шевелева
