С утра звонил в посольство США. Два дня назад выяснилось: там работает в пресс-службе моя хорошая знакомая. Впервые мы встретились, когда ей было 14 лет, она училась в прославленной
Мог ли я думать двадцать пять лет назад, выступая перед учениками
— О, я вас хорошо помню, — сказала Елена. — И школа осталась в памяти навсегда. Эти вечера, «СОВА» (Спрашивай — Отвечаем Всё Абсолютно), невозможно забыть.
И верно: Юлий Ким, Пётр Фоменко, Александр Аронов, Вениамин Смехов, Юрий Визбор, Павел Гусев, Семён Дроздов, Юрий Дружников, Юрий Никулин, Юрий Щекочихин — все они выступали перед старшеклассниками. Примерно за месяц до встречи ребятам предлагалось задавать нам вопросы в записках и опускать их в ящик. Затем ящик торжественно вскрывался, записки вываливались на стол, и мы (выступающие) между собой их разбирали. Я обычно говорил о сексе, кино и цирке, Вениамин Смехов — о театре, Александр Аронов — о поэзии, Юрий Щекочихин — о политике, Пётр Фоменко — о совести, Юрий Визбор пел и рассказывал о телевидении, Павел Гусев говорил о журналистике, Юлий Ким — о музыке.
Да-да, у ребят возникало много вопросов, связанных с совестью, порядочностью, честью, доблестью. Как понимать эти слова, как жить по совести. Порой мы испытывали затруднения, как ответить, не соврав, на вопросы: «Почему мы плохо живём?», «Всегда ли Партия права?», «Почему у нас такое старое правительство?», «Будут ли когда-либо разрешать читать Солженицына?», «В чём прав и в чём не прав академик Сахаров?».
Потом эти вечера легли в основу книги Юрия Дружникова «Спрашивайте, мальчики».
Общение занимало пять-шесть, а то и восемь часов, с двух дня до десяти, а то и до одиннадцати вечера. А потом мы в учительской или дома у директора школы продолжали общаться общаться «под рюмку чая» ещё часа два-три.
Уникальная школа, потрясающие ученики, великолепные учителя.
Вот эту школу и закончила нынешняя сотрудница пресс-службы посольства Соединённых Штатов Америки.
На Елену, мою знакомую, я вывалил сразу несколько просьб. Первая — помочь мне в поисках редактора, который мог бы вычитать текст сайта Набираем.ру на английском языке.
Кроме того, я просил сотрудников пресс-службы помочь мне с одним человеком. Он подал документы для получения визы, но дело затянулось. У него уже билеты куплены, скоро вылет — а визы нет. В своё время у меня получалось помочь с получением виз в США своим знакомым. Когда в Англию отправлялся мой сын, мне тоже удалось ускорить процесс.
Раньше я хорошо знал двух советников посла и двух сотрудников консульства. Но это было лет десять-двенадцать назад, когда я дружил с Аланом Куперманом, руководителем Associated Press в Москве.
В офис приехал к шести вечера. В семь пришёл очередной кандидат на вакантную должность сотрудника техподдержки. Парень, наверное, неплохой, но абсолютно безграмотный, нашу программу не проходил, общался неинтересно и было видно, что ему всё равно, где работать и кем.
Наконец-таки дали на сайте, в разделе «Соревнования», сонеты Шекспира. Несмотря на то, что Павлу Вячеславовичу Померанцеву эта идея не нравилась, сонеты появились, и я думаю, что это правильно, ибо кто-нибудь (об этом я уже писал) о них может здесь узнать впервые.
Сегодня в очередной раз мне звонили с телевидения с просьбой рассказать о Вольфе Григорьевиче Мессинге. И я снова вспомнил свои встречи с этим удивительным человеком. Однажды он при мне звонил секретарю Президиума Верховного Совета СССР Михаилу Порфирьевичу Георгадзе.
— Алло, это Михаил Порфирьевич?.. Замечательно. Моя фамилия Мессинг... Что?.. Мессинг. У меня к вам просьба есть... Что?.. Попросите вашего помощника, он даст вам письмо... А, тогда замечательно. Буду рад. Приходите на концерты... Берите с собой жену, поговорю и с ней.
Мессинг тогда положил телефонную трубку, отдышался. Чувствовалось, что разговор потребовал от него напряжения. Внимательно посмотрев мне в глаза, будто сверля меня и проверяя, можно или нельзя мне доверить тайну, Вольф Григорьевич произнёс:
— Вот, помог одному невинно заключённому, несправедливо осуждённому, вернуться к нормальной жизни. Георгадзе обещал помочь, а он слово держит, я знаю.
Через несколько дней после встречи с Мессингом я приехал в студию киноактёра, на улицу Воровского (теперь Поварская), и, выезжая со двора, помешал какому-то автомобилю. Помню, тогда растерялся, побоялся дать назад (вдруг задену кого-нибудь?), поэтому вышел из машины, чтобы объясниться с водителем и попросить его чуть отъехать.
И оттуда вышел пассажир и направился ко мне. Напоминал он мне какого-то киноактёра, но какого — вспомнить не получалось.
— Меня зовут Владимир Владимирович Шахиджанян. К сожалению, я ещё плохо езжу, поэтому прошу вас чуть-чуть отъехать. Вам ведь это сделать несложно. Не будем конфликтовать.
— Кто вас учил так разговаривать и уговаривать? — спросил меня грозно пассажир.
— Мессинг, — произнёс я, сам не понимая, почему так говорю, — Вольф Григорьевич.
— А-а-а, — протяжно проговорил пассажир. — Тогда понятно.
— А вы кто? — спросил я своего нового знакомого.
— Вы Шахиджанян, а я Георгадзе. Я читал ваши заметки в «Московском Комсомольце». Сейчас отъедем. Но вообще-то вы могли бы уступить нам и сдать назад.
— Так у меня это плохо получается!
— Надо учиться, — посоветовал Георгадзе.
Вечером ужинал с Максимом Андреевичем Меньшиковым в уютном и недорогом ресторане. Долго обсуждали с ним работу фирмы «ЭргоСоло». Я жаловался Максиму Андреевичу, что никак не могу добиться сдвига в работе сотрудников.
Вернувшись домой, прочёл заметку, от которой захотелось плакать. Вот она.
Президиум правительства рассмотрит на заседании в среду проект закона, который предусматривает увеличение в следующем году ежемесячных выплат до 604 рублей — на 6%, или 34 рубля — гражданам, получающим помощь на лечение детей-инвалидов, следует из материалов к заседанию.
«Законопроектом предлагается установить в 2012 году норматив финансовых затрат в месяц на одного гражданина, получающего государственную социальную помощь в виде обеспечения по рецептам врача лекарственными препаратами, изделиями медицинского назначения, а также специализированными продуктами лечебного питания для детей-инвалидов, в размере 604 рубля», — говорится в сообщении.
Проект закона внесён Минздравсоцразвития.
Что такое 34 рубля? Мне стало стыдно за министерство. И снова я вспомнил публикации о Татьяне Голиковой, которые были на нашем сайте.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Мне многое не удаётся сделать на фирме так, как я считаю нужным. Казалось бы, я генеральный директор, слово моё — закон. Но нет: меня выслушивают — и всё остаётся, как и было. Это при том, что ко мне хорошо относятся все сотрудники, и я отношусь к ним с уважением, признательностью, надеждой.
Тем не менее, часто вспоминаю притчу.
Барин приезжает в своё имение. На следующий день идёт с управляющим и осматривает свои владения. Идут тропой, которая неожиданно упирается в ручей.
— Слушай, Прохор, — говорит барин управляющему, — к следующему моему приезду в имение сделай так, чтобы мы могли этот ручей посуху перейти — ну какой-нибудь мостик сделай, на худой конец доску обыкновенную брось, чтобы не портить такой приятной прогулки. Уехал барин. Через год опять приезжает, опять делают с управляющим обход, подходят к ручью, а там ничего. Барин вздыхает и, ничего не говоря, бьёт со всей дури управляющего в ухо. Тот падает, барин молча уходит.
На следующий день барин пошел на охоту, подходит к ручью в болотных сапогах — а там мост расписной. Подзывает управляющего:
— Послушай, Прохор, как так? Год не могли даже доску кинуть, а тут за ночь целый мост отстроили?
— Так, ить, раньше не было твердого указания, барин...
«Не спорь с начальником, денег не будет!» Народая мудрость
