Мир катится в тартарары и непонятно, как сегодня зазывать зрителя в кино, сетует Юлия Пересильд. Актриса считает, что огромное количество звезд, которые ведут себя неприлично, озлобились на жизнь, и уверена, что человека невозможно увести из семьи. Об этом она рассказала в интервью «Известиям» накануне выхода в прокат картины Анны Меликян «Трое» (в кино с 3 декабря).
— Юля, вам обидно, что фильм выходит к зрителю именно сейчас, когда количество занятых в зале мест не должно превышать 25%, да и сами зрители не особо рвутся в кинотеатры?
— Не буду врать — конечно, обидно. Не так мы планировали провести премьеру. Мне очень хочется, чтобы люди пришли на этот фильм, ведь это любимый нами ребенок. Вместе с тем совершенно непонятно, как призывать зрителей идти в кино сегодня. Прекрасно понимаю, что главное сейчас — беречь себя, делать всё возможное, чтобы не заболеть. Так что ощущения от ситуации очень двойственные.
— Фильму «Трое» вы дали определение — очень рискованное кино. Почему?
— С точки зрения режиссера, оно сложное. Никакого экшена, запутанного сюжета. Только три лица в кадре на протяжении двух часов. Это рисково. Но, думаю, нам многое удалось.
Над фильмом работала потрясающая молодая команда. Молодая не только в плане возраста. Редко бывает, когда съемочная группа складывается на все сто процентов — от самого простого человека на площадке до режиссера. С чем можно столкнуться в кино? С амбициями артистов, с трудным характером режиссера, со странными требованиями продюсеров. В этот раз ничего такого вообще не было — всё снималось в любви, доверии, творчестве.
— Вы думали о том, что когда замужние женщины увидят первые кадры фильма, у них возникнет антипатия к вашей героине? Скажут, что она стерва, уводит мужа из семьи.
— Не думала и не очень хочу так думать. Наша история вообще не про то, как кто-то кого-то куда-то увел. К тому же я вообще не верю, что человека можно увести. Нельзя относиться к мужчинам как к баранам. Это в корне неверно. Нужно учиться уважать выбор другого человека, каким бы он ни был, как бы неприятно это ни было для тебя лично. Да, это всегда очень больно, но ведь все мы люди и имеем право на счастье. Это же настоящее чудо, если у кого-то из нас случается любовь.
— Жены, от которых ушли мужья, как правило, придерживаются мнения, что свободная женщина не должна давать женатому повод.
— Уверена — для любви повод не нужен. Она либо случается, либо нет. Распознать это всегда сложно, лишь время покажет истинность чувств.
— Предлагаю пофантазировать. Вы, Юлия Пересильд, влюбляетесь с первого взгляда, позже понимаете, что избранник несвободен. Позволите себе чувство?
— Сейчас уже не знаю… Наш фильм ведь как раз про то, что мы очень часто себе ничего не позволяем — чудо, которое с нами случается, проходит мимо и, может быть, никогда больше не придет. С одной стороны, надо, конечно, поступать так, как правильно. Но с другой — мы ведь все-таки один раз живем. Что мы будем вспоминать, уходя? Непонятно.
— Вы сами чему доверяетесь чаще — чувствам или логике?
— Я доверяюсь чувствам, но не всегда поступаю так, как чувствую. Может быть, это плохо.
— Жалеете потом?
— Жалость — это отвратительное и мерзкое, бесполезное и глупое чувство. Как к себе, так и к окружающим, к поступкам. Очень не люблю, когда меня жалеют, и резко пресекаю, когда у меня вдруг возникает жалость к самой себе. Стараюсь ни о чем и никогда не жалеть. Как только чувствую, что жалею о чем-то, тут же пытаюсь себя переубедить.
— Знаете, иногда вроде чувствуешь, что надо поступить определенным образом, а потом кто-то посоветует тебе сделать иначе — и вроде звучит всё логично. Вы следуете советам?
— Рекомендую не слушать советов, а если услышали — ни в коем случае не поступать так, как вам советуют, кто бы этот совет ни дал. Советы всегда очень субъективны и имеют больше отношения к человеку, их дающему, чем к вам. Вдумайтесь только — как можно что-то посоветовать другому, когда он другой? У него иная природа, желания, взгляды на жизнь.
Советуя, мы все как бы хотим немного самоутвердиться. Это такая игра: мы советуем, как будто что-то знаем. На самом деле, конечно, ничего мы не знаем. Мы разучились слушать, умеем только говорить. Если даже люди слушают, то редко слышат.
— У пары героев Саши и Златы никак не получается завести ребенка. Знаете, бытует мнение, что когда человек «твой», сразу всё схлопывается: и свадьба, и дети, и быт. А когда не «твой», вечно какие-то проблемы, преграды. Верите в это?
— Думаю, порой есть какие-то медицинские показания, которые мешают двоим родить ребенка. Нельзя все загвоздки объяснять тем, что это просто не твой человек. Меня всегда обескураживают формулировки: «Мы решили завести ребенка. Мы подумываем над тем, чтобы завести ребенка». Знаете, я подумывала над тем, чтобы завести собаку, кошку или какое-нибудь еще домашнее животное. Но завести ребенка — как-то неправильно. Это просто случается, и всё. Мне хочется верить, что появление детей зависит не только от желания двух любящих людей, но и от высшей воли — суждено ему появиться или не суждено.
— В фильме «Трое» есть сцена, где вы обнажены. Насколько вам комфортно раздеваться для съемок?
— Съемочная площадка — это вообще не место комфорта. Сегодня почему-то сложился странный стереотип, что артисты — это какие-то странные люди, которые фотографируются на красных дорожках и только и делают, что бесконечно получают удовольствие от жизни. Может быть, я кого-то разочарую, но это совсем не так. Говорю это вовсе не потому, что хочу пожаловаться — ни в коем случае. Да и вообще не хотелось бы, чтобы нас кто-нибудь жалел и думал, что нам плохо. Но меня подбешивает отношение к артистам как к каким-то представителям гламурного общества, которые между бассейнами и светскими раутами периодически выходят на съемочную площадку, а потом снова ныряют в бассейн или куда-нибудь улетают.
Нам нравится то, что мы делаем, свою работу мы очень любим. Но это не значит, что она комфортна. День на съемочной площадке подобен отрезку прожитой жизни. Это неудобная профессия, и всё, чем мы занимаемся, всё, чему нас учили в институте, — это каждодневный, ежесекундный выход из зоны комфорта. Потому что только тогда начинается настоящая актерская работа.
— Ваш мастер Олег Кудряшов говорил, что ни в коем случае нельзя растить броню, что артист — это человек без кожи. Но в процессе жизни мы все равно ранимся предательствами и разочарованиями. Когда оцарапался, сначала появляется корочка, а потом на ее месте остается шрамик.
— И таких шрамиков у меня много. Каждая работа, каждое столкновение шрамики оставляет. Знаете, когда молодой артист приходит на съемочную площадку, его бесконечно ругают и критикуют: не тут стоит, не туда смотрит, не так всё делает. В результате у него есть два пути. Первый — продолжать любить этот мир, принимая его удары, самостоятельно их переживать. Да, больно, неприятно, обидно, но ты все равно остаешься открытым человеком. Второй вариант — озлобиться, как то огромное количество звезд, которые ведут себя неприлично.
Памятуя все эти раны, они превращаются в страшных диктаторов, а потом точно так же ведут себя со всеми остальными. Как не отрастить броню? Сделать сознательный выбор в пользу доброго отношения к людям. Я тоже часто бываю обессилена, иногда депрессивна, обезвожена, вымотана, но не позволяю себе вымещать эти состояния на других. А еще, надо любить молодых, нежить их, не сотворять из них тиранов. Вот и всё.
— Среди знаменитостей есть действительно неприятные люди, но есть и те, кто своим обаянием и энергетикой очаровывает мгновенно и всех. Константин Хабенский, Виктория Исакова, Чулпан Хаматова, Евгений Миронов — в чем, по вашему мнению, секрет их харизмы?
— Они искренне переживают за людей вокруг, неравнодушны к миру. При этом их большой-большой внутренний мир скрыт от всех. Это не те люди, которые готовы всем всё рассказать и показать, какие они невероятные. У каждого из них есть какая-то тайна, завесу над которой они иногда приоткрывают нам в своих ролях и снова закрывают.
— А как обычному человеку создать внутри себя такой мир?
— Скажу, может быть, банальные, очень простые вещи, но без этого никак. Надо научиться любить мир вокруг, людей надо любить — всяких, прощать им какие-то несовершенства. Не пытаться всех расчесать под одну гребенку, принять факт, что люди разные: кто-то лучше, кто-то хуже, но все люди. И их надо любить за то, что они такие, какие они есть.
— В заключение расскажите, пожалуйста, каким для вас был этот год?
— Это мой год, я родилась в год Крысы. Очень его ждала, потому что это бывает раз в двенадцать лет. Следующий год Крысы я буду встречать уже в достаточно зрелом возрасте. Но сказать, что это был хороший год, невозможно. Огромное количество людей вокруг умирает, мы в очень трудной ситуации. Мир, по-моему, катится в тартарары. Происходящее — большое испытание для всех нас, но я поняла про себя, что умею держать удар. Это не может не радовать. Понимаю, что не позволяю себе впадать в депрессии. Легко ли это у меня получается? Конечно, нелегко, да и разве это может быть легко? Нет. Но, судя по тому, что у меня все равно много идей, что я рада видеть окружающих людей, всё у меня неплохо.
Наталья Васильева
