Весенний спад продолжается. Лишь сегодня, 5 апреля, более или менее записал день. А вчера и позавчера не хотелось этого делать.
Два дня валялся в постели. На фирму только звонил по телефону.
Ни-че-го не хотелось делать. Ни-че-го!
Читал книги. Пытался в очередной раз бросить курить не получилось. Часа три отвечал на письма.
А вот сегодня встал рано. Сначала был на правительстве Москвы. Пообщался с Сергеем Петровичем Цоем, пресс-секретарем Ю. М. Лужкова; Анатолием Николаевичем Смирновым, префектом Зеленоградского округа; Анатолием Ильичом Зуевым, прокурором города Москвы (все хочу убедить его, чтобы купил у нас «СОЛО» и порекомендовал всем сотрудникам прокуратуры пройти наш курс).
Зашел в кабинет Льва Владимировича Ульянова это правая рука Юрия Михайловича Лужкова. Формально его пост называется так: начальник управления мэра, заместитель руководителя аппарата мэрии.
Лев Владимирович интеллигентнейший человек, строитель по образованию, доброжелательный, воспитанный, и что самое главное невероятно обязательный. Бумаги у него никогда не залеживаются. У Льва Владимировича феноменальная память и фантастическая работоспособность. А ведь через два месяца ему исполнится 70 лет.
Я передал Льву Владимировичу для Юрия Михайловича Лужкова свою новую книгу «КомпьютЕрики шутят».
Вот хожу я на заседания правительства Москвы сколько здесь чиновников самого разного ранга! С каждым ведь можно договориться и пробить наши корпоративные версии. Если месяц этим заниматься пять-шесть корпоративных солистов появится точно. Но тогда на месяц придется забыть о школе (о чем я писал вчера), обо всех своих личных делах, и уж конечно, нельзя позволять себе расслабляться, как я делал два предыдущих дня.
Сегодня узнал, что умер мой коллега по факультету журналистики, профессор кафедры радио и телевидения Александр Аркадьевич Шерель. Грустно.
Мы были знакомы более сорока лет. Да-да, когда мы в первый раз увиделись, Александру Аркадьевичу было 26 лет. А мне - 24 года. Если не ошибаюсь, это произошло в театре «Современник», где он тогда трудился администратором. В конце 1960-х годов мы встретились с ним на Пятницкой, 25, в Гостелерадио. Мы совершенно с ним не похожи друг на друга, но нас почему-то всегда путали стенографистки, которые расшифровывали километры наших пленок. Спустя некоторое время мы оба начали преподавать на факультете журналистики: я на кафедре периодики (в то время она называлась кафедрой теории и практики партийной и советской печати), а Александр Аркадьевич на кафедре радио и телевидения. Он блестяще знал театр, историю радио, великолепно писал, издал несколько книг и был замечательным рассказчиком.
Когда Александру Аркадьевичу было уже за пятьдесят, он женился на студентке нашего факультета; я ее хорошо знал она ходила ко мне на занятия. Оказывается, года два назад они разошлись.
В последние годы Александр Аркадьевич стал катастрофически терять зрение, передвигаться самостоятельно уже не мог, ему требовался провожатый.
Мы с Александром Аркадьевичем были на «ты». Если я когда-нибудь напишу книгу о своей жизни «Путь к себе», - то о нем будет отдельная глава, ибо личность он незаурядная, противоречивая. Вклад его в развитие журналистики огромен.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Когда нам с Сашей Шерелем было под 30 лет (мне 28), то к людям, которым за 50, мы относились снисходительно: старые уже, что с них требовать Теперь ко мне так относятся те, кому сегодня под тридцать.
Мы не должны об этом забывать.«Каждое поколение посмеивается над своими отцами, смеется, смеется над дедушками и восхищается прадедами». Сомерсет Моэм
