Ничейные дети

Когда-то они вырастут…

Новость этого года: правительство запланировало в течение двух лет передать в семьи около 300 тысяч сирот и закрыть 400 детских домов. План похвальный. Однако у проблемы есть другая сторона.

ЖИЗНЬ ЗА ПОРОГОМ

В эти же два года ещё тысячи детей выйдут за порог детского дома, не в новую семью, а просто — в жизнь. Им исполнится восемнадцать, по закону они уже взрослые и сами будут обязаны заботиться о себе. А что они знают о внешнем мире?

Три года назад я познакомилась с Галей и Серёжей, братом и сестрой, живущими в хорошем московском интернате. Поначалу эти милые, симпатичные ребята поражали меня своей непохожестью на мою дочку и её друзей. Например, всегда после еды вежливо говорили «спасибо», но никогда не делали попыток убрать за собой посуду: в интернатской столовой за ними убирали нянечки. Даже в спокойной обстановке они говорили между собой на повышенных тонах, а уж когда обстановка накалялась, скажем после проигрыша в игре, начиналась драка, жестокая, до крови…

Я не сразу поняла, что это отголосок детдомовской «дедовщины», которая порой не легче армейской. Купленные перчатки к следующим выходным терялись, надкушенное яблоко летело в ведро — они не знали, что можно взять нож и отрезать половину. Ни перчатки, ни яблоки не связывались в их воображении с деньгами, которые ещё надо заработать.

Когда я удивлялась, спрашивала, почему так легко еду выбрасывают, а вещи теряют, они тоже удивлялись: а что такого? В интернате обычное дело, говорили они, если испачкались носки, не обязательно стирать, лучше выбросить — всё равно дадут новые. Невкусный бутерброд проще спустить в туалет, а творожный сырок выбросить в окошко. Не съел — ругают, а так никто не видел.

Как-то я навещала их в детском доме, и на моих глазах один запихнул липкие фантики в щёлку между диванными подушками, а другая сунула обёртку под ковёр. На мой обескураженный вопрос: «Зачем вы так? Где у вас мусорка?» — Галя с мягким упрёком и сожалением в голосе ответила: «Ну, тёть Катя, у нас же уби-ра-ют!»

Драки нам удалось победить в первый год, крики почти побеждены, ребята научились помогать по дому — лепить сырники, стелить постель, выносить мусор, убирать игрушки. А вот мандариновые корки, сплюнутые жвачки, обёртки от конфет и мороженого я по-прежнему выгребаю из-под дивана после каждого их визита…

К сожалению, в интернате дети практически отлучены от всякого труда. Они никогда не готовят еду, в лучшем случае убирают постель, не моют посуду. Никогда не покупают зубную пасту, мыло, стиральный порошок, даже хлеб. А если взрослые заставляют красить ограду, вполне могут позвонить в отдел опеки и пожаловаться на эксплуатацию детского труда, тогда директор получит нагоняй. Увы, про Тома Сойера никто не читал и не догадывается, какие выгоды можно извлекать из покраски забора…

Как-то раз Галя рассказала, что к ним приходила женщина, брала на выходные трёх девочек из Галиного класса. «Так вы представляете, тёть Кать, она их заставила грядки у себя пропалывать, они столько трудились, а она им даже ничего не заплатила! Больше девочки к ней не хотят ехать, очень надо на неё работать!»

Вот так пять, десять, а то и все восемнадцать лет ребята живут за казённый счёт в своей обособленной закрытой системе, отлучённые от элементарных усилий по самообслуживанию. Детям до четырнадцати не разрешают ездить в метро и вообще выходить за забор детдома. Их кормят, одевают, учат, порой водят в музеи и театры, возят летом на море, кого-то даже отправляют на каникулы за границу по международным программам. Словом, обеспечивают им уровень жизни, который доступен далеко не каждому ребёнку из обычной российской семьи. Но они, увы, теряют все эти блага, выходя в мир, где они не приспособлены к обыденной жизни и где никому нет до них дела.

НАЙДИ СЕБЕ БРАТА

У меня есть друг Рик, он учитель, живёт в маленьком американском городке с красивым названием Зимняя Гавань. Я задала ему вопрос о проблемах сирот в Штатах. Неожиданно в ответном письме вижу московский телефон и название организации: BBBS — Big Brothers and Big Sisters, то есть «Старшие братья и старшие сёстры». Я ничего не слышала о них, а между тем это одна из самых известных международных программ помощи детям — со столетней историей и отделениями почти по всему миру, у нас в том числе.

Началось всё в 1903 году. Как-то предприниматель средней руки Ирвин Вестхеймер, возвращаясь домой, увидел мальчика и собаку, которые вместе копались в мусорном баке в поисках съестного. Ирвин купил мальчику еды, проводил до дома. Познакомившись с его семьёй, понял, что семья впала в нищету из-за внезапной смерти отца. Ирвин стал другом семьи и наставником мальчику. Вестхеймер понимал, что в его родном Цинциннати множество детей нуждаются в поддержке. Он решил организовать ассоциацию мужчин, каждый из которых согласился бы помогать хотя бы одному мальчику, как младшему брату, попавшему в трудную ситуацию. Ассоциацию назвали Big Brothers.

А в Нью-Йорке похожую организацию учредил Эрнест Каултэр, сотрудник судебной канцелярии. Ежедневно через его кабинет проходили десятки подростков из неблагополучных семей или оставшиеся вовсе без семьи. Все они были не в ладах с законом. Исправить их может личный пример, решил Эрнест. В 1904 году он выступил в Нью-Йоркском клубе предпринимателей с такими словами:

— Есть единственный путь спасти подростков, оказавшихся в беде, — если рядом с каждым из них будет доброволец, настоящий мужчина, который, словно старший брат, станет присматривать за юношей, помогать ему в достойных делах, чтобы парень знал, что в огромном городе есть хотя бы одна человеческая душа, которой небезразлично, жив он или мёртв. Я ищу добровольцев.

И Эрнест их нашёл. Успех организации был велик. Спустя год миссис Джоан Окифи создала подобную организацию для девочек и сама стала первой «старшей сестрой».

Такими были легендарные основатели системы наставничества. Почему они её создали, мне понятно — добрые энергичные люди не могли равнодушно смотреть на страдания юных соотечественников. Но, слава богу, и у нас есть люди, готовые помочь «не своим» детям.

ЗИГЗАГ СУДЬБЫ

В российском офисе BBBS народу в обрез: психологи-кураторы Елена Филинова и Наталья Холстова, ещё один психолог на полставки и бухгалтер. Вот и весь штат, который ведёт проект в Москве, Перми, Иркутске, Санкт-Петербурге, Тюмени, Тамбове, Кирове, Южно-Сахалинске, Ярославле и Рязани. Конечно, на местах работают свои психологи-кураторы. На каждого из них приходится по 25 пар наставников-подопечных. Этих людей надо не только найти, подготовить и познакомить, но и сопровождать, поддерживать, помогать советом на протяжении всего общения.

А направляет всю эту работу Эрик Бэтси. Он родился в США, в маленьком городке штата Индиана. Папа — профессор социологии, мама — медсестра. Эрик — старший из четверых детей. Когда ему исполнилось восемь, в семье появилась первая приёмная девочка, тринадцати лет. Потом ещё одна, четырнадцатилетняя, и ещё одна, пятнадцатилетняя. Всего семеро детей. Немало, конечно, но не такая уж редкость для Америки. В юности Эрик собирался стать, как папа, социологом, жениться, растить своих и приёмных детей, преподавать в одном из университетов. Но потом судьба его круто изменилась — он увлёкся русской литературой, увлёкся настолько, что захотел читать Толстого и Чехова в подлиннике. Эрик поступил на филологический факультет. Он по-прежнему планировал стать американским профессором, правда, не социологии, а русской литературы, и не знал ещё, что жизнь сложится совсем иначе.

В 93-м году Эрик Бэтси приехал в Санкт-Петербург — продолжить образование и закрепить знание русского языка. Поступил в университет. Но летом пошёл волонтёром в дошкольный детский дом, и все продуманные планы будущего полностью изменились. Воспитательницами там, как часто у нас бывает, работали только женщины. Один мальчик, увидев бороду Эрика, удивлённо спросил: «Что это?» Малыш никогда не видел, чтобы на лице росли волосы, он не общался с мужчинами. Бородатый волонтёр стал объяснять: «Подожди несколько лет, и тебе тоже придётся бриться». С этого забавного момента к Эрику пришло ясное осознание своего места в реальности: подающий надежды филолог решил, что хочет жить в России и помогать детям.

Этому решению способствовало ещё одно обстоятельство — он женился на русской девушке.

ЦЕНА СЧАСТЬЯ

Технологии социальной помощи в Америке разработаны детально, общественных организаций огромное количество. Почему же именно BBBS? Просто дома Эрик восемь лет был «старшим» братом. Зачем изобретать велосипед? Главное — без устали крутить педали, чтобы удержать равновесие и доехать до цели. Впрочем, кое-что Эрик всё-таки изобрёл: он запустил в Москве, Угличе и Санкт-Петербурге собственную программу для выпускников детских домов. Там на занятиях ребят учат простым для нас, но трудным для них вещам: как пользоваться общественным транспортом, как готовить еду, как разумно тратить деньги, как устраиваться на работу, поступать в институт или училище, просто — как жить. Девушкам и юношам читают курс «Ответственное родительство»: такие занятия помогают предупредить нежелательную беременность, уберечься от СПИДа и других неприятностей.

Кто становится добровольцем? Какие люди приходят, чтобы найти младшего «брата» и «сестрёнку»? Эрик говорит, что в регионах большинство волонтёров — студенты, в Москве — взрослые. Может быть, потому, что жизнь в мегаполисе очень уж сложна. Хотя и в столице студенты педагогических вузов нередко становятся «старшими братьями и сёстрами».

А вот другая история.

…«- Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!

— А что для этого надо делать? — спросил Маленький принц.

— Надо запастись терпеньем, — ответил Лис. — Лучше приходи всегда в один и тот же час… Вот, например, если ты будешь приходить в четыре часа, я уже с трёх часов почувствую себя счастливым. И чем ближе к назначенному часу, тем счастливей. В четыре часа я уже начну волноваться и тревожиться. Я узнаю цену счастью!..«

С этой большой цитаты из книги Антуана де Сент-Экзюпери начинается история про Катю-«старшую» и Катю-«младшую», написанная девушкой-наставницей, будущей журналисткой из Ярославля, где программа существует уже пятнадцать лет.

Читаю дальше: «За прошедший год мы с Катей играли… нет, жили по законам Экзюпери, менялись ролями. И ещё неизвестно, кто кого приручил, кто из нас Лис, а кто Маленький принц. Не знаю. Зато знаю себя, а теперь знаю и Катюшу. Её любимый цветок — капризная роза, я же люблю садовые ромашки. Она мечтает стать дизайнером одежды, я учусь на журналиста. Обе мы в душе актрисы и обе „пушкинские девушки“ — родились той самой осенью, которая „очей очарованье“. Это малая толика наших простых открытий друг в дружке. Впереди новые 365 дней, которые помогут нам стать ещё ближе. Помните, Маленький принц говорил, что после приручения бывают слёзы, слёзы расставания с Лисом. Мы с Катей перепишем конец этой истории, не расстанемся, будем дружить дальше. Ведь я и Катя с одной планеты Земля…»

Для инвалидов, для солдат, вернувшихся с войны, для заключённых, с «чистой совестью» покинувших опостылевшую «зону», существуют разные программы реабилитации. Почему же нет такой программы для «государственных детей», круглых сирот и сирот при живых родителях? Не потому ли они так часто после детдома попадают в ту самую «зону»?

…У интернатского ребёнка есть несколько вариантов будущего. Его могут усыновить. Могут взять на патронат. Могут выделить опекуна. Могут помочь стать «младшим братом» хорошего человека.

Какой из этих вариантов предпочтительнее?

Не знаю, и никто не знает — дети разные, и взрослые рядом с ними тоже разные. Надо пробовать всё, ничего не отвергая с порога. Лично я твёрдо убеждена только в одном: лучшее будущее то, в котором лучше ребёнку.

Екатерина СИЛЬЧЕНКОВА, психолог Павловской средней школы, МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ, Истринский район