- Сергей Александрович, с каким настроением вступаете в 73-й год жизни?
- Все бы и ничего, порой даже хорошо, но есть причины для грусти.
- На днях вышла премьера киноальманаха «Про любовь. Только для взрослых», где вы снялись в качестве актера. Правда, роль у вас без слов, но заметная. Вы слушаете лекцию о «О любви и семье» профессора Джона Малковича. Как оказались в роли ученика?
- По просьбе моей ученицы – Анны Меликян. Анна сняла первый фильм «Про любовь», а в продолжении «Про любовь. Только для взрослых» выступила художественным руководителем и продюсером. Вот она, моя ученица, посадила меня учиться. Причем сцены с моим участием снимала сама Анна. Поясню, что киноальманах состоит из пяти новелл, и над каждой работал отдельный режиссер.
- Удалось пообщаться с Джоном Малковичем?
- Мы с ним хорошо знакомы. Не то чтобы друзья, как с Ричардом Гиром, но в добрых отношениях. В моих планах, если так можно говорить в случае с моим возрастом, поработать с Малковичем. Что касается фильма «Про любовь. Только для взрослых», он мне понравился. Изящная, тонкая, смелая и профессиональная картина. У нас принято к альманахам относиться несколько несерьезно. Много режиссеров, и никто не берет на себя ответственность. А в данном случае каждый создатель отвечал за то, что он говорит публике о любви. Ценно то, что получился серьезный умный разговор, а не болтовня.
- В интервью «ВМ» вы сказали, что «слово «любовь» запретили бы употреблять на несколько лет, потому что оно потеряло свой высокий смысл.
- Я себе запретил говорить о любви, чтобы сохранить смысл и слова, и чувства. А как я могу запретить другим людям употреблять слово «любовь»? А себе – да, запретил. Много об этом и сказал, и снял, и написал в своих книгах.
- Какая из ваших картин о любви – самая серьезная, самая откровенная?
- Пожалуй, самая серьезная так и называется «О любви», и она по произведениям Чехова. Признаюсь, что это картина – моя самая любимая. Правда, она не так громко прошла в прокате, как другие фильмы, но не менее мне дорога. Я же не могу выйти на улицу и закричать «Заметьте мое кино, посмотрите мое кино!». Хотя иногда хочется это сделать.
- Ваш последний фильм «Кеды» публика хорошо приняла: был показ на Московском фестивале и прокат. Над чем сейчас работаете?
- Над продолжением фильма «Елизавета и Клодель». Работу над картиной начал четыре года назад, но поскольку съемки должны были быть во Франции и в производстве картины участвовали французы, то из-за санкций пришлось взять паузу. Надеюсь, что осенью вновь будем снимать. Если бы я знал, что точно все получится, был бы счастлив. Самое мучительное для меня – нечто незавершенное. Невыносимо жить, когда твоя работа не закончена. Представляете – должен родиться ребенок, а он не рождается и не рождается.
- О чем фильм «Елизавета и Клодель»?
- Отчасти о сексуальной революции в России. Героини — две девочки 17 лет: русская Елизавета и француженка Клодель. Обе - из хороших семей. Они убегают из дома на французский курорт Довиль (где происходит действие фильма Клода Лелюша «Мужчина и женщина» - прим. «ВМ»), горя желанием поучаствовать сразу во всех революциях — и мировой, и сексуальной. Но на курорте оказывается всего четыре мужика — сумасшедший пилот, который бьется головой об стенку, после чего ложится в больницу, 75-летний лауреат Нобелевской Премии, приехавший во Францию, где прошло его детство, чтобы проститься, и русский революционер-авантюрист. Действие фильма происходит в начале 20 века. Девочки понимают, что влюбиться здесь не в кого, и начинают выпускать газету «Искра». Таким образом, занимаясь политической журналистикой, девочки быстро взрослеют, что не очень хорошо. В ролях – мои студентки из ВГИКа. Замечу, что мои студенты, а у меня два курса – во ВГИКе и в Институте Современного Искусства - меня радуют.
- Сергей Александрович, как вы, успешный режиссер, стали заниматься педагогикой?
- Все началось с моего друга Александра Кайдановского. Александр очень хотел стать режиссером, учился у Андрея Тарковского, а когда Андрей уехал за границу, своего ученика, причем единственного, передал мне. Отказать Тарковскому я не мог. С тех пор и преподаю. Почему-то считают, что Соловьев везде преподают, но это не так. У меня всего две мастерских – во ВГИКе и в ИСИ.
- Сергей Александрович, если бы ваши родственники захотели стать режиссерами, к какому мастеру вы бы их устроили по блату?
- Я бы порекомендовал им Александра Сокурова. Я не умею так учить, как Сокуров, и осознаю это. Александр Николаевич гениально одарен педагогическим даром обучения режиссеров. Сокуров – не только гениальный режиссер, но и гениальный педагог.
- День рождения будете отмечать в Москве?
- В Москве. 1 сентября на работу выходить – учеников новых набрал. Придут домой дети, друзья - поздравят. По крайней мере, дети точно поздравят – куда им от меня деться? К сожалению, многих моих друзей нет в живых, и это тоже меня не может не огорчать. Нет Тарковского, нет Кайдановского, нет Саши Абдулова, Олега Янковского…
- Абдулов и Янковский сыграли в вашей экранизации романа Льва Толстого «Анна Каренина» Стиву Облонского и Алексея Каренина. Видели ли вы экранизацию Карена Шахназарова?
- Не успел, но хочу посмотреть. Предвкушения особой радости в связи с этой работой у меня нет, как и печали нет. Возвращаясь к своим баранам, ищу театр или площадку для того, чтобы мои выпускники во ВГИКе играли дипломный спектакль «Война и мир». Спектакль очень хороший, а место найти не можем. Еще одно незавершенное дело, которое меня мучает. А так - как в той песенке, «Все хорошо, все хорошо». А ведь мы ставим новые спектакли со студентами. Недавно поставили чудный «Стеклянный зверинец» и тоже хочется его играть. Я понимаю, что сейчас режиссер, мастер должен сам искать и деньги для своих фильмов, и работу для выпускников, и площадки для студенческих спектаклей, но хотелось бы содействия и понимания.
Анжелика Заозерская
