Жил-был в Москве Юрий Викторович Степанов. В апреле 1988 года 23‑летний Степанов переехал из 3‑комнатной квартиры на Большой Черкизовской улице в 2‑комнатную квартиру в доме 3, корпус 1, на Открытом шоссе. Видимо, это был родственный обмен.
Чем занимался Юрий Степанов, я не знаю. Знаю только, что 5 декабря 2000 года 35‑летний Степанов умер от многочисленных травм, причиненных тупым предметом.
По данным Измайловского отдела ЗАГС, о его смерти заявил Владимир Викторович Степанов, проживавший на Большой Черкизовской, в той самой квартире, из которой Юрий Викторович выехал в 1988 году. Судя по всему, это был брат погибшего.
До середины 2003 года квартира Юрия Степанова пустовала. А в июле туда въехала Ольга Евгеньевна Мальцева. Согласно документам, Ольга Евгеньевна в ноябре 1998 года вышла замуж за Юрия Степанова, причем брак был заключен в старинном городе Переславле-Залесском. Будь я девицей на выданье, я бы тоже свадьбу сыграла не в Москве, а в Переславле, потому что город этот красотой на всю Россию славится и похож на печатный пряник.
Однако счастье молодой семьи омрачало одно неприятное обстоятельство: как следует из домовой книги, Мальцева после свадьбы постоянно проживала в городе Ухте Республики Коми. И в столицу она прибыла летом 2003 года, то есть через два с половиной года после смерти мужа.
И возникла проблема: как въехать в пустующую московскую квартиру, если ты в ней не прописан?
Конечно, самый лучший способ — прописаться. А сделать это можно было только по заявлению ответственного квартиросъемщика (квартира не была приватизирована).
И вот умерший от побоев Степанов, как герой русской народной сказки, сбрызнутый живой водой, воскресает и прописывает свою благоверную в квартиру на Открытом шоссе.
Радость молодых длилась недолго. Согласно домовой книге, спустя пять месяцев он снова умер — теперь уже, судя по всему, навсегда.
■ ■ ■
Вдова решила немного заработать и зимой 2004 года сдала одну комнату семье Однодворцевых. Сдала, понятно, неофициально, потому что квартира все еще не была приватизирована. Однодворцевы, которые теснились в одной комнате вместе с сыном и его женой, приехали в Москву из Белгорода. В конце года Мальцева сказала им, что хочет продать квартиру. И тогда они решили продать свои квартиры в Белгороде и купить ту, что снимали у Мальцевой. Им казалось, что это самый надежный вариант: хозяйку они знали, постоянно встречались с ней, впечатление от этих встреч было самое благоприятное, да и к новому месту жительства они привыкли — почему бы не купить?
В ноябре 2004 года Мальцева приватизировала квартиру и 27 декабря продала ее Однодворцевым.
В августе 2005 года у Однодворцевых родился внук, которого они прописали к себе. А в октябре 2008 года они — да-да — получили черную метку из Преображенского суда. В нарушение традиций моих судебных очерков про беспризорные городские квартиры с иском в суд обратился не Департамент жилищной политики (далее ДЖП), а по его просьбе преображенский межрайонный прокурор.
Возможно, представители ДЖП опасались того, что суд откажет ДЖП в иске в связи с пропуском срока исковой давности. В очерке «Родина-мать: обнять или отнять», опубликованном в «МК» 21 сентября 2016 года, я рассказывала о том, что при определенном стечении обстоятельств пропуск срока исковой давности со стороны ДЖП для простых смертных является практически единственным шансом отбиться от претензий на квартиру. Вот почему иск прилетел из прокуратуры: в ДЖП, видимо, посчитали, что начало срока исковой давности для нее суд определит с того момента, когда департамент обратился туда.
Только в сентябре 2015 года Верховный суд России наконец пришел к выводу, как в таких случаях определять начало срока исковой давности для прокуратуры. С этого времени началом срока для нее считается тот момент, когда о хищении городской квартиры должен был узнать ДЖП. А в 2008 году ясности в этом вопросе не было, поэтому все считали по-разному, в том числе и суды. В 2010 году Преображенский суд определил, что срок исковой давности для прокуратуры следует исчислять с 2008 года. И в 2010 году квартиру у Однодворцевых суд отобрал.
Интересно, а как вообще квартира Однодворцевых попала в поле зрения ДЖП?
Действительно, очень интересно. 18 мая 2007 года на имя руководителя ДЖП пришло письмо, подписанное заместителем начальника МУРа А.Федяковым. Из письма следовало, что Ольга Евгеньевна Мальцева была прописана в квартире умершего Юрия Степанова на основании поддельного свидетельства о браке. И, следовательно, квартиру Степанова Мальцева приватизировала незаконно.
Судя по всему, квартира Степанова фигурировала в каком-то расследовании. Но со дня его смерти прошло без малого семь лет. И где все это время был ДЖП, который отвечает за принадлежащее городу жилье? Ведь квартира Степанова после его смерти должна была достаться какому-нибудь очереднику — а досталась Мальцевой, причем явно при вмешательстве потусторонних сил. Тут возможны всего два варианта: либо квартиру банально проморгали, либо так же банально помогли украсть, используя широко известную схему с участием подставных родственников.
Главное в этой схеме — обзавестись нужными документами.
Вот только где их взять?
Есть места.
В ночь на 22 июня 2001‑го из сейфа отдела ЗАГСа Пошехонского района Ярославской области были похищены бланки свидетельств о заключении брака. Думаете, штук пять-десять? Из-за таких пустяков вряд ли стоило вскрывать сейф ЗАГС. Нет, украли 10 тысяч 402 бланка. Вы только представьте себе, сколько покойников можно женить и выдать замуж!
Вот на этот свадебный кутеж и угодил Юрий Степанов.
Спрашивается, а как же узнать, что свидетельство о браке фальшивое? А по старинке: просто уточнить в ЗАГСе, имеется ли актовая запись о заключении брака. Тем более что в поддельном свидетельстве о заключении брака был указан номер этой записи и, само собой, координаты ЗАГСа.
Мне могут возразить: а где сказано, что это нужно проверять?
В том-то и дело, что нигде. Вот это и странно. Ведь раньше в нашей стране все квартиры, кроме кооперативных, были государственными. И продать их было невозможно. А квартирное мошенничество, разъедающее нашу жизнь, началось сразу после закона о приватизации жилищного фонда.
К тому моменту, как Мальцева вышла замуж за квартиру Степанова, приватизация квартир продолжалась более 10 лет. Все это время схема со вселением подставных родственников пользовалась заслуженной популярностью — и именно потому, что поддельные документы не проверялись. Вот и надо было обязать ответственных лиц проверять поступающие к ним документы. Почему же в законодательство не внесли никаких изменений?
И не хочешь, а в голову лезет всякая дрянь: раз не внесли — значит, это кому-нибудь нужно.
Вот почему свадьба с покойником продолжает оставаться чрезвычайно прибыльным мероприятием. И единственный, кто участвует в этом празднике бескорыстно, — это покойник.
■ ■ ■
Судебное слушание об истребовании квартиры у Однодворцевых продолжалось больше года.
В ноябре 2009 года иск преображенского межрайонного прокурора был отклонен. Суд указал, что в ДЖП обязаны были проверить документы, представленные Мальцевой.
Кроме того, суд пришел к выводу, что, подписав договор социального найма и договор передачи квартиры Мальцевой, ДЖП тем самым недвусмысленно выразил волю на отчуждение квартиры из городской собственности. А по закону наличие воли на передачу имущества исключает возможность его истребования у добросовестного приобретателя.
Однодворцевы — добросовестные приобретатели, и это никто никогда не оспаривал.
Однако в апреле 2010 года решение Преображенского суда было отменено — и дело направили на новое рассмотрение в тот же суд.
И в июне 2010 года Преображенский суд вынес новое решение: квартиру передать городу, а в выселении семьи с малолетним ребенком отказать. Просто черт ногу сломит. Зачем же тогда отбирать квартиру, если разрешили в ней жить?
В декабре 2010 года вышестоящая инстанция внесла в этот вопрос ясность и вынесла решение о выселении Однодворцевых.
Логика судов была такая: раз Мальцева не являлась женой Юрия Степанова, значит, заключенный с ней договор социального найма квартиры и ее приватизация являются недействительными. А если так, значит, и воли о передаче квартиры Мальцевой ДЖП не выражал. И квартиру у добросовестных приобретателей Однодворцевых следует изъять. Видите, что выходит: одна и та же квартира, одни и те же документы, одни и те же люди — а выводы разные.
В 2011 году Верховный суд России отклонил надзорные жалобы семьи Однодворцевых.
А в октябре 2014 года в обзоре судебной практики Верховный суд России разъяснил, что факт заключения договора социального найма и передачи квартиры в собственность гражданина свидетельствует о выражении воли на передачу квартиры.
И образовалась трещина: люди, дела которых прошли все судебные инстанции до октября 2014 года, потеряли свои квартиры. А люди, дела которых рассматривались после публикации обзора судебной практики Верховного суда, квартиры сохранили.
Верховный суд не разъяснил, что делать тем, у кого суды постановили отнять квартиры. И получилось, что по сухой букве закона у тех, кто не дотянул до октября 2014 года, квартиры следует отобрать. А по справедливости квартиры нужно людям оставить.
И понеслась душа в рай. Кто-то принял решение действовать по справедливости, а кто-то — по закону.
■ ■ ■
26 ноября 2014 года городская комиссия по жилищным вопросам рекомендовала передать Однодворцевым изъятую у них квартиру по договору социального найма. Но Однодворцевым и тут не повезло: в департаменте началась реорганизация, он стал называться ДГИ (Департамент городского имущества) — и оформление договора социального найма перенесли до лучших времен.
В августе 2015 года из ДГИ пришло письмо. Там говорилось, что ДГИ является преемником ДЖП, жилищный вопрос Однодворцевых решен положительно — и они будут приглашены для подписания договора. При этом ДГИ извинился за доставленные неудобства.
Однодворцевы ликовали. Семилетние мытарства наконец закончились. За это время подрос внук — и он не останется на улице. Это и есть счастье, разве не так?
Не так.
В мае 2016 года документы Однодворцевых попали на стол другого чиновника ДГИ. И все надежды пошли прахом.
Заместитель начальника управления оформления жилищных прав Ю.П.Силуянова разъяснила Однодворцевым, что вступившие в законную силу судебные решения подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации. Оснований для передачи квартиры по договору социального найма нет, и они подлежат выселению.
7 июля 2016 года Преображенский отдел судебных приставов возбудил исполнительное производство о выселении Однодворцевых.
Бедный пристав! Взбесившаяся чиновничья мясорубка поставила его перед выбором: действовать по справедливости или по закону? Хотя сегодняшний закон позволяет оставить квартиру истерзанным людям. А справедливость находится в медикаментозной коме.
Между тем глава нашего государства и гарант Конституции Владимир Путин 23 июня 2015 года на пленарном заседании Общественной палаты России сказал: «Убежден, что если речь идет действительно о добросовестном приобретателе, а проблемы возникли из-за ненадлежащего исполнения органами власти своих функций, то добросовестный приобретатель должен быть освобожден от любых проблем, которые с этим связаны.
Государство допустило ошибку — и государство обязано эту ошибку решать самостоятельно. Право гражданина, если у него отберут жилье, обратиться с регрессным иском к тому, кто его надул, не имеет никакой перспективы решения, потому что человека просто загоняют по этим самым судебным инстанциям. Поэтому это не решение проблемы, это профанация».
И добавить нечего. Сказано, будто отлито в бронзе.
Почему же тогда все идет по той же кривой дорожке? Инерция ржавого трактора — прет туда, куда пер всегда?
Ведь тут вот что выходит. В ситуации правовой неопределенности — до и после 2014 года — чиновники однозначно действуют не в пользу добросовестного приобретателя. А значит, в пользу государства — пока не будет доказано, что под государством некоторые отдельные личности понимают себя и своих близких, но на эти случаи есть Уголовный кодекс, и точка.
Предположим, что чиновники искренне действуют в пользу государства. А в школе нас учили, что давным-давно государство было создано как система защиты человека от превратностей судьбы. То есть государство для человека. А у нас выходит точно наоборот: человек для нужд государства. И вот это извращение базовых ценностей человечества и является источником всех инфекций нашей общественной жизни, а в конкретном случае — с добросовестными приобретателями жилья.
Президент сказал: добросовестный приобретатель должен быть освобожден от любых проблем, связанных с ненадлежащими действиями органов власти.
Президент сказал: государство обязано исправить допущенную им ошибку. А чиновники, видно, плохо слышат, и до них долетело только одно слово: государство. Вот его они лелеют. И что будет с семьей строителя Валерия Васильевича Однодворцева, никого, кроме него самого, не волнует.
Однодворцев же не государство, он просто винтик, выпавший из колоссального механизма. И его семья — горсть винтиков, а маленький внук Матвей — еще даже и не винтик, а так, единица без названия.
Но президент же сказал: государство обязано исправить допущенную им ошибку.
Ольга Богуславская
