Ночью 26 апреля в поселке Раменский Московской области сгорела психиатрическая больница N 14 со всеми пациентами. Чудом спаслись двое больных и медсестра. Это повод задуматься: какие мысли и чувства порождает у большинства граждан гибель изгоев общества? Жалость? Сардоническую усмешку? Стыд? СМИ смакуют леденящие кровь подробности о сгоревших заживо и задохнувшихся в собственных койках, о решетках и замках, о том, как больше часа ехали пожарные машины в объезд закрытой переправы. Нам хочется пощекотать нервы очередной "чернухой"? Или интересуют суммы выплат семьям погибших? Или нас уже ничего не задевает? В статьях и репортажах мне почему-то чудится некоторое смущение — вот, мол, пишем об этом... об этих...
Наше общество породило своеобразные "пироговские ряды". Знаменитый хирург изобрел их, чтобы облегчить организацию помощи раненым в полевых условиях. В первую очередь те, кого можно спасти, безнадежных — в самый последний ряд. На этом уровне, без надежды, у нас существуют инвалиды, алкоголики, наркоманы, сироты, бомжи. Беспризорники, нищие и убогие испокон веку в России жили впроголодь, и в советские времена не были государством обласканы, и сейчас ничего не изменилось. Только теперь разрыв в уровне жизни достиг такой величины, что пренебрежение низшими на социальной лестнице носит характер нарочитый, бесстыдный. Тут под боком у Раменского — Москва. В 80 километрах — будущий инноград Сколково. Миллиардные денежные потоки, легко обтекающие неблагополучных, неимущих, недееспособных.
Что нас испортило так? Потребление? Телевидение? Мы стали меньше читать, меньше задумываться? Школьная программа виновата? На "Бородино" Лермонтова отводится всего два урока — в сотни раз меньше, чем на подробности жизни Ксюши Бородиной в интернете. Помните, мы раньше писали сочинения "Онегин и Печорин — лишние люди"? Теперь же появились люди ненужные. Никому. Ни родным, ни государству. Не достойные остатков нашей жалости и человечности.
После случившегося в Раменском Минздрав объявил очередную проверку медучреждений на пожарную безопасность, особенно тех, где больные пребывают круглосуточно. Подобная проверка в Подмосковье только что была. Там недавно прошел ремонт, пожарная инспекция осмотрела оба корпуса. Устранили пару-тройку недочетов, вроде ламп без плафонов. Хотя, с моей точки зрения, сама больница такого типа и есть "недочет". В пристройке стены были бревенчатые, крыша под шифером и все перекрытия деревянные. Горит, как свечка. Для ремонта в подобных учреждениях используют материалы самые элементарные, экономят на чем только можно. Часть средств, как водится, вообще рассасывается в неизвестном направлении. О противопожарной безопасности не мечтают, замазать бы плесень. Отравиться токсичными продуктами горения дешевого линолеума или краски можно гораздо быстрее.
По информации министра здравоохранения РФ Вероники Скворцовой, в 2012 году на модернизацию системы противопожарной безопасности в сгоревшей клинике было выделено 9 млн рублей. Где эти деньги и были ли они потрачены по назначению, будет выяснять следствие. А генеральный директор фирмы, установившей и обслуживающей в больнице сигнализацию, утверждает, что она сработала вовремя, ее регулярно проверяли. У работников больницы была прямая связь с пожарной частью, они сразу позвонили. Однако больница все равно сгорела.
Сгорели психически больные люди. Психиатрия у нас — это далеко не то, что обычно ассоциируется с эти словом. Фрейд, кушетка, белые стены, бравые санитары в форме. Наши больницы страшны, интернаты — тем более. У нас в городе с населением почти полтора миллиона жителей новый корпус городской психбольницы строили не один десяток лет. Реабилитационное отделение вообще одно. А чем дальше от центра, тем хуже условия содержания больных, тем тяжелее контингент и слабее контроль вышестоящих организаций. Не знаю, как в Московской области, но у нас в очень не многие интернаты можно заходить без содрогания. Единицы за счет личного энтузиазма руководства обеспечивают свой контингент нормальным питанием и достойным уходом, набирают медперсонал, стараются занять пациентов посильным трудом, любой организованной деятельностью. Чаще же бывает, что больные в интернате неухоженные, грязные, вшивые, в состоянии дистрофии. Загородные психоневрологические интернаты, стационары и отделения сестринского ухода — это старые, ветхие здания. Деревянные, с минимумом удобств и комфорта, обеспеченные по самому остаточному принципу. Когда несколько лет назад во время жары бушевали лесные пожары, единственным путем спасения больных одного из ПНД в области была эвакуация в городские отделения.
Область — это место, куда психиатрия добирается в последнюю очередь. Я об этом знаю не понаслышке. Моя двоюродная сестра почти 30 лет работает психиатром. Последнее время много выезжает в районы. Единственное, что наше государство не жалеет для людей с психическими заболеваниями,— это инвалидности. На этом все заботы заканчиваются. Лечебно-трудовые мастерские, существовавшие в советское время, канули в Лету. Львиная доля контингента формируется из социально неблагополучных детей. Выпускников коррекционных школ-интернатов, тех, чьи родители страдают хроническим алкоголизмом. Для них доступны профессии маляра-штукатура, швеи, а также экзотическая специальность "швея-овощевод". Подготовкой занимаются 1-2 училища на огромную область. По профессии практически никто не работает. Их не трудоустраивают, не социализируют и не адаптируют. Инвалид по психзаболеванию, не имеющий материально обеспеченных и заботливых родственников, обречен стать обитателем такой больнички, как в Раменском. Основная патология — слабоумие, последствия алкоголизма и наркомании, алкогольные психозы, тяжелая шизофрения. Хроники. По нормативам на отделение таких больных в 80 человек положено три врача, заведующий и по три медсестры в смену. Очень мало, но на практике и это никогда не выполняется! Тех самых санитаров с бицепсами, в белой форме, которые примелькались по зарубежным фильмам, не было и нет, их функции выполняют сознательные пациенты или приходят пенсионеры, которые, конечно, физически не всегда могут справиться с острой ситуацией. Волонтеров, по крайней мере в Нижнем Новгороде, никто не встречал. Работа на всех уровнях очень тяжелая, неблагодарная, порой опасная. Зарплаты неадекватные. При приеме на работу выбирать не приходится, поэтому не редкость пьяный персонал. Особенно в ночную смену.
По последней версии, пожар в больнице N 14 вспыхнул не из-за неисправности электропроводки, как бывает в старых зданиях, а из-за "постороннего источника огня". Вроде бы один из недавно поступивших пациентов курил в коридоре и поджег диван. Зажигалку у него почему-то не изъяли. Кто-то из медработников не уследил, пожарные не приехали вовремя, медсестра была в другом корпусе. Но все это не случайное стечение обстоятельств. Это закономерность. За последние несколько лет пожары в психоневрологических интернатах и домах инвалидов не редкость — Ейск, Омск, Тула, Белгород. Что, на это никто не обратил внимания?
Сейчас в "тренде" гуманное отношение к инвалидам. "Все разные, все равные". Но в большей степени это относится к спинальникам, к колясочникам. Эвелина Бледанс бьется за "солнечных детей" с синдромом Дауна. Кто их видел на улицах, в парке, на рабочем месте? "Ментальные" инвалиды исключены из общества.
Конечно, очень трудно культивировать в себе жалость к опустившемуся человеку. К конкретному алкоголику, наркоману, слабоумному или бомжу, который роется в мусорном контейнере у дома, гадит в подъезде, ворует, плохо пахнет и выглядит. И вообще не приносит совершенно никакой пользы, кроме вреда. Но если общество и государство в целом не будет относиться к абсолютно каждому человеку с позиций гуманизма, не перестанет с пренебрежением и отвращением смотреть на инвалидов любого толка, то это иначе, как фашизмом, называть нельзя. Следующие с конца в "пироговских рядах" — обычные жители подмосковного Раменского. Здоровые и нормальные. Они пытались своими силами заливать огонь, опасаясь взрывов бытового газа в окрестных домах. Это к ним нет переправы. Это и к ним тоже едет полтора часа скорая и пожарные. Такие же жители страны, как и погибшие в огне пациенты психбольницы.
Когда номер готовился к печати, пришло еще одно печальное известие: во время пожара в психоневрологическом диспансере Тамбовской области погибла пациентка
Анна Андронова, врач, писатель, Нижний Новгород
