Вокруг личности и деятельности Сталина в Великую Отечественную войну сложилось два мифа – чёрный и белый. И каждый концентрируется лишь на подтверждающих его фактах и игнорирует данные, не вписывающиеся в картину.
Например, распространено представление, что в первые дни войны Сталин был дезориентирован и едва ли не боялся, что его придут арестовывать и прятался от соратников. Заведующий научным сектором Российского военно-исторического общества, кандидат исторических наук Юрий Никифоров на основании доступных архивных документов, включая кремлёвский журнал посещений кабинета Сталина, опровергает это мнение. Сталин с первых дней работал. Ежедневно в течение первой недели войны к нему в кабинет приходили члены Политбюро ЦК ВКП(б), наркомы и военачальники, шли совещания. С 29 июня по 3 июля 1941 года Сталин был на даче, с которой вернулся в Кремль с проектами постановлений ГКО, Совнаркома и других ведомств, проекты пошли в работу.
«Военный опыт» Сталина к началу Великой Отечественной войны исчерпывался обороной Царицына в 1918 году, отнюдь не являвшейся образцом военной мысли. Уже тогда проявилось недоверие Сталина к специалистам, что вылилось в репрессии как военспецов, так и командиров Красной армии. Но речь об анализе и выводах по Царицыну даже не шла – Сталин был признан военным гением. А речь Ленина на VIII партсъезде, в которой резко критиковались «страшные следы партизанщины», являвшиеся прямым следствием игнорирования военных специалистов, не публиковалась вплоть до 1970 года. Но и потом её не анализировали и проигнорировали, например, при публикации в Воениздате книги об истории Северо-Кавказского военного округа (СКВО).
С началом Великой Отечественной войны военачальники, помнящие о только что прокатившихся по РККА репрессиях, не перечили Сталину, что привело к чудовищным ошибкам и потерям начала войны. Военный историк Константин Гайворонский приводит такие данные: безвозвратные оперативные потери РККА за первые шесть месяцев войны достигли 5,3 млн человек. На остальные 3,5 года войны приходится 8,4 млн. В 1941-м СССР потерял почти всю кадровую армию, наиболее подготовленных солдат и офицеров.
Известна привычка Сталина работать по ночам, все были вынуждены приноравливаться к этой его манере. Не всем это давалось легко. Например, сын маршала Василевского, Игорь, рассказывает, что отец сильно выматывался от такого графика, объезжая днём войска, а ночью делая доклад Сталину. Когда Василевский допустил ошибку, Сталин разгневался и заявил, что в следующий раз маршал пожалеет, если ошибётся.
Маршал Георгий Жуков в мемуарах отмечал, что Сталин не терпел приблизительности или преувеличений. Было немыслимо представить ему карты с «белыми пятнами», как и давать ответы наугад, Сталин любил простоту, ясность и чёткость. «У него было какое-то особое чутьё на слабые места в докладах и документах, он их тут же обнаруживал и строго взыскивал с виновных»,- рассказывает Жуков. Понятно, что в первые месяцы войны было невозможно обладать всей полнотой информации и многие высшие военные руководители поплатились за это постами и даже жизнями. Не трогал Сталин только Семёна Будённого и Климента Ворошилова. Первый задолго до войны был назначен на звучные, но не имевшие реальных полномочий, должности и фактически «работал» символом – лихой рубака, герой Гражданской войны стал маршалом и всеобщим воинским любимцем. Ворошилов был покорным проводником воли Сталина. И ни Будённый, ни Ворошилов никогда не имели политических амбиций, что спасло их от мясорубки репрессий.
Сталин не стеснялся ставить запредельной сложности задачи, фактически – невыполнимые. Например, авиаконструктор Яковлев в книге «Цена жизни» вспоминает, что Сталин дал ему три месяца на создание нового самолёта. Когда Яковлев сообщил, что американцам требуется три года, Сталин спросил: «Разве Вы – американец?» Через три месяца самолёт был готов.
В тоже время Сталин не терпел неподкреплённых расчётами обещаний. Например, «Нижегородская правда» описывает такой эпизод из жизни директора завода «Красное Сормово» Ефима Рубинчика. Завод выпускал Т-34 и в мае 1942 года произошёл телефонный разговор между Рубинчиком и Сталиным. Последний поставил задачу выпускать 100 танков в месяц, Рубинчик выпалил – 110! В результате выдали 105, но вместо поздравлений и орденов Рубинчик услышал сталинское «Нэ лублю болтунов!». Но оргвыводов не было, Рубинчик продолжил работать.
И от военачальников Сталин требовал напряжения всех сил и превышения человеческих возможностей, что передавалось вниз по командной цепочке. Впрочем, если военачальник мог аргументированно отстоять собственную позицию, Сталин, случалось, менял точку зрения. Но всегда и во всём решение было единоличное – только его. Благо, Сталин сосредоточил в своих руках всю полноту государственной, политической и военной власти, по сути, став диктатором.
Едва ли не каждое совещание у Сталина превращалось в лотерею, не все участники которой могли дожить до следующего рассвета. Многое зависело от настроения Сталина, под влиянием которого он мог принять любое парадоксальное решение, рушившее предложенный оперативно-тактический или стратегический замысел.
Константин Барановский
Источник
