На видеосервисе Start вышел сериал «Шерлок в России», в котором происходит знакомство знаменитого британского сыщика с империей Александра III. Впервые Холмс вынужден расследовать не чужие преступления, а свои собственные проступки. Абсурдность авторской фантазии, однако, компенсируется непривычным для российского сериала динамизмом.
В сущности, того, кто задумал сделать «еще одного Шерлока Холмса» (не говоря уже о том, что «в России»), можно смело назвать «членом клуба самоубийц» — после всего, что создано на эту тему мировым кинематографом. В ряду былых достижений есть и бесспорный наш успех: мы можем испытывать чувство гордости, что в ряду наиболее качественных интерпретаций и советский фильм Игоря Масленникова 1979–1983 годов. Но версии бессмертного сыщика все множатся и множатся. В России в том числе, хотя любая новинка обречена на сравнение с советским «оригиналом», которому, увы, исправно проигрывает. Вот, например, предыдущая попытка, «Шерлок Холмс», снятый режиссером Андреем Кавуном (2013, телеканал «Россия»), даже слоган имел: «Тот самый, но другой». Авторы сознательно хотели создать нечто «прямо противоположное» советскому лирико-аналитическому герою — брутальное и небритое, но перестарались: получился китч.
Создатели нынешнего сериала постарались избежать очевидных ошибок, хотя и пошли при этом весьма своеобразным путем — команда Александра Цекало (автор идеи и продюсер) на этот раз сознательно и делала… китч. Так что всякий раз, когда мы предполагаем — «сейчас Холмс сядет в лужу», авторы не обманывают наших ожиданий, и он действительно первым делом, прибыв в Россию, ступит в коровью лепешку. Авторы решили не особенно претендовать на оригинальность: динамика фильма, его колористическое решение и грамотно поставленные драки напоминают о «Шерлоке» Гая Ричи. Да, это сознательный микс из того, что было, плюс немного русского сплина. Короче, «не ругайте нас, а мы не будем слишком вымахиваться» — примерно так можно сформулировать кредо авторов (режиссер Нурбек Эген). И это, как ни странно, сработало.
Быстро, за 5 минут, нам покажут хорошо поставленную смертельную схватку в лондонской подворотне, жестокое убийство, впавшего в кому Ватсона и инспектора Лестрейда, читающего ему книжечки в качестве терапии. Затем, глядя на то, как Холмс, вступив на русскую землю, быстренько приводит себя в порядок — чистит туфли, застегивает воротничок и поправляет цилиндр,— мы понимаем, что ритм, выбранный авторами,— главная удача сериала. Динамика повествования, то, что в русском кино удается далеко не всегда, призвана скрыть все великие и малые огрехи сценария. Ну вот, например: Холмс, по замыслу авторов, учил русский язык «по книгам Достоевского» (но говорит он почему-то с тем легким латышским акцентом, на котором обычно у нас общаются шпионы и диверсанты). Стоит нам на мгновение задуматься над этой шаткой во всех отношениях конструкцией, и все летит к чертям. Но этого авторы сериала как раз и не допустят: завязка сюжета происходит так стремительно, в духе «само собой разумеется», что мы не успеваем и глазом моргнуть — заглатываем наживку. А все остальное — уже гарнир.
Волею авторов сериала детектив Шерлок Холмс (Максим Матвеев) на этот раз гонится за Джеком Потрошителем. Поклонники классической «шерлокиады» неоднократно задавались вопросом: почему Конан Дойль не дал своему герою вступить в схватку со знаменитым лондонским маньяком? Тем более что Джек Потрошитель орудовал на улицах Лондона в конце 1880-х годов, а свой первый рассказ о гениальном сыщике «Скандал в Богемии» Конан Дойль написал в 1891-м. Создатели сериала как раз и решаются восполнить пробел и дать ход не реализованному прежде сюжету. Вот он вкратце: опасно ранив в схватке доктора Ватсона, преступник исчезает, дедукция Холмса подсказывает, что Джек Потрошитель — «из русских военных», сыщик садится на корабль, чтобы прибыть в Петербург и сразу же вступить в борьбу с русской бюрократией…
Понятно, с чем столкнется холодный британский ум в России. Рационалисту и дедуктивисту в России трудно, подчас невозможно. Органика двух миров не сочетается, детектив превращается в драму.
«Вы, русские, делаете не то, что говорите, а говорите не то, что думаете»,— сетует англичанин в сериале, сценарий которого написан отнюдь не англичанами. «Мы еще и думаем не то, что думаем»,— отвечают ему стоящие за кадром знатоки отечественной действительности.
Все это вообще-то предсказуемо, но опять же, как ни странно, не вызывает раздражения, хотя то, как будут развиваться события, понятно: в Петербурге с сыщика слетает весь лоск английского джентльмена, он уже не тот высокомерный сноб, который с трубкой в зубах, развалившись в кресле, щелкает логические задачки. В «русской реальности» дедукция сбоит, и Холмс начинает ошибаться. Он привык с лету «прочитывать» людей, а тут постоянно тычет пальцем в небо: девицу принимает за проститутку, врача — за убийцу, содержанку — за учительницу. Вид у Холмса комичный — обескураженный и растерянный, он изо всех сил пытается не растерять остатки благородства и хороших манер и до последнего цепляется за логические ориентиры. Ему предлагают кулебяку с требухой, он гневно отказывается: «Таких слов не существует, вы их только что придумали».
В конце концов Холмс совсем раскисает: теперь он не супермен, за которого принимает его восторженная толпа, а жертва грандиозного обмана. Соответственно, вместо бойкого помощника ему теперь потребуются утешители, которые все объяснят, «как тут все устроено». Русская версия доктора Ватсона — доктор Карцев (Владимир Мишуков) выступает в роли скорее опекуна бестолкового британца. Именно доктор поправляет промахи Холмса, возвращает к жизни жертву неудачной охоты сыщика, терпеливо вводит британского сноба в тесный мир светского Невского и лиговских трущоб.
У Конан Дойля, как мы помним, к сыщику приходят люди в частном порядке — расследовать какое-то личное, связанное с ними самими дело. А в России, принимаясь за частное, сыщик неизбежно упирается в коллективное, общее — нечто огромное и разрастающееся в размерах час от часу. Тем самым сыщик оказывается парадоксальным образом один на один с самой стихией, с чуждой культурой, если угодно. Холмс не привык иметь дело с «большими данными», а Россия именно такая и есть: ее нужно либо целиком «расследовать», с самого начала, либо вообще не браться. А так, в итоге, все, как и предсказано: рационализм повержен, хаос торжествует, но именно в нем и заключается особый русский смысл к всеобщему удовольствию. Одному не устаешь поражаться — тому, как российские кинематографисты научились воспевать и русский порядок, и русский беспорядок, одинаково восхищаясь и тем, и другим. Счастливые люди — не то что какие-то там британцы.
Мария Лащева
