Фамильярность – это грех? Среди семи смертных грехов в христианской традиции она отсутствует. Нет там и сродного явления – амикошонства, то есть панибратства. Получается, если нет в списке, то это не грех?
Чрезмерная вольность в обращении с уважаемыми людьми, которые находятся выше по статусу и роли в обществе, – дело неприличное и непозволительное для воспитанного человека. Выходит, это занятие нехорошее.
«Так что же ты, наконец, за сила?» – спрашиваем, перефразируя «Фауста» Гёте. Ответ найдём у писателя, использовавшего ту же формулу как эпиграф к своему главному роману.
У этого автора, то есть М.А. Булгакова, есть ничуть не менее интересная книга, чем «Мастер и Маргарита», – «Театральный роман». Это автобиографичный текст, описывавший казусы и сложности Булгакова как драматурга при работе с МХАТом, – знаменитым театром, основанным К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко. Герой книги, прототипом которого был сам Булгаков, начинающий писатель и драматург Максудов ловит удачу за хвост: его текстом заинтересовался театр. И вот, когда планируется уже начинать репетиции, радостный автор видит афишу...
«Со сладким чувством, предвкушая получку ста рублей, я приблизился к Театру и увидел в средних дверях скромную афишу. Я прочитал:
Репертуар, намеченный в текущем сезоне:
Эсхил – «Агамемнон»
Софокл – «Филоктет»
Лопе де Вега – «Сети Фенизы»
Шекспир – «Король Лир»
Шиллер – «Орлеанская дева»
Островский – «Не от мира сего»
Максудов – «Чёрный снег»
Открывши рот, я стоял на тротуаре, – и удивляюсь, почему у меня не вытащили бумажник в это время. Меня толкали, говорили что-то неприятное, а я всё стоял, созерцая афишу».
Не нужно долго думать, чтобы понять, как возмутила честолюбивого и талантливого автора такая картина. Не следует ставить в один ряд таких драматургов, как Эсхил, Шекспир, Островский – Максудова. Ведь он писатель, ещё ничего не добившийся, в афише визуально и семантически уравненный с гениальными авторами. Это неприлично, безвкусно, неуважительно.
Современный пример, недалеко ушедший от ситуации с афишей у Булгакова: РАМТ, один из главных московских театров, недавно запустил спектакль «Последние дни». Обратите внимание на левых верхний красный угол:
Спектакль на сайте назван «историческим, но вместе с тем – вневременным»; здесь сливаются судьбы самого Пушкина, его «Медного всадника», юного Петра I, описанного в используемой пьесе Акунина. Нам ясно, что для создания этого спектакля режиссёр совмещает тексты писателей XIX, XX и XXI веков, но помещать их имена в заглавии вместе, как равновесных авторов... Нисколько не умаляя таланта и значимости Бориса Акунина для современной литературы, полагаю, всё же что-то не так, когда видишь его имя в одном ряду с Пушкиным и Булгаковым.
Короче говоря, афиши – они и в художественном тексте, и в реальной жизни афиши. Но имя Булгакова преследует нас и в следующей ситуации тоже!
В 2018 году вышел в свет роман Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него», который мигом попал в шорт-листы премий «Национальный бестселлер» (который и выиграл) и «Ясная Поляна». Не вдаваясь в анализ самого текста, посмотрим на краткую апологетическую рецензию современного книжного критика:
Рецензент отмечает: «Пишет Сальников, как, пожалуй, никто другой сегодня, а именно – свежо, как первый день творения». Нравится автор, понятно.
Рецензент пишет: «Поразительный, единственный в своём роде язык (...) – выдающийся текст и настоящий читательский праздник». Очень нравится, ладно.
Рецензент уверяет: «Из всех щелей начинает сочиться такая развесёлая хтонь (...), что Мамлеев с Горчевым дружно пускаются в пляс, а Гоголь с Булгаковым аплодируют». Ничего себе масштаб!
Умалчиваем о Юрии Мамлееве и Дмитрии Горчеве – безусловно, значительных российских писателях. Но Гоголь и Булгаков – гении, мистические личности, литераторы мирового уровня – аплодируют?
Не хочется говорить о тексте Сальникова как о произведении обычном и ничуть не выдающемся – я не опытный и не авторитетный критик, но сказать: «Гоголь и Булгаков аплодируют»? Прошу извинить: «Петровы в гриппе...» книга далеко не такого уровня, чтобы главные мистические русские писатели были от него в восторге. Далеко не того – при всем уважении к личности Алексея Сальникова и его трудам.
Сложно сказать, какое чувство наблюдается во всех ситуациях. Фамильярность, запанибратство, вольность? Наверно, что-то синтетическое, синтезированное, суммированное. Но как понять, негативные ли это черты?
Мне кажется, нет: они приемлемы, они не плохи. Они просто-напросто смешны. Смешны с того момента, когда уже упоминавшийся, хлопающий в ладоши, великий Н.В. Гоголь написал «Ревизора». В Иване Александровиче Хлестакове, герое на все времена, он очень точно показал эту низкую человеческую черту – личное запанибратское отношение к великим именам. Все мы помним реплику пьяненького, разгоряченного Хлестакова: «С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики… Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то всё…» Большой оригинал».
Эта сцена, особенно при повторном прочтении, редко у кого не вызовет улыбки, потому что каждый знает, какой Хлестаков болтун, пройдоха и хвастун. Его ужасное отношение к деньгам, женщинам, писателям раскрывает в нём гнилого человека, который одних смешит, а других, оказавшихся в его лапах, заставляет рыдать. Но разговор не о Хлестакове.
И этот разговор не про Максудова, Акунина, Сальникова – творцов. Это история о том, как в чужих руках их имена «звучат» фамильярно, неуважительно и некрасиво. Ведь не Максудов и Акунин виноваты, что афиши были составлены бестактно; не Алексей Сальников, автор «Петровых...», виновен в апологетике и славословии критика, работавшего на привлечение аудитории своей абсурдной рецензией. Пушкин совсем не виноват, что Хлестаков-лгун с ним на «дружеской ноге».
Поэтому не следует в таких ситуациях обвинять писателя, которого славословят и сравнивают с великими творцами мирового искусства. Обвиняйте того, кто славословит и сравнивает.
Если только это не один и тот же человек...
Борис Поженин
