Лучшей актрисой на завершившемся в мае 71-м Каннском кинофестивале была признана Самал Еслямова из Казахстана. Выпускница московского ГИТИСа получила приз за работу в фильме российского режиссера Сергея Дворцевого «Айка» — о мигрантке, вынужденной оставить своего ребенка в роддоме. О шестилетней работе над ролью Самал Еслямова рассказала в эксклюзивном интервью «Известиям» — первом, данном актрисой в России после завоевания одной из главных наград мирового кинематографа.
— Это правда, что отборщики Каннского кинофестиваля взяли картину до того, как она была завершена, просто отсмотрев материал?
— Да, так и было. Но мы были уже настолько в материале, что хорошо себе представляли, какие эпизоды и сцены нам необходимо доснять. За шесть лет что-то перестало устраивать Сергея. Кроме того, он никогда не идет четко по сценарию. История остается как фундамент, но наполняет он ее по-своему. Мы отправили смонтированную часть, отборщикам материал понравился, а дальше мы в течение двух месяцев в сумасшедшем режиме снимали оставшееся. Я спала по четыре часа, Сергей — по два.
— Вы верили, что победите?
— Я верила, что фильм победит, что мы снимем классную картину. Не обращала внимания на то, что идут годы. И когда объявили, что приз получила я, была ошарашена, поскольку настроилась на другое.
— Тематика фильма «Айка» актуальна для российского общества. Мы каждый день видим мигрантов, но часто игнорируем проблемы, с которыми они сталкиваются. Насколько для вас важна эта тема?
— Во время подготовки к фильму я знакомилась с приезжими женщинами, разговаривала с ними, задавала им вопросы. Они рассказывали мне, как сложно им дается расставание с детьми. Когда они приезжают домой, их дети боятся разомкнуть свои объятия, боятся, что они снова уедут. Конечно, мне хочется, чтобы их жизнь не была такой и чтобы дети жили со своими родителями.
— Вы родились в семье, далекой от искусства: мама работала на почте, отец — лесником. Откуда возникла тяга к актерской профессии?
— Мои родители никогда профессионально искусством не занимались, но мама пишет стихи, ее папа писал стихи, а папина мама любила петь. Отец рано остался сиротой, о музыке, с которой он мечтал связать свою жизнь, пришлось забыть. Поэтому он очень хотел, чтобы мы с сестрой выбрали творческие профессии. Так она выучилась на баянистку, а я стала актрисой.
— То есть сами вы не мечтали связать свою жизнь со сценой?
— Я стала актрисой случайно. В выборе будущей профессии помогла тетя. Она рассказала, что в колледже искусств моего родного Петропавловска впервые будут набирать экспериментальный актерский курс. Я решила попробовать и поступила, о чем никогда не жалела — учиться мне очень нравилось. А где-то на последнем курсе я увидела объявление о кастинге для картины «Тюльпан». Мы с подружками решили сходить ради интереса. А через три месяца, когда я уже играла в дипломных спектаклях, мне позвонили из Алма-Аты и позвали сниматься.
— «Тюльпан» стал вашей первой совместной работой с Сергеем Дворцевым. Со студенческой скамьи вы сразу попали на съемки в казахскую степь, где вам предстояло не только играть мать троих маленьких детей, но и вне съемок ухаживать за ними. Было сложно?
— Труднее всего было из-за жары. Я родом из северного Казахстана — это восточная Сибирь, а мы снимали на юге Казахстана. На съемках «Тюльпана» я поняла, что нет на свете ничего вкуснее простой воды. Никакая икра заморская с ней не сравнится. Пила каждые 20 минут, иначе не смогла бы работать.
— Ваша дебютная картина получила в Каннах главный приз программы «Особый взгляд». Для чего вам, актрисе с таким бэкграундом, вдруг понадобилось поступать в ГИТИС?
— Не совсем так. Когда я поступала, мои сцены были сняты, но съемки фильма продолжались до ноября. В 2007 году я поступила в ГИТИС, а в мае 2008-го была премьера в Каннах. Что касается ГИТИСа, то я всегда мечтала в нем учиться. В детстве читала биографию какого-то артиста, который окончил ГИТИС. И в мою память это название врезалось. Я была убеждена, что в этом институте учатся невероятно талантливые люди, это олимп!
— Работа в кино добавила вам смелости при поступлении?
— Не сказала бы. Мы снимали «Тюльпан» три лета подряд, как раз в то время, когда во всех институтах проходят вступительные экзамены. На момент поступления мне было уже 22 года, и я понимала, что времени у меня осталось мало. В Москве я начала жизнь с чистого листа. Несмотря на то что приехала со съемочной площадки, очень волновалась. Помню, в какой-то момент мне так захотелось домой к маме, но все-таки я поступила.
— Во время учебы вдруг выяснилось, что фильм «Тюльпан» выиграл награду в Каннах.
— Это было 10 лет назад, а кажется, что только вчера. Я хорошо помню эту весну. А потом Сергей нашел историю для следующей картины. Он остановился на теме мигрантов, прочитав в газете, что, по статистике, немалое число киргизских женщин отказываются от своих детей. Сергей родом из Казахстана, он хорошо знаком с менталитетом азиатских женщин, которые с особым трепетом относятся к детям. Эта тема его взволновала, он начал ее изучать, а потом написал сценарий «Айки».
— Вашей героине Айке в столице приходится в прямом смысле слова выживать. Когда вы впервые приехали в Москву, насколько сложно вам пришлось?
— Мои коллеги-москвичи не бросили меня, помогали. Сценарист фильма «Тюльпан» поселил в своей квартире в самом центре. Директор картины Николай Маковский всегда привозил и забирал меня из ГИТИСа. У меня были прекрасные условия, только поступи! Потом мне дали общежитие как гражданке Казахстана. Спасибо России, ГИТИСу и моим преподавателям, что я, иностранка, могла учиться здесь бесплатно и получать стипендию.
После учебы я сразу начала сниматься в «Айке», поэтому осталась здесь. За те 11 лет, что я живу в Москве, она стала для меня родной. Россия никогда не была для меня экзотической страной, поскольку мой родной город находится на границе. Когда мы ехали в гости к тете, знали, что вот тут, у поворота, за лесом начинается Россия, даже радио в машине начинает ловить русские песни. Когда училась, хотела вернуться в Казахстан, скучала. А сейчас думаю, что самое важное — это работа. Почему бы не жить и работать там, где тебя снимают?
— Что дала вам театральная школа ГИТИСа?
— Оказавшись на съемочной площадке фильма «Айка», я начала понимать, что мои педагоги дали мне очень много. Прежде всего — метод работы. Понимание, как нужно работать, насколько подробно нужно изучать роль. Мои любимые педагоги Геннадий и Наталья Назаровы учили нас подробно вникать в жизнь своих героев, предлагаемые обстоятельства. Давали советы, что делать, когда ничего не получается.
Но и Евгений Борисович (Каменькович — художественный руководитель курса. — «Известия»), когда мы поступили, сказал нам очень важные слова: «Ребята, я хочу вас предупредить: это очень-очень сложная профессия, еще не поздно передумать». Они мне помогли. Моя Айка непросто мне далась. Мы снимали фильм целых шесть лет. Но я была настроена на то, что актерская профессия — это сложная профессия, что я должна воспринимать свои мучения как данность, что путь не может быть простым.
— Это правда, что на протяжении этих шести лет режиссер запретил вам еще где-то параллельно работать?
— Нет, он не запрещал. Просто было невозможно совмещать съемки еще с чем-то. Мы снимали каждый день и делали перерыв только на 2–3 летних месяца.
— Сколько же материала можно снять за шесть лет?
— Много.
— Играющий спектакль актер знает, каков будет путь его роли, откуда он движется, к чему в результате придет. Выдержать шесть лет погружения в одну историю — это, по-моему, подвиг.
— Грубо говоря, здесь всё тоже было как в спектакле, только форма другая. Потому что ты находишься в материале. Тебе хочется сделать с этим режиссером классную картину — это очень сильная мотивация, с которой ты живешь. Мы экспериментировали, по крупицам собирали ее. Сложно было.
— В чем была главная сложность?
— Во время учебы я привыкла к тому, что каждая дисциплина, будь то сценическое движение или французский язык, завершается показом или спектаклем. Любой процесс завершался неким итогом. А тут — раз, мне с ходу нужно играть только что родившую женщину с кровотечением. У меня нет детей, опыта материнства. А Сергей — документалист, он требовал особой подлинности. Плюс нужно было выглядеть в кадре уставшей. Для достоверности каждый раз перед съемкой мне приходилось бегать с гирькой, отжиматься, прыгать.
Помогли и те самые наблюдения, которым нас учили. Я разговаривала со своими родственницами, спрашивала их об ощущениях, которые они испытывали. Спрашивала своих сестренок, могли бы они сразу после родов убежать, если бы за ними гнался тигр? И все отвечали: «Если бы тигр, то, конечно, да». Мне приходилось полностью изменить свою пластику, постоянно держать в голове, что каждое движение дается моей героине с трудом.
— Как реагировали ваши близкие на столь длительный марафон? Не говорили: «Самал, эта картина никогда не закончится, бросай это все!»
— Конечно, говорили. Все говорили, причем всем членам съемочной группы. Некоторые вообще не верили, что картина когда-нибудь будет снята.
— Что вы делали в паузы между съемками?
— Съемки всегда шли сложно, поэтому отдыхала. Но как отдыхала? Загорать было нельзя, прическу менять — нельзя, переедать — тоже нельзя (смеется).
— Правда, что после просмотра фильма вас обняла Кейт Бланшетт?
— Правда, но я была в таком состоянии, что ее не узнала. Дело в том, что когда в первый день показа мы увидели свой фильм на большом экране, то очень расстроились. Поняли, что второпях не так смонтировали некоторые сцены, неправильные звуки подобрали. Понимали, что нам не хватило времени, чтобы довести картину до совершенства.
Мы стояли на улице расстроенные и обменивались впечатлениями, когда ко мне подошла высокая женщина и обняла. У меня не было возможности заглянуть ей в лицо, потому что вокруг было много людей. Но ее объятие я запомнила — она обняла меня, как сестра. И потом, когда она ушла, ко мне подошли ребята и сказали: «Это была Кейт Бланшетт».
— Это было до того, как вы получили приз?
— Да, за день до объявления победителей.
— Что было потом? Вы получили приз и... вам начали звонить? Получили сразу много всевозможных предложений?
— Я бы не сказала. Конечно, все обрадовались. Очень много поздравлений я получила из Казахстана. Меня поздравили три мои близкие подруги и друг, к которому из-за съемок я не пришла на свадьбу. Он сказал: «Я тебя прощу, только если фильм получит какой-нибудь приз». Надеюсь, простил.
— Складывается ощущение, что после Канн вы залегли на дно, сразу же уехали в Казахстан, отключили московский номер. Это было связано с тем, что вы устали и решили перевести дух?
— Нет, я уехала из Москвы, потому что получила приглашение от министерства культуры Казахстана. Я постоянно давала интервью и ходила на встречи. Выспалась только перед самой Москвой.
— Что дальше? «Оскар»?
— Скажу честно, я не ожидала такого ажиотажа. Просто была нацелена сделать хорошую картину. У меня нет цели получить «Оскар». Конечно, я мечтала, что наш фильм будет достойно оценен. Я бы хотела работать дальше, играть хорошие роли.
— У вас уже запланированы съемки?
— Да, в августе приступаю к съемкам нового фильма в Казахстане.
— На следующие шесть лет?
— Нет, этот фильм снимает другой режиссер. Работа с Сергеем — это все-таки особый случай...
Алла Шевелёва
