27 июня в Кремле президент России вручит Владимиру Этушу Орден за заслуги перед Отечеством первой степени. Приказ о награждении был подписан накануне Дня победы, вскоре после 96-го дня рождения народного артиста СССР. Таким образом, он стал полным кавалером почетной награды. Себе Владимир Абрамович тоже преподнес подарок. Легендарный актер, работать с которым почитают за счастье мэтры режиссуры, снялся в короткометражной картине дебютанта Сергея Батаева «Старый вояка» по сценарию Алины Галиаскаровой. «Известия» расспросили Владимира Этуша о сотрудничестве с молодым режиссером, полевых трудностях во время съемок и личных военных впечатлениях.
— Владимир Абрамович, о чем фильм?
— Действие происходит в мае 1945 года в глухой деревушке, запрятанной в лесах. Мой герой Егор Кузьмич — пожилой ветеран, заставший еще Первую мировую. Война произвела на него неизгладимое впечатление. Частичка этого человека навсегда осталась на полях сражений. В силу возраста он уже не годен для строевой службы, однако рвется на фронт помогать нашей армии. Близкие его всячески удерживают.
Однажды Егор Кузьмич собирает вещи и тайком уходит. Его возвращает внук, а дочка запирает непослушного отца дома. Этот неудавшийся побег в корне меняет взаимоотношения внутри семьи. Остальное рассказывать не буду — увидите сами, когда фильм будет готов. Дочь сыграла Ольга Тумайкина, актриса Театра Вахтангова и моя партнерша по спектаклю «Бенефис». А внука — Арслан Бикбаев из Казани.
— Последний раз вы снимались в «Трех мушкетерах» еще в 2013 году. Затем сосредоточились только на театре. И вдруг — режиссер-дебютант, скудный бюджет, короткий метр… Чем вас заманили?
— С режиссером Сергеем Батаевым меня познакомил директор Тетра Вахтангова Кирилл Крок, что уже само по себе является серьезной рекомендацией. Мальчик произвел на меня хорошее впечатление. Он серьезный, амбициозный, вдумчивый. Чувствовалось, что настроен решительно и хочет сделать хороший фильм.
Сценарий показался мне интересным. Хотя авторы картины совсем молодые люди, им удалось ухватить исковерканную войной судьбу человека. Свою роль сыграл и тот факт, что мой герой, так же, как и я, прошел войну. Режиссеру было важно, чтобы актер знал о войне не из книг и фильмов, а сам ее пережил. Наверное, всё вместе меня и подкупило. Вот так я и стал старым воякой (улыбается).
— Где снимали картину?
— Снимали на натуре в тверских лесах. Трудностей, надо сказать, хватало. Выезжали — было тепло и солнечно. А когда запустились, вдруг сильно похолодало. Кругом лес, нетопленая изба. Над головами вьются тучи комаров. Думал, надо же, нашел себе приключения на старости лет. Но это еще было полбеды. Через пару дней потеплело и появились полчища мелкой мошкары. Комары по сравнению с ней оказались детским садом. В общем, всем досталось.
— Ну, вы-то стойко переносили все тяготы и лишения малобюджетного проекта?
— А куда деваться?! Раз назвался груздем… (смеется). А потом что же мне, народному артисту СССР, фронтовику, мошкары и холода бояться?!
— Я с трудом представляю, как молодой режиссер ставил вам задачи, делился предысторией героя. Скорее уж вы должны ему были рассказывать о том, что переживает человек на войне.
— Я стараюсь доверять режиссеру. Сергей разводил мизансцены, ставил задачи, а я как актер их воплощал. Я прекрасно чувствовал и понимал своего героя. Всё, что касалось внутренний жизни Егора Кузьмича, Сергей доверил мне и в мою внутреннюю кухню не лез. Я говорю о человеческом и актерском опыте.
— 22 июня в День памяти и скорби мы отмечаем 77-ю годовщину начала Великой Отечественной. Помните, где вас застала война?
— Я был студентом Щукинского училища, совсем ранним утром возвращался домой с вечеринки. Москва была пустынна. Я шел, шел, вышел на Манежную площадь. Вижу — мчится черный автомобиль, на капоте развевается флажок со свастикой. Я не придал этому значения, а днем узнал, что началась война.
Потом я понял, что это был автомобиль посольства Германии и ехал в нем немецкий посол фон Шуленбург, вручивший Молотову меморандум об объявлении войны Советскому Союзу. Так я стал невольным свидетелем исторического события. Годы идут, и многое забывается. Это естественно. Но какие-то моменты врезаются в память и остаются там на всю жизнь. Один из них — этот июньский день 1941 года, Манежная площадь, черный автомобиль.
— Вы ведь ушли на фронт добровольцем, не дожидаясь повестки?
— Это так, хотя первое время у меня не было четкого понимания, что мое место на фронте. Мы, студенты, тушили «зажигалки» на крыше Щукинского училища, рыли противотанковые рвы и окопы под Вязьмой. Решение пришло в сентябре 1941 года на спектакле «Фельдмаршал Кутузов». В зале сидели 13 зрителей. Я был настолько потрясен, что вдруг понял: сейчас людям не до театра. Они все там — на фронте. Утром пошел в военкомат и записался добровольцем.
— Какой урок вы вынесли из военных событий?
— Война — это не крики «ура», а постоянное чувство голода и смертельная усталость. Часто вспоминаю один случай, было это зимой 1943 года. Я тогда служил помощником начальника штаба полка по разведке в Закавказском округе. Немцы постепенно отступали с Кавказа, бои шли ожесточенные. Весь день до позднего вечера я участвовал в допросах пленных, решал какие-то вопросы в штабе, а выйдя на улицу, понял, что ужасно устал. Меня неимоверно клонило в сон.
Зашел в ближайший дом и был потрясен. Повсюду вповалку спали пленные немцы, наши командиры и солдаты. На одной кровати храпели двое немцев и наш начальник химслужбы. На полу лежал начальник полковой разведки, прямо на нем спал еще один пленный. Караульный дремал на табуретке, а его автомат был прислонен к немцу. Тот тоже спал. Мне тогда почудилось, что нет никакой войны. Просто спят смертельно усталые, измученные люди.
— Сегодня страшно представить, что в 1943-м ваша рана могла оказаться смертельной и мы бы никогда не узнали про большого артиста Этуша.
— Под Запорожьем мы ждали сигнала к наступлению. Но немцы открыли огонь первыми. 13 дней мы не могли выбраться из окопов и перейти к атаке. Наконец мне удалось поднять солдат (Владимир Этуш носил звание лейтенанта. — «Известия»), мы пробежали метров 200 и снова залегли. Бой постепенно угасал. В какой-то момент я вдруг потерял бдительность. Встал во весь рост и последнее, что услышал, — свист пуль. Позже выяснилось, что пуля разбила кости таза. Война для меня закончилась. Впереди были четыре госпиталя, долгое лечение и восстановление. Мне дали вторую группу инвалидности. В 1944-м окреп и смог вернуться к любимому занятию. В шинели, с палочкой пришел в родное Щукинское училище. Впереди была мирная жизнь. Но это уже совсем другая история…
Даниил Поляков
